Дэнни заявил, что неприлично
угощать друга однимединственным стаканчиком вина. Как ни горячо
отказывался Пабло, они выпили по второму.
"Дамам, - думал Дэнни,- не следует пить много вина. Они от него
глупеют; а кроме того, вино усыпляет те чувства, которые делают даму
особенно приятной".
Они выпили еще несколько стаканчиков. Полгаллона - вполне
приличный подарок, решили они, тем более что Дэнни собирается
спуститься в город купить ей что-нибудь еще. Они отмерили полгаллона и
выпили все, что было выше черты. Затем Дэнни спрятал бутыль в канаве
среди бурьяна.
- Я буду рад, если ты пойдешь со мной покупать подарок,
Пабло,сказал он.
Пабло понимал, чем объясняется это предложение. Во- первых, Дэнни
не хотел расставаться с другом, а во-вторых, он опасался, что вино не
уцелеет, если оставить Пабло бродить, где ему вздумается. С большим
достоинством и подчеркнуто твердым шагом они спустились с холма в
Монтерей.
Мистер Саймон из "Фирмы Саймона: вклады, ювелирные изделия, ссуды"
любезно пригласил их в свою лавку. Название фирмы достаточно точно
указывало ассортимент товаров, которыми она торговала: на прилавке были
выставлены саксофоны, радиоприемники, ружья, ножи, удочки и старинные
монеты - каждая вещь подержанная, но тем не менее куда лучше новой, так
как ее части только- только приработались.
- Вам что-нибудь показать? - спросил мистер Саймон.
- Да, - сказал Дэнни.
Хозяин лавки начал перечислять свои товары, но вскоре остановился
на полуслове, заметив, что Дэнни не спускает глаз с большого
алюминиевого пылесоса. Пылесборник был синий в желтую клетку.
Электрический шнур - длинный, черный и глянцевитый. Мистер Саймон
нагнулся над пылесосом, потер его ладонью, отступил на шаг и бросил на
него восхищенный взгляд.
- Что-нибудь вроде пылесоса? - спросил он.
- Сколько?
- За этот четырнадцать долларов.
Собственно говоря, мистер Саймон не столько назначал серьезную
цену, сколько старался выяснить, какими капиталами располагает Дэнни. А
Дэнни был охвачен желанием приобрести пылесос ведь он был таким большим
и блестящим! Ни у одной хозяйки в Тортилья-Флэт не было пылесоса. В эту
минуту Дэнни забыл, что в ТортильяФлэт не было также и электричества.
Он положил на прилавок свои два доллара и терпеливо ждал, пока утихнет
буря: бешенство, негодование, печаль, вопли о нищете, о разорении, о
надувательстве. Ему указывали на качество лака, на цвет пылесборника,
на особую длину шнура, на то, что один металл стоит дороже! А когда все
кончилось, Дэнни вышел из лавки, унося под мышкой пылесос.
Нередко в часы дневного досуга Конфетка доставала пылесос и
прислоняла его к стулу. А когда приходили соседки, она начинала возить
его по полу, чтобы показать, как легко он движется. И она тихонько
жужжала, подражая мотору.
- Мой друг - человек богатый, - говорила она. - Вот погодите,
скоро мне в дом протянут провода, полные электричества, а тогда - жж,
жж, жж! - и в комнате чисто.
Соседки пытались опорочить подарок, заявляя: "Нет, щетка и совок,
если только уметь ими пользоваться, куда надежнее!"
Но их завистливая хула не могла повредить пылесосу.
Обладание им подняло Конфетку на самую вершину общественной
лестницы Тортилья-Флэт. Те, кто не знал ее имени, говорили просто -
"ну, эта, с подметальной машиной". Нередко, когда мимо дома Конфетки
проходили ее враги, можно было видеть, как она возит пылесосом по полу,
жужжа во весь голос. По правде говоря, она каждый день, кончив
подметать пол, обрабатывала его пылесосом, руководствуясь следующей
теорией: с электричеством он чистил бы лучше, но ведь нельзя же иметь
все сразу.
Ей завидовала вся округа. Она держалась теперь с большим
достоинством и надменной любезностью и высоко задирала нос, как и
надлежит владелице подметальной машины. В любом разговоре она не
забывала упомянуть о пылесосе: "Рамон проходил по улице сегодня, когда
я пылесосила", "Луиза Митер порезала руку сегодня днем, часа через три
после того, как я кончила пылесосить".
Но, и упиваясь своим величием, она не забывала о Дэнни. В его
присутствии голос ее становился хриплым от избытка чувств. Она
покачивалась, как сосна на ветру. И все свои вечера он проводил в доме
Конфетки.
