Кто-то украл его зарытые деньги.
Лицо Пирата вновь омрачилось тревогой.
История следовала за историей, и в каждой на тех, кто прятал свои
деньги, сыпались всевозможные беды.
- Лучше хранить деньги у себя под рукой, тратить их понемножку и
делиться со своими друзьями, - закончил Дэнни.
Они не спускали глаз с Пирата и в разгар самой страшной из историй
увидели, что тревога исчезла с его лица, сменившись улыбкой облегчения.
Теперь он спокойно потягивал свое вино, и глаза его радостно блестели.
Друзья пришли в отчаяние. Все их планы провалились. Им было
невыносимо тяжело. Вот как им отплатили за их доброту, за их
милосердие! Пират каким-то образом умудрился избежать тех благ,
которыми они собирались его осыпать. Они допили свое вино и угрюмо
разошлись по постелям.
Даже ночью бдительность не покидала Пилона. Его уши бодрствовали,
когда все остальное его тело предавалось сну. Он услышал, как Пират и
его собаки крадучись вышли из дома. Он тут же разбудил своих друзей, и
через секунду все четверо уже шли за Пиратом в лес. Среди сосен стояла
непроглядная тьма. Четверо друзей натыкались на стволы, путались в
плетях ползучих растений и все же в течение долгого времени слышали
впереди шаги Пирата. Они добрались до того места, где Пилон накануне
потерял Пирата, и тут внезапно наступила тишина - только лес шелестел
да шуршал легкий ночной ветерок. Они обшарили весь лес и все заросли
кустарника, но Пират вновь бесследно исчез.
В конце концов замерзшие, полные уныния, они отыскали друг друга и
устало поплелись назад в Монтерей. Заря занялась задолго до их
возвращения. Лучи солнца уже искрились в волнах залива. До них донесся
запах утреннего дыма из кухонных труб Монтерея. Пират вышел на крыльцо,
чтобы поздороваться с ними, и лицо его светилось счастьем. Они угрюмо
прошли мимо него в комнату. Там на столе лежал большой парусиновый
мешок.
Пират тоже вошел в комнату.
- Я сказал тебе неправду, Пилон, - заговорил он. - Я сказал тебе,
что у меня нет денег, потому что я боялся. Я ведь не знал тогда, что у
меня есть друзья. Вы рассказывали о том, что спрятанные деньги всегда
воруют, и я опять испугался. Только вчера вечером я понял, что делать.
Мои деньги будут в безопасности у моих друзей. Никто не сможет украсть
их, если мои друзья будут стеречь их для меня.
Все четверо в ужасе уставились на него.
- Забери свои деньги назад в лес и спрячь их там, - свирепо
потребовал Дэнни.- Мы не хотим их стеречь.
- Нет, - сказал Пират. - Я буду бояться за них, если я их закопаю.
Но я буду счастлив и спокоен за них, зная, что мои друзья стерегут их
для меня. Вы не поверите этому, но две прошлые ночи кто-то выслеживал
меня в лесу, чтобы украсть мои деньги.
Как ни ужасен был удар, Пилон, это воплощение находчивости,
попытался отвести его.
- Прежде чем отдать нам эти деньги, - сказал он вкрадчиво, -
может, ты возьмешь себе немножно на расходы ?
Пират покачал головой.
- Этого я сделать не могу. Деньги обещанные. У меня уже почти
тысяча четвертаков. Когда я наберу их тысячу, я куплю золотой
подсвечник для святого Франциска Ассизского. У меня была очень хорошая
собака, и она заболела; и я обещал проработать тысячу дней, чтобы
купить золотой подсвечник, если собака поправится. И, - он протянул
вперед свои огромные ладони, - эта собака поправилась.
- Одна из этих собак? - осведомился Пилон.
- Нет, - сказал Пират. - Ту через несколько дней задавил грузовик.
Итак, все было кончено, не осталось никакой надежды увернуться от
денег. Дэнни и Пабло угрюмо подняли тяжелый мешок с серебряными
монетами, отнесли его в соседнюю комнату и положили под подушку на
кровати Дэнни.
Со временем мысль о том, что эти деньги лежат у них под подушкой,
стала приносить им радость, но в эту минуту горечь поражения была
невыносима. И ничего нельзя было сделать. Счастье поманило их и
обмануло.
Пират стоял перед ними, и в глазах его сверкали блаженные слезы,
ибо он доказал свою любовь к друзьям.
- Подумать только, - сказал он, - сколько лет я прожил в
курятнике, не зная никаких радостей. Но зато теперь, - докончил он, -
зато теперь я очень, очень счастлив.
