Хотите из приемной.
Руденко поспешно вышел в приемную и набрал номер кабинета Кулешова. Ему ответила новый секретарь.
– А где Александр Петрович? - спросил Руденко.
– Он выехал, - ответила секретарь.
– Когда?
– Только что.
– Куда?
– Его вызвал заместитель министра.
– Понятно: - потеряв последний шанс на защиту, промямлил Руденко и вернулся в кабинет. Звонить жене было тоже бесполезно. Он даже не знал толком, где она. Да и захочет ли с ним разговаривать после того, как он все же согласился ехать в Есино?
Он подошел к столу, за которым сидел Ачкасов, и сказал:
– Я не возражаю, Владимир Георгиевич.
– Вот и прекрасно, - одобрил это решение Ачкасов и вызвал адъютанта. А когда тот зашел в кабинет, вручил ему папку и приказал: - Передайте срочно в секретариат Петра Тимофеевича. Попросите, чтобы доложили без задержки. Получите обратно - принесете мне.
Адъютант вышел, а Ачкасов снова сел на свое место и как ни в чем не бывало продолжил беседу. Но теперь его интересовали уже другие вопросы. В частности, ему хотелось узнать, как проходят заводские испытания "Совы-4". Руденко начал подробно рассказывать все, что знал по этому вопросу. Он почти закончил доклад, когда вернулся адъютант и передал папку Ачкасову. Генерал раскрыл ее, прочитал какой-то документ и встал.
– Поздравляю вас, Игорь Тарасович, с назначением на новую должность. Приказ только что подписан, - объявил он Руденко и пожал ему руку.
– Спасибо, Владимир Георгиевич. Приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие, - заверил его Руденко.
– Не сомневаюсь, - кивнул Ачкасов. - И уверен, что года через три-четыре на новом месте вы подготовите докторскую диссертацию, чего вам и желаю.
Руденко еще раз поблагодарил и вышел. Тяжелая дверь генеральского кабинета захлопнулась за ним, как сейф.
Глава 25
С отъездом Ачкасова погода на Южном побережье, как это часто бывает в октябре, неожиданно и резко изменилась. Из-за гор натекли тучи. Пошел дождь. На море начался шторм. Сначала в два балла, к вечеру разыгрался до четырех. На следующее утро набрал силу до шести. Отдыхающие высыпали на берег полюбоваться игрой природы. Сергей тоже поспешил к "медвежонку". Стихия буйствовала. Огромные волны дыбились перед скалой во весь свой, без малого трехметровый, рост и неистово бились о берег. Разлетались в брызги. Через пять- десять секунд налетали снова, взметались в небо, каскадом водопада снова рушились в море, опять неслись отвесной стеной на скалу - и так без конца. Надо всем этим коловоротом с пронзительными криками летали чайки.
Сергей простоял у скалы почти до обеда, порядком промок, понял, что погода испортилась надолго, в море больше не сунешься, и решил уехать. После обеда он собрал вещи, взял документы и уехал в Симферополь. Ему повезло - у военного коменданта оказалось место в купейном вагоне до Горького. Сергей обменял свой билет, решил добраться до Горбачева, там пересесть на поезд до Рязани и вскоре уже быть дома. Ездить в поездах он любил. Он в них тоже неплохо отдыхал. К тому же в Москву на сей раз он совершенно не спешил.
Поезд отходил вечером. Сергей занял свое место в купе и вышел в тамбур покурить. Открылся вагон-ресторан, и через тамбур потянулись пассажиры. Вдруг кто-то окликнул Сергея радостно и громко:
– Сергей Дмитриевич! Это вы?
Сергей обернулся. Перед ним стоял его бывший подчиненный, теперь уже капитан, Аверочкин.
– Василий?
– Вот встреча! Надо же! - стиснул в объятиях своего бывшего командира танкист. - Я сначала думал - обознался. Не узнал вас в гражданском. А это вы!
Через несколько минут они уже сидели в вагоне-ресторане, оба взволнованные и искренне обрадованные. Сергей переписывался со своими бывшими однополчанами больше года: Как-то к нему заезжал Чекан: Последний год он не имел из полка никаких известий. И вот вдруг - Аверочкин.
– Ну как там наши? - спросил Сергей, мысленно рисуя в воображении своих бывших сослуживцев.
– Где? - улыбнулся Аверочкин.
– В полку.
– Да там никого уже, Сергей Дмитриевич, кроме Чекана, не осталось.
И Аверочкин рассказал, что ушел на повышение - заместителем командира дивизии - Фомин. Уволились в запас Доронин и Семин. Доронин работает инструктором в горкоме партии. Семин устроился директором кинотеатра. Впрочем, и устроил-то его Доронин. Борисов и Беридзе командуют ротами в этой же дивизии. Чекан перешел в ремонтники, ему присвоили капитана. А сам Аверочкин только что назначен командиром танкового батальона в Прикарпатском военном округе. Отдыхал на туристической базе в Кичкинэ. А сейчас возвращается в полк, получит предписание - и во Львов.
