.. Деньжонок захватили...
- Да есть, конечно, по частным квартирам девчонки, и николаевку можно достать, и шампанское при" прятано у спекулянтов... Пятьсот рублей бутылка! Ну. что это такое! - Припухшие, с постоянно набегающей слезой, глаза Теплова изобразили негодование. - Комендатура прямо, как со святыми, носится с этими спекулянтами... Спасители отечества! В Тамбове, понимаешь, мы напились... Ну, - счет дикий, ну, - платить же нечем, ну, я в рожу и заехал... И разжаловали... Понимаешь, Вадим, у нас в частях очень подавленное настроение. В конце концов - отдаем жизнь... Уходит молодость... А что - впереди? Разоренная Москва? Безденежье... Тебе хорошо, ты университет кончил, - снял к черту вшивый мундир и читай себе лекции какие-нибудь... А мне - тяни лямку... Да и армии-то настоящей нам не позволят держать...
- Штаб-ротмистр, вам необходимо рассеяться, - сказал Дундич. - Едемте в город. Дела у нас только - передать пакет командующему и потом - на всю ночь... Я отвечаю шампанским...
- Черт знает что такое! - проговорил Теплов, потянувшись скрести за ухом, - неудобно оставить пост, так - здорово живешь...
- А ты передай команду старшему по взводу, - сказал Рощин. - А коменданту скажешь, что у тебя закралось подозрение - не переодетые ли мы красные разведчики... На худой конец - обругают тебя дураком...
Теплов разинул беззубый рот и захохотал и - вытирая глаза:
- Это идея! И я еще даже хотел вас арестовать...
- Правильно...
- Старший унтер-офицер Гвоздев! - уже раскатисто-бодро крикнул Теплов, обернувшись к окопу, где опять скучали юнкера около пулемета. И когда старший унтер-офицер, лет восемнадцати мальчишка с голубыми наглыми глазами, подошел и отчетливо, держа-локоть вровень плеча, взял под козырек, Теплов ему передал командование и приказал подать лошадь.
По дороге к городу, ерзая от нетерпения в седле, Теплов рассказал все, что было нужно: какие в Воронеже воинские части и сколько артиллерии, где она расположена...
- Собачья паника, и больше ничего... Извольте видеть - у Кутепова под Орлом какая-то неудача - так наши в штаны валят... Никогда этого прежде не было... А помнишь, Вадим, "ледовый поход"? У нас теперь пошло одно словечко: "сердце потеряли..." Да, да, что-то утеряно, - прежний пыл... Да и мужики здесь сволочи, - волками смотрят... Прав, прав генерал Кутепов, он, говорят, отрезал главнокомандующему: "Москву можно взять при условии: дать населению земельную реформу и виселицу..." Чтобы ни одного телеграфного столба порожнего не осталось... Вешать, как при Пугачеве, целыми деревнями... А впрочем, все это скучная материя... Мне дали один адресок: две сестры, обязательнейшие девушки, играют на гитарах, поют романсы, - с ума сойти, елки-палки! Знаете что, - давайте уж прямо сразу к ним...
Теплова, видимо, хорошо знали, - несколько встретившихся патрулей только откозыряли, даже и не покосившись на Дундича и Рощина. На главной улице свернули к чугунному подъезду гостиницы. Теплов слез и, раздвигая ноги, сказал застенчиво:
- Не люблю лишний раз глаза мозолить, я лучше вас здесь подожду... Главный штаб - во втором этаже... Только, господа, скорее. - И строго рябому, с татарскими усиками, кубанскому казаку, стоящему в подъезде: Пропусти, болван...
Дундич и Рощин поднялись по чугунной сквозной лестнице. На пакете Буденного стояло: "Генерал-майору Шкуро, лично, секретно..." Решено было передать пакет через адъютанта. В зале ресторана с ободранными окнами помещалась канцелярия, - Дундич и Рощин вошли туда, и сейчас же перед ними в другие двери вошли два человека: один, длинный и громоздкий, с пышными подусниками на грубо красивом лице, был на костыле. топорщившем под мышкой его светло-серую генеральскую шинель. Рощин узнал Мамонтова. Другой - в коричневой черкеске - с воспаленным, скуластым, хулиганским лицом с разинутыми ноздрями вздернутого носа, был генерал Шкуро. Войдя, они остановились около стола, где штабной офицерик в широких, как крылья летучей мыши, галифе диктовал что-то хорошенькой блондиночке, которая высоко подбрасывала руки, печатая на ундервуде.
Рощин указал Дундичу на Шкуро, спрашивая: "Что же теперь делать?" Мамонтов в это время обернулся и, увидев двух незнакомых офицеров, басовито приказал:
- Подойдите, господа...
Рощин вытянулся, оставшись у дверей. Дундич подошел к Шкуро:
- Имею передать вашему превосходительству пакет.
Шкуро стоял почти спиной к Дундичу, он не обернулся, только повел крепкой красной шеей, в которую врезался галунный ворот, и, не глядя в лицо, подняв по-волчьи верхнюю губу, спросил:
- От кого пакет?