Сперва его друзья не обращали внимания на эти отлучки, ибо каждый
человек имеет право на увлечения. Но недели шли, и, наблюдая, как Дэнни
от семейной жизни становится все более бледным и апатичным, его друзья
пришли к выводу, что бурная благодарность Конфетки вредна для его
здоровья. Они ревновали его к Конфетке, потому что, по их мнению, все
это затянулось.
И Пилон, и Пабло, и Хесус Мария, каждый по очереди, принимались в
отсутствие Дэнни ухаживать за дамой его сердца, но Конфетка, хотя и
была польщена, продолжала хранить верность тому, кто поднял ее на такую
завидную высоту. Она была бы не прочь припасти их дружбу на будущее,
так как знала, что счастье капризно, но сейчас она наотрез отказывала
друзьям Дэнни в том, на что пока имел право только Дэнни.
И вот его друзья в отчаянии составили заговор, чтобы погубить ее.
Быть может, Дэнни в глубине души уже начал уставать от нежной
привязанности Конфетки и от необходимости платить ей взаимностью.
Однако, если это и было так, он не признавался в этом даже самому себе.
Как-то днем, часа в три, Пилон, Пабло и Хесус Мария, за которыми в
отдалении плелся Большой Джо, торжествуя, возвращались домой после
крайне напряженного утра. Для выполнения их плана потребовалась вся
стальная логика Пилона, вся артистическая изобретательность Пабло, вся
доброта и человечность Хесуса Марии Коркорана. Большой же Джо не внес в
это дело никакой лепты.
И вот теперь, словно четыре охотника после травли, они
возвращались тем более довольные, что добыча далась им нелегко. А в
Монтерее совсем сбитый с толку бедняга итальянец постепенно приходил к
заключению, что его надули.
Пилон тащил бутыль вина, тщательно обернутую плющом. Они радостно
прошествовали в дом Дэнни, и Пилон поставил бутыль на стол.
Дэнни, очнувшись от крепкого сна, мягко улыбнулся, встал с постели
и расставил на столе банки из-под варенья. Затем он разлил вино. Его
четыре друга устало опустились на стулья, утомленные трудным днем. Они
молча и неторопливо потягивали вино, ибо настал тот предвечерний час,
когда в жизни Тортилья-Флэт наступает затишье. Почти все ее обитатели
отрываются в это время от своих занятий, чтобы обдумать происшествия
минувшего дня и прикинуть, что сулит им вечер
И в этот час всегда есть много тем для разговора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
угощать друга однимединственным стаканчиком вина. Как ни горячо
отказывался Пабло, они выпили по второму.
"Дамам, - думал Дэнни,- не следует пить много вина. Они от него
глупеют; а кроме того, вино усыпляет те чувства, которые делают даму
особенно приятной".
Они выпили еще несколько стаканчиков. Полгаллона - вполне
приличный подарок, решили они, тем более что Дэнни собирается
спуститься в город купить ей что-нибудь еще. Они отмерили полгаллона и
выпили все, что было выше черты. Затем Дэнни спрятал бутыль в канаве
среди бурьяна.
- Я буду рад, если ты пойдешь со мной покупать подарок,
Пабло,сказал он.
Пабло понимал, чем объясняется это предложение. Во- первых, Дэнни
не хотел расставаться с другом, а во-вторых, он опасался, что вино не
уцелеет, если оставить Пабло бродить, где ему вздумается. С большим
достоинством и подчеркнуто твердым шагом они спустились с холма в
Монтерей.
Мистер Саймон из "Фирмы Саймона: вклады, ювелирные изделия, ссуды"
любезно пригласил их в свою лавку. Название фирмы достаточно точно
указывало ассортимент товаров, которыми она торговала: на прилавке были
выставлены саксофоны, радиоприемники, ружья, ножи, удочки и старинные
монеты - каждая вещь подержанная, но тем не менее куда лучше новой, так
как ее части только- только приработались.
- Вам что-нибудь показать? - спросил мистер Саймон.
- Да, - сказал Дэнни.
Хозяин лавки начал перечислять свои товары, но вскоре остановился
на полуслове, заметив, что Дэнни не спускает глаз с большого
алюминиевого пылесоса. Пылесборник был синий в желтую клетку.
Электрический шнур - длинный, черный и глянцевитый. Мистер Саймон
нагнулся над пылесосом, потер его ладонью, отступил на шаг и бросил на
него восхищенный взгляд.
- Что-нибудь вроде пылесоса? - спросил он.
- Сколько?
- За этот четырнадцать долларов.
Собственно говоря, мистер Саймон не столько назначал серьезную
цену, сколько старался выяснить, какими капиталами располагает Дэнни. А
Дэнни был охвачен желанием приобрести пылесос ведь он был таким большим
и блестящим! Ни у одной хозяйки в Тортилья-Флэт не было пылесоса. В эту
минуту Дэнни забыл, что в ТортильяФлэт не было также и электричества.