– А как служит Лановой? Что слышно о нем? -вспомнил Сергей своего первого командира полка.
– Полковника Ланового похоронили, - сказал Аверочкин.
– Как так? Отчего же он умер? - крайне удивился Сергей. - Он же был здоров.
– В том-то, оказывается, и дело, что нет. Помните, когда он от нас ушел, все думали, он на дивизию пойдет?
– Ну да. А он тогда в штаб округа, - отлично все помнил Сергей.
– Это его, оказывается, командующий нарочно так, чтоб не увольнять совсем. Врачи уже тогда все знали и, конечно, доложили командующему. А тот решил: пусть служит сколько может. От нашего полка на похоронах большая делегация была.
– Жаль. Замечательный был командир, - искренне расстроился Сергей. -Многим из нас дал он свою закваску. Земля ему пухом.
Они помолчали, покурили.
– А ты что же один из отпуска едешь? Неужели не женился еще? - снова спросил Сергей.
– Нет. А вы?
– Тоже нет.
– Что же вы? - укоризненно покачал головой Аверочкин. - Мы были уверены, что Юлия Александровна никуда не уйдет от нашего командира.
– Похоже, что ушла, - посетовал Сергей.
Они просидели за столиком до самого закрытия ресторана и обо всем так и не переговорили. Воспоминаний было много, и нахлынули они как- то все разом. Под утро Аверочкин пересел на другой поезд.
Сергей без приключений добрался до родителей. Испортившаяся погода преследовала его по пятам. Дожди зарядили с утра до вечера. Земля моментально размокла. Из дома без резиновых сапог нельзя было ступить и шагу. Сергей просидел у окна почти трое суток. Отъедался блинами, ухой, солеными грибами и ягодами, которых в том году в лесу было видимо-невидимо. Утром и вечером мать ставила перед ним на стол крынку еще теплого парного молока. Он выпивал ее почти залпом и пьянел от удивительного неповторимого и ни на что не похожего аромата этого самой природой и стараниями Любушки приготовленного продукта. Он ничего не делал. И хотя в Москве дел у него было немало, он не торопился туда. Только потом, уже в электричке, подъезжая к столице, он понял, что не спешил в Москву лишь потому, что не хотел прощаться со всем, чем занимался эти годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Руденко поспешно вышел в приемную и набрал номер кабинета Кулешова. Ему ответила новый секретарь.
– А где Александр Петрович? - спросил Руденко.
– Он выехал, - ответила секретарь.
– Когда?
– Только что.
– Куда?
– Его вызвал заместитель министра.
– Понятно: - потеряв последний шанс на защиту, промямлил Руденко и вернулся в кабинет. Звонить жене было тоже бесполезно. Он даже не знал толком, где она. Да и захочет ли с ним разговаривать после того, как он все же согласился ехать в Есино?
Он подошел к столу, за которым сидел Ачкасов, и сказал:
– Я не возражаю, Владимир Георгиевич.
– Вот и прекрасно, - одобрил это решение Ачкасов и вызвал адъютанта. А когда тот зашел в кабинет, вручил ему папку и приказал: - Передайте срочно в секретариат Петра Тимофеевича. Попросите, чтобы доложили без задержки. Получите обратно - принесете мне.
Адъютант вышел, а Ачкасов снова сел на свое место и как ни в чем не бывало продолжил беседу. Но теперь его интересовали уже другие вопросы. В частности, ему хотелось узнать, как проходят заводские испытания "Совы-4". Руденко начал подробно рассказывать все, что знал по этому вопросу. Он почти закончил доклад, когда вернулся адъютант и передал папку Ачкасову. Генерал раскрыл ее, прочитал какой-то документ и встал.
– Поздравляю вас, Игорь Тарасович, с назначением на новую должность. Приказ только что подписан, - объявил он Руденко и пожал ему руку.
– Спасибо, Владимир Георгиевич. Приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие, - заверил его Руденко.
– Не сомневаюсь, - кивнул Ачкасов. - И уверен, что года через три-четыре на новом месте вы подготовите докторскую диссертацию, чего вам и желаю.
Руденко еще раз поблагодарил и вышел. Тяжелая дверь генеральского кабинета захлопнулась за ним, как сейф.
Глава 25
С отъездом Ачкасова погода на Южном побережье, как это часто бывает в октябре, неожиданно и резко изменилась. Из-за гор натекли тучи. Пошел дождь. На море начался шторм. Сначала в два балла, к вечеру разыгрался до четырех. На следующее утро набрал силу до шести. Отдыхающие высыпали на берег полюбоваться игрой природы. Сергей тоже поспешил к "медвежонку". Стихия буйствовала. Огромные волны дыбились перед скалой во весь свой, без малого трехметровый, рост и неистово бились о берег. Разлетались в брызги. Через пять- десять секунд налетали снова, взметались в небо, каскадом водопада снова рушились в море, опять неслись отвесной стеной на скалу - и так без конца. Надо всем этим коловоротом с пронзительными криками летали чайки.