- От командира Пятьдесят первого резервного, прибывшего на правый берег Дона в ваше распоряжение...
- Это что еще за Пятьдесят первый полк? - теперь уже повернувшись, но все так же неприязненно проговорил Шкуро, взял пакет и вертел его в пальцах. - Кто командир?
Вадим Петрович, стоявший в дверях, почувствовал неприятный холодок и опустил руку в карман шинели на рукоятку нагана. Получалось в высшей степени глупо, и неумело, и напрасно... Дундич сейчас брякнет какую-нибудь несусветную фамилию... Жаль! Могли бы привезти Буденному ценные сведения...
- Командует Пятьдесят первым полком граф Шамбертен, - не задумываясь, ответил Дундич и веселым взглядом поймал косой, налитый желчью, непроспанный взгляд Шкуро. - Разрешите идти, ваше превосходительство?
- Постойте, постойте, подполковник. - Мамонтов неуклюже начал поворачиваться на костыле. - Что-то знакомая фамилия, позвольте-ка... Мясистое красивое лицо его вдруг болезненно исказилось: неловким движением он разбередил ногу в лубке, раздробленную пулей на прошлой неделе, когда он на тройке уходил от Буденного. - А черт! - пробормотал он. - А черт!.. Можете идти, подполковник...
Дундич, откозырнув, сделал четкий полуоборот и пошел к двери. Рощин видел, как Шкуро, говоря что-то все еще сморщенному от боли Мамонтову, медленно разрывал пакет; в нем находилось письмо, подписанное Семеном Буденным; содержание было известно Дундичу и Рощину: "24 октября, в шесть часов утра, я прибуду в Воронеж. Приказываю вам, генералу Шкуро, построить все контрреволюционные силы на площади у круглых рядов, где вы вешали рабочих. Командовать парадом приказываю вам лично..."
Они спускались по чугунной лестнице. Навстречу им поднимались - гуськом - юнкера с винтовками. Рощину казалось, что маленький Дундич - впереди него, - задрав нос, отчетливо позвякивая шпорами, - идет слишком медленно... Ненужная и глупая бравада!..
Наверху, на втором этаже, раздался резкий, хриплый крик... Дундич и Рощин вышли в подъезд, где к ним с тротуара кинулся Теплов, - дряблое лицо его с висячими усами жаждало шампанского, романсов и девочек...
- Ну, слава богу, господа... Едем...
Засунув сапог в стремя, он запрыгал на одной ноге около заартачившейся лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
- Да есть, конечно, по частным квартирам девчонки, и николаевку можно достать, и шампанское при" прятано у спекулянтов... Пятьсот рублей бутылка! Ну. что это такое! - Припухшие, с постоянно набегающей слезой, глаза Теплова изобразили негодование. - Комендатура прямо, как со святыми, носится с этими спекулянтами... Спасители отечества! В Тамбове, понимаешь, мы напились... Ну, - счет дикий, ну, - платить же нечем, ну, я в рожу и заехал... И разжаловали... Понимаешь, Вадим, у нас в частях очень подавленное настроение. В конце концов - отдаем жизнь... Уходит молодость... А что - впереди? Разоренная Москва? Безденежье... Тебе хорошо, ты университет кончил, - снял к черту вшивый мундир и читай себе лекции какие-нибудь... А мне - тяни лямку... Да и армии-то настоящей нам не позволят держать...
- Штаб-ротмистр, вам необходимо рассеяться, - сказал Дундич. - Едемте в город. Дела у нас только - передать пакет командующему и потом - на всю ночь... Я отвечаю шампанским...
- Черт знает что такое! - проговорил Теплов, потянувшись скрести за ухом, - неудобно оставить пост, так - здорово живешь...
- А ты передай команду старшему по взводу, - сказал Рощин. - А коменданту скажешь, что у тебя закралось подозрение - не переодетые ли мы красные разведчики... На худой конец - обругают тебя дураком...
Теплов разинул беззубый рот и захохотал и - вытирая глаза:
- Это идея! И я еще даже хотел вас арестовать...
- Правильно...
- Старший унтер-офицер Гвоздев! - уже раскатисто-бодро крикнул Теплов, обернувшись к окопу, где опять скучали юнкера около пулемета. И когда старший унтер-офицер, лет восемнадцати мальчишка с голубыми наглыми глазами, подошел и отчетливо, держа-локоть вровень плеча, взял под козырек, Теплов ему передал командование и приказал подать лошадь.
По дороге к городу, ерзая от нетерпения в седле, Теплов рассказал все, что было нужно: какие в Воронеже воинские части и сколько артиллерии, где она расположена...