ГЛАВА VIII
О том, как друзья Дэнни в канун дня святого Андрея искали заколдованный
клад. О том, как Пилон нашел его и как позже саржевые брюки дважды
переменили владельца
Если бы Португалец был героем, он истерзался бы, служа в армии. Но
он был Большой Джо Португалец, прошедший хорошую тренировку в
монтерейской тюрьме, и это не только избавило его от мук
неудовлетворенного патриотизма, но и укрепило в следующем убеждении:
как каждый день своей жизни человек делит пополам между сном и
бодрствованием, так и каждый год человеческой жизни положено делить
пополам между тюрьмой и волей. Однако пока шла война, Джо Португалец
проводил в тюрьме значительно больше времени, чем на воле.
В гражданской жизни человека наказывают за то, что он делает;
однако военные уставы добавляют к этому совершенно новый принцип - они
наказывают человека и за то, чего он не делает. Джо Португалец никак не
мог этого понять. Он не чистил своей винтовки, он не брился и раз или
два не возвращался из отпуска. Эти прегрешения усугублялись, кроме
того, склонностью Большого Джо вступать в словесные перепалки, когда
начальство пыталось его образумить.
Прежде он проводил в тюрьме половину своей жизни; из двух лет
службы в армии он провел в тюрьме восемнадцать месяцев. И тюремная
жизнь в армии ему совсем не нравилась. Монтерейская тюрьма приучила его
к покою и приятному обществу. В армии его принуждали работать. В
Монтерее его всегда обвиняли только в одном: в пьянстве и нарушении
общественного порядка. Обвинения, предъявлявшиеся ему в армии,
настолько сбили его с толку, что это, вероятно, оставило неизгладимый
след на его рассудке.
Когда война кончилась и солдаты были распущены по домам, Большому
Джо еще предстояло отсидеть шесть месяцев. Обвинение гласило:
"Появление в пьяном виде в расположении полка. Нанесение сержанту удара
канистрой из-под керосина. Попытка отрицания своей личности (Джо
начисто забыл, кто он такой, и поэтому на все вопросы отвечал
отрицательно). Кража шестнадцати фунтов вареных бобов и самовольная
отлучка на лошади майора". Если бы перемирие еще не было подписано.
Большого Джо, вероятно, расстреляли бы. Он вернулся в Монтерей много
позже остальных ветеранов, когда те успели пообъесть все сладкие плоды
победы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Лицо Пирата вновь омрачилось тревогой.
История следовала за историей, и в каждой на тех, кто прятал свои
деньги, сыпались всевозможные беды.
- Лучше хранить деньги у себя под рукой, тратить их понемножку и
делиться со своими друзьями, - закончил Дэнни.
Они не спускали глаз с Пирата и в разгар самой страшной из историй
увидели, что тревога исчезла с его лица, сменившись улыбкой облегчения.
Теперь он спокойно потягивал свое вино, и глаза его радостно блестели.
Друзья пришли в отчаяние. Все их планы провалились. Им было
невыносимо тяжело. Вот как им отплатили за их доброту, за их
милосердие! Пират каким-то образом умудрился избежать тех благ,
которыми они собирались его осыпать. Они допили свое вино и угрюмо
разошлись по постелям.
Даже ночью бдительность не покидала Пилона. Его уши бодрствовали,
когда все остальное его тело предавалось сну. Он услышал, как Пират и
его собаки крадучись вышли из дома. Он тут же разбудил своих друзей, и
через секунду все четверо уже шли за Пиратом в лес. Среди сосен стояла
непроглядная тьма. Четверо друзей натыкались на стволы, путались в
плетях ползучих растений и все же в течение долгого времени слышали
впереди шаги Пирата. Они добрались до того места, где Пилон накануне
потерял Пирата, и тут внезапно наступила тишина - только лес шелестел
да шуршал легкий ночной ветерок. Они обшарили весь лес и все заросли
кустарника, но Пират вновь бесследно исчез.
В конце концов замерзшие, полные уныния, они отыскали друг друга и
устало поплелись назад в Монтерей. Заря занялась задолго до их
возвращения. Лучи солнца уже искрились в волнах залива. До них донесся
запах утреннего дыма из кухонных труб Монтерея. Пират вышел на крыльцо,
чтобы поздороваться с ними, и лицо его светилось счастьем. Они угрюмо
прошли мимо него в комнату. Там на столе лежал большой парусиновый
мешок.
Пират тоже вошел в комнату.
- Я сказал тебе неправду, Пилон, - заговорил он. - Я сказал тебе,
что у меня нет денег, потому что я боялся. Я ведь не знал тогда, что у
меня есть друзья. Вы рассказывали о том, что спрятанные деньги всегда
воруют, и я опять испугался. Только вчера вечером я понял, что делать.