Он положил на прилавок свои два доллара и терпеливо ждал, пока утихнет
буря: бешенство, негодование, печаль, вопли о нищете, о разорении, о
надувательстве. Ему указывали на качество лака, на цвет пылесборника,
на особую длину шнура, на то, что один металл стоит дороже! А когда все
кончилось, Дэнни вышел из лавки, унося под мышкой пылесос.
Нередко в часы дневного досуга Конфетка доставала пылесос и
прислоняла его к стулу. А когда приходили соседки, она начинала возить
его по полу, чтобы показать, как легко он движется. И она тихонько
жужжала, подражая мотору.
- Мой друг - человек богатый, - говорила она. - Вот погодите,
скоро мне в дом протянут провода, полные электричества, а тогда - жж,
жж, жж! - и в комнате чисто.
Соседки пытались опорочить подарок, заявляя: "Нет, щетка и совок,
если только уметь ими пользоваться, куда надежнее!"
Но их завистливая хула не могла повредить пылесосу.
Обладание им подняло Конфетку на самую вершину общественной
лестницы Тортилья-Флэт. Те, кто не знал ее имени, говорили просто -
"ну, эта, с подметальной машиной". Нередко, когда мимо дома Конфетки
проходили ее враги, можно было видеть, как она возит пылесосом по полу,
жужжа во весь голос. По правде говоря, она каждый день, кончив
подметать пол, обрабатывала его пылесосом, руководствуясь следующей
теорией: с электричеством он чистил бы лучше, но ведь нельзя же иметь
все сразу.
Ей завидовала вся округа. Она держалась теперь с большим
достоинством и надменной любезностью и высоко задирала нос, как и
надлежит владелице подметальной машины. В любом разговоре она не
забывала упомянуть о пылесосе: "Рамон проходил по улице сегодня, когда
я пылесосила", "Луиза Митер порезала руку сегодня днем, часа через три
после того, как я кончила пылесосить".
Но, и упиваясь своим величием, она не забывала о Дэнни. В его
присутствии голос ее становился хриплым от избытка чувств. Она
покачивалась, как сосна на ветру. И все свои вечера он проводил в доме
Конфетки.
Сперва его друзья не обращали внимания на эти отлучки, ибо каждый
человек имеет право на увлечения. Но недели шли, и, наблюдая, как Дэнни
от семейной жизни становится все более бледным и апатичным, его друзья
пришли к выводу, что бурная благодарность Конфетки вредна для его
здоровья. Они ревновали его к Конфетке, потому что, по их мнению, все
это затянулось.
И Пилон, и Пабло, и Хесус Мария, каждый по очереди, принимались в
отсутствие Дэнни ухаживать за дамой его сердца, но Конфетка, хотя и
была польщена, продолжала хранить верность тому, кто поднял ее на такую
завидную высоту. Она была бы не прочь припасти их дружбу на будущее,
так как знала, что счастье капризно, но сейчас она наотрез отказывала
друзьям Дэнни в том, на что пока имел право только Дэнни.
И вот его друзья в отчаянии составили заговор, чтобы погубить ее.
Быть может, Дэнни в глубине души уже начал уставать от нежной
привязанности Конфетки и от необходимости платить ей взаимностью.
Однако, если это и было так, он не признавался в этом даже самому себе.
Как-то днем, часа в три, Пилон, Пабло и Хесус Мария, за которыми в
отдалении плелся Большой Джо, торжествуя, возвращались домой после
крайне напряженного утра. Для выполнения их плана потребовалась вся
стальная логика Пилона, вся артистическая изобретательность Пабло, вся
доброта и человечность Хесуса Марии Коркорана. Большой же Джо не внес в
это дело никакой лепты.
И вот теперь, словно четыре охотника после травли, они
возвращались тем более довольные, что добыча далась им нелегко. А в
Монтерее совсем сбитый с толку бедняга итальянец постепенно приходил к
заключению, что его надули.
Пилон тащил бутыль вина, тщательно обернутую плющом. Они радостно
прошествовали в дом Дэнни, и Пилон поставил бутыль на стол.
Дэнни, очнувшись от крепкого сна, мягко улыбнулся, встал с постели
и расставил на столе банки из-под варенья. Затем он разлил вино. Его
четыре друга устало опустились на стулья, утомленные трудным днем. Они
молча и неторопливо потягивали вино, ибо настал тот предвечерний час,
когда в жизни Тортилья-Флэт наступает затишье. Почти все ее обитатели
отрываются в это время от своих занятий, чтобы обдумать происшествия
минувшего дня и прикинуть, что сулит им вечер
И в этот час всегда есть много тем для разговора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49