- Собачья паника, и больше ничего... Извольте видеть - у Кутепова под Орлом какая-то неудача - так наши в штаны валят... Никогда этого прежде не было... А помнишь, Вадим, "ледовый поход"? У нас теперь пошло одно словечко: "сердце потеряли..." Да, да, что-то утеряно, - прежний пыл... Да и мужики здесь сволочи, - волками смотрят... Прав, прав генерал Кутепов, он, говорят, отрезал главнокомандующему: "Москву можно взять при условии: дать населению земельную реформу и виселицу..." Чтобы ни одного телеграфного столба порожнего не осталось... Вешать, как при Пугачеве, целыми деревнями... А впрочем, все это скучная материя... Мне дали один адресок: две сестры, обязательнейшие девушки, играют на гитарах, поют романсы, - с ума сойти, елки-палки! Знаете что, - давайте уж прямо сразу к ним...
Теплова, видимо, хорошо знали, - несколько встретившихся патрулей только откозыряли, даже и не покосившись на Дундича и Рощина. На главной улице свернули к чугунному подъезду гостиницы. Теплов слез и, раздвигая ноги, сказал застенчиво:
- Не люблю лишний раз глаза мозолить, я лучше вас здесь подожду... Главный штаб - во втором этаже... Только, господа, скорее. - И строго рябому, с татарскими усиками, кубанскому казаку, стоящему в подъезде: Пропусти, болван...
Дундич и Рощин поднялись по чугунной сквозной лестнице. На пакете Буденного стояло: "Генерал-майору Шкуро, лично, секретно..." Решено было передать пакет через адъютанта. В зале ресторана с ободранными окнами помещалась канцелярия, - Дундич и Рощин вошли туда, и сейчас же перед ними в другие двери вошли два человека: один, длинный и громоздкий, с пышными подусниками на грубо красивом лице, был на костыле. топорщившем под мышкой его светло-серую генеральскую шинель. Рощин узнал Мамонтова. Другой - в коричневой черкеске - с воспаленным, скуластым, хулиганским лицом с разинутыми ноздрями вздернутого носа, был генерал Шкуро. Войдя, они остановились около стола, где штабной офицерик в широких, как крылья летучей мыши, галифе диктовал что-то хорошенькой блондиночке, которая высоко подбрасывала руки, печатая на ундервуде.
Рощин указал Дундичу на Шкуро, спрашивая: "Что же теперь делать?" Мамонтов в это время обернулся и, увидев двух незнакомых офицеров, басовито приказал:
- Подойдите, господа...
Рощин вытянулся, оставшись у дверей. Дундич подошел к Шкуро:
- Имею передать вашему превосходительству пакет.
Шкуро стоял почти спиной к Дундичу, он не обернулся, только повел крепкой красной шеей, в которую врезался галунный ворот, и, не глядя в лицо, подняв по-волчьи верхнюю губу, спросил:
- От кого пакет?
- От командира Пятьдесят первого резервного, прибывшего на правый берег Дона в ваше распоряжение...
- Это что еще за Пятьдесят первый полк? - теперь уже повернувшись, но все так же неприязненно проговорил Шкуро, взял пакет и вертел его в пальцах. - Кто командир?
Вадим Петрович, стоявший в дверях, почувствовал неприятный холодок и опустил руку в карман шинели на рукоятку нагана. Получалось в высшей степени глупо, и неумело, и напрасно... Дундич сейчас брякнет какую-нибудь несусветную фамилию... Жаль! Могли бы привезти Буденному ценные сведения...
- Командует Пятьдесят первым полком граф Шамбертен, - не задумываясь, ответил Дундич и веселым взглядом поймал косой, налитый желчью, непроспанный взгляд Шкуро. - Разрешите идти, ваше превосходительство?
- Постойте, постойте, подполковник. - Мамонтов неуклюже начал поворачиваться на костыле. - Что-то знакомая фамилия, позвольте-ка... Мясистое красивое лицо его вдруг болезненно исказилось: неловким движением он разбередил ногу в лубке, раздробленную пулей на прошлой неделе, когда он на тройке уходил от Буденного. - А черт! - пробормотал он. - А черт!.. Можете идти, подполковник...
Дундич, откозырнув, сделал четкий полуоборот и пошел к двери. Рощин видел, как Шкуро, говоря что-то все еще сморщенному от боли Мамонтову, медленно разрывал пакет; в нем находилось письмо, подписанное Семеном Буденным; содержание было известно Дундичу и Рощину: "24 октября, в шесть часов утра, я прибуду в Воронеж. Приказываю вам, генералу Шкуро, построить все контрреволюционные силы на площади у круглых рядов, где вы вешали рабочих. Командовать парадом приказываю вам лично..."
Они спускались по чугунной лестнице. Навстречу им поднимались - гуськом - юнкера с винтовками. Рощину казалось, что маленький Дундич - впереди него, - задрав нос, отчетливо позвякивая шпорами, - идет слишком медленно... Ненужная и глупая бравада!..
Наверху, на втором этаже, раздался резкий, хриплый крик... Дундич и Рощин вышли в подъезд, где к ним с тротуара кинулся Теплов, - дряблое лицо его с висячими усами жаждало шампанского, романсов и девочек...
- Ну, слава богу, господа... Едем...
Засунув сапог в стремя, он запрыгал на одной ноге около заартачившейся лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111