Мои деньги будут в безопасности у моих друзей. Никто не сможет украсть
их, если мои друзья будут стеречь их для меня.
Все четверо в ужасе уставились на него.
- Забери свои деньги назад в лес и спрячь их там, - свирепо
потребовал Дэнни.- Мы не хотим их стеречь.
- Нет, - сказал Пират. - Я буду бояться за них, если я их закопаю.
Но я буду счастлив и спокоен за них, зная, что мои друзья стерегут их
для меня. Вы не поверите этому, но две прошлые ночи кто-то выслеживал
меня в лесу, чтобы украсть мои деньги.
Как ни ужасен был удар, Пилон, это воплощение находчивости,
попытался отвести его.
- Прежде чем отдать нам эти деньги, - сказал он вкрадчиво, -
может, ты возьмешь себе немножно на расходы ?
Пират покачал головой.
- Этого я сделать не могу. Деньги обещанные. У меня уже почти
тысяча четвертаков. Когда я наберу их тысячу, я куплю золотой
подсвечник для святого Франциска Ассизского. У меня была очень хорошая
собака, и она заболела; и я обещал проработать тысячу дней, чтобы
купить золотой подсвечник, если собака поправится. И, - он протянул
вперед свои огромные ладони, - эта собака поправилась.
- Одна из этих собак? - осведомился Пилон.
- Нет, - сказал Пират. - Ту через несколько дней задавил грузовик.
Итак, все было кончено, не осталось никакой надежды увернуться от
денег. Дэнни и Пабло угрюмо подняли тяжелый мешок с серебряными
монетами, отнесли его в соседнюю комнату и положили под подушку на
кровати Дэнни.
Со временем мысль о том, что эти деньги лежат у них под подушкой,
стала приносить им радость, но в эту минуту горечь поражения была
невыносима. И ничего нельзя было сделать. Счастье поманило их и
обмануло.
Пират стоял перед ними, и в глазах его сверкали блаженные слезы,
ибо он доказал свою любовь к друзьям.
- Подумать только, - сказал он, - сколько лет я прожил в
курятнике, не зная никаких радостей. Но зато теперь, - докончил он, -
зато теперь я очень, очень счастлив.
ГЛАВА VIII
О том, как друзья Дэнни в канун дня святого Андрея искали заколдованный
клад. О том, как Пилон нашел его и как позже саржевые брюки дважды
переменили владельца
Если бы Португалец был героем, он истерзался бы, служа в армии. Но
он был Большой Джо Португалец, прошедший хорошую тренировку в
монтерейской тюрьме, и это не только избавило его от мук
неудовлетворенного патриотизма, но и укрепило в следующем убеждении:
как каждый день своей жизни человек делит пополам между сном и
бодрствованием, так и каждый год человеческой жизни положено делить
пополам между тюрьмой и волей. Однако пока шла война, Джо Португалец
проводил в тюрьме значительно больше времени, чем на воле.
В гражданской жизни человека наказывают за то, что он делает;
однако военные уставы добавляют к этому совершенно новый принцип - они
наказывают человека и за то, чего он не делает. Джо Португалец никак не
мог этого понять. Он не чистил своей винтовки, он не брился и раз или
два не возвращался из отпуска. Эти прегрешения усугублялись, кроме
того, склонностью Большого Джо вступать в словесные перепалки, когда
начальство пыталось его образумить.
Прежде он проводил в тюрьме половину своей жизни; из двух лет
службы в армии он провел в тюрьме восемнадцать месяцев. И тюремная
жизнь в армии ему совсем не нравилась. Монтерейская тюрьма приучила его
к покою и приятному обществу. В армии его принуждали работать. В
Монтерее его всегда обвиняли только в одном: в пьянстве и нарушении
общественного порядка. Обвинения, предъявлявшиеся ему в армии,
настолько сбили его с толку, что это, вероятно, оставило неизгладимый
след на его рассудке.
Когда война кончилась и солдаты были распущены по домам, Большому
Джо еще предстояло отсидеть шесть месяцев. Обвинение гласило:
"Появление в пьяном виде в расположении полка. Нанесение сержанту удара
канистрой из-под керосина. Попытка отрицания своей личности (Джо
начисто забыл, кто он такой, и поэтому на все вопросы отвечал
отрицательно). Кража шестнадцати фунтов вареных бобов и самовольная
отлучка на лошади майора". Если бы перемирие еще не было подписано.
Большого Джо, вероятно, расстреляли бы. Он вернулся в Монтерей много
позже остальных ветеранов, когда те успели пообъесть все сладкие плоды
победы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49