Сергей простоял у скалы почти до обеда, порядком промок, понял, что погода испортилась надолго, в море больше не сунешься, и решил уехать. После обеда он собрал вещи, взял документы и уехал в Симферополь. Ему повезло - у военного коменданта оказалось место в купейном вагоне до Горького. Сергей обменял свой билет, решил добраться до Горбачева, там пересесть на поезд до Рязани и вскоре уже быть дома. Ездить в поездах он любил. Он в них тоже неплохо отдыхал. К тому же в Москву на сей раз он совершенно не спешил.
Поезд отходил вечером. Сергей занял свое место в купе и вышел в тамбур покурить. Открылся вагон-ресторан, и через тамбур потянулись пассажиры. Вдруг кто-то окликнул Сергея радостно и громко:
– Сергей Дмитриевич! Это вы?
Сергей обернулся. Перед ним стоял его бывший подчиненный, теперь уже капитан, Аверочкин.
– Василий?
– Вот встреча! Надо же! - стиснул в объятиях своего бывшего командира танкист. - Я сначала думал - обознался. Не узнал вас в гражданском. А это вы!
Через несколько минут они уже сидели в вагоне-ресторане, оба взволнованные и искренне обрадованные. Сергей переписывался со своими бывшими однополчанами больше года: Как-то к нему заезжал Чекан: Последний год он не имел из полка никаких известий. И вот вдруг - Аверочкин.
– Ну как там наши? - спросил Сергей, мысленно рисуя в воображении своих бывших сослуживцев.
– Где? - улыбнулся Аверочкин.
– В полку.
– Да там никого уже, Сергей Дмитриевич, кроме Чекана, не осталось.
И Аверочкин рассказал, что ушел на повышение - заместителем командира дивизии - Фомин. Уволились в запас Доронин и Семин. Доронин работает инструктором в горкоме партии. Семин устроился директором кинотеатра. Впрочем, и устроил-то его Доронин. Борисов и Беридзе командуют ротами в этой же дивизии. Чекан перешел в ремонтники, ему присвоили капитана. А сам Аверочкин только что назначен командиром танкового батальона в Прикарпатском военном округе. Отдыхал на туристической базе в Кичкинэ. А сейчас возвращается в полк, получит предписание - и во Львов.
– А как служит Лановой? Что слышно о нем? -вспомнил Сергей своего первого командира полка.
– Полковника Ланового похоронили, - сказал Аверочкин.
– Как так? Отчего же он умер? - крайне удивился Сергей. - Он же был здоров.
– В том-то, оказывается, и дело, что нет. Помните, когда он от нас ушел, все думали, он на дивизию пойдет?
– Ну да. А он тогда в штаб округа, - отлично все помнил Сергей.
– Это его, оказывается, командующий нарочно так, чтоб не увольнять совсем. Врачи уже тогда все знали и, конечно, доложили командующему. А тот решил: пусть служит сколько может. От нашего полка на похоронах большая делегация была.
– Жаль. Замечательный был командир, - искренне расстроился Сергей. -Многим из нас дал он свою закваску. Земля ему пухом.
Они помолчали, покурили.
– А ты что же один из отпуска едешь? Неужели не женился еще? - снова спросил Сергей.
– Нет. А вы?
– Тоже нет.
– Что же вы? - укоризненно покачал головой Аверочкин. - Мы были уверены, что Юлия Александровна никуда не уйдет от нашего командира.
– Похоже, что ушла, - посетовал Сергей.
Они просидели за столиком до самого закрытия ресторана и обо всем так и не переговорили. Воспоминаний было много, и нахлынули они как- то все разом. Под утро Аверочкин пересел на другой поезд.
Сергей без приключений добрался до родителей. Испортившаяся погода преследовала его по пятам. Дожди зарядили с утра до вечера. Земля моментально размокла. Из дома без резиновых сапог нельзя было ступить и шагу. Сергей просидел у окна почти трое суток. Отъедался блинами, ухой, солеными грибами и ягодами, которых в том году в лесу было видимо-невидимо. Утром и вечером мать ставила перед ним на стол крынку еще теплого парного молока. Он выпивал ее почти залпом и пьянел от удивительного неповторимого и ни на что не похожего аромата этого самой природой и стараниями Любушки приготовленного продукта. Он ничего не делал. И хотя в Москве дел у него было немало, он не торопился туда. Только потом, уже в электричке, подъезжая к столице, он понял, что не спешил в Москву лишь потому, что не хотел прощаться со всем, чем занимался эти годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121