Да, да, нижняя
ступень служит провизией для верхней и так далее. Будь уверен, что Петра
Петровича скоро вызовут на коврик и там отведают... Слышь, уже звонят...
И, в самом деле, Летягин услышал карканье телефона и торопливый
поджавшийся голос начальника отдела: "Автандил Зурабович, но на
зарплату-то нам хватает... не пускаю я пузыри в лужу, Автандил
Зурабович... хорошо, сейчас еду..."
- Георгий, никто не просит тебя подключаться к этому упырьскому
бардаку, хоть на нем держится все общество. Мы, сознательные
вампиры-профессионалы, создали необходимые условия, чтобы ты вошел
полноправным членом в наш вампирский круг, где валорис каждого
неприкосновенен и дозволен только один вид работы - с донорами, нечленами
круга. Кстати, Петр Петрович не очень-то нам и годится - утробный эгоист.
Ты другой... А теперь пошли добивать раненного орла Николая Евсеевича, он
и так огорошен собственной никудышностью, обрабатывать долго не надо, - и
Трофим потянул Летягина за собой.
Начальник сектора метался в курительной комнате возле туалета, и
встреча с Летягиным его обременила настолько, что он решил отделаться от
вредного сотрудника навсегда.
- Летягин, я понимаю, вы, конечно, человек не бесталанный, вдумчивый,
не то что всякие Галины и Лукреции. Вам интересен поиск какой-то там
истины. Но у нас в секторе все направлено на то, чтобы получить быстрое,
пусть даже поверхностное, далеко не оптимальное, зато устраивающее всех
решение...
- Извините, товарищ, - проходящий Трофим больно наступил кирзой на
летягинскую ногу и пробубнил краем рта, - начальничек хочет тебя сбагрить,
потому что уже боится.
- Вы что-то сказали? - обратился к бубнящему человеку Николай
Евсеевич.
- Слушай, ученый, тебе налево, а мне направо, - огрызнулся Трофим и,
закурив, пристроился неподалеку, - или моя личность тебя не удовлетворяет?
- Товарищ, я ничего не имею против вас лично, хотя бы потому, что
вижу в первый раз, - расстроенным голосом заметил Николай Евсеевич.
- Ты хочешь сказать, что даже одного раза для тебя много, и тебе
непонятно, как ты, такой образованный профессор, должен стоять рядом с
простым работягой, - "обиженный" Трофим набряк кулаками.
- С чего вы взяли... извините, у меня болит голова. Пойдемте отсюда,
Летягин.
- А, значит, у таких, как я, и голова болеть не может? Что же
получается, гражданин ученый, у вас там мозги, а у меня кость одна и
пустое место, - Трофим выразительно постучал по лбу и загородил выход.
Николай Евсеевич понял, что покинуть помещение так просто не получится -
можно задеть разгневанного гегемона.
- У вас какие-то возражения, Летягин? - якобы непринужденно сказал
начальник, но было видно, что мозговое вещество у него занято другим.
И Летягин неожиданно для себя заговорил. Растерялся, задергался, но
быстро сообразил, что его языком молотит Резон. Сопротивляться было
бесполезно, Резон подчинялся только Трофиму.
- У меня предложения, Николай Евсеевич. Я сейчас готовлю докладную
записку от вашего имени заместителю директора по науке. В ней говорится о
том, что начальник отдела систематически третирует наше подразделение, не
дает ему творческой и прочей свободы, подавляет инициативу в поиске
деловых партнеров, наши концептуальные идеи передает другим секторам. Я
составил список зарубленных хоздоговоров. Вы понимаете, куда я клоню?
- Понимаю. Куда? - никак не мог собраться с мыслями Николай Евсеевич.
- Петр Петрович держит нас за дураков, крепостные мы у него. Но это,
так сказать, критическая часть записки, - голос Резона-Летягина взял
паузу, - позитивная часть содержит предположение о выделении нашего
сектора и создании на его основе отдела перспективных исследований со
свободной договорной тематикой. Как вы думаете, кто может возглавить этот
отдел?
Летягин заметил, что лицевые мускулы Николая Евсеевича выражают одну
лишь уверенность без примеси осторожности. А затем голова начальника стала
клониться.
- Купился, обалдел, вот что зов-то делает, - шепнул Трофим, а из
долгой отлучки появился Красноглаз: "Здравствуйте, дядя Жора. Целую в
лоб".
- Мы будем заключать договора, Николай Евсеевич. Ряд западных вполне
надежных фирм уже проявил интерес к нашему ноу-хау. Возможно, в октябре
придет приглашение от "Монт-эдисон" на симпозиум. Бабье лето на Лозанском
озере - это, ах, это.. Фонд Сороса тоже от нас в стороне не останется.
Вдвоем напишем обоснование на получение грантов... Ведь может собственных
Невтонов и быстрых разумом Платонов земля российская рождать... И один из
них вы, Николай Евсеевич.
- Кажется, перегнул, увлекся, - стал закругляться Трофим, - и так уже
хорош твой пахан.
Действительно, Николай Евсеевич замер в полном оцепенении.
Курительная комната рассыпалась, обозначилась воронка во всем своем
великолепии, начсектора превратился в сочащуюся кровью сетку.
- Ну все, Летягин, пришел твой час, - сказал Трофим, - теперь не
отвертишься. Тебе его нисколько не жалко, факт. Вдобавок ты голоден, как
стая летучих кровососов после зимней спячки.
И Летягин понял, что нет у него ни сил, ни умения противостоять
словам Трофима, хотелось только отомстить за свою обрыдлую жизнь. Подошла
волна, Красноглаз завладел глоткой Летягина, но от первой же порции крови
его затошнило. Георгий повернулся к Трофиму и сделал знак руками, мол, не
могу.
- Это сейчас пройдет, - бодро прикрикнул Трофим, - где ж твоя воля,
спортивный характер? Ты же болеешь за "Докера".
Но вампир-новичок с радостью отдался конвульсиям. А Николай Евсеевич
открыл глаза, увидел потусторонний провал вместо лица Летягина, еще ничего
не понял, но уже испугался, затряс нижней челюстью.
- Что будет? - схватился за голову Трофим. - Сейчас он опомнится и
взовьется, как ракета.
Так и случилось. Николай Евсеевич глубоко вздохнул, взгляд его
очистился от пелены, после чего рот заорал: "Убивают!", а тело бросилось к
выходу. Трофим сделал подкат, начальник не только рухнул сам, но и повалил
атакующего. Опытный вампир успел перехватить донора за штанину, но тут же
со стоном отпустил его, хватаясь за глаз - Николай Евсеевич не зря засучил
ногами.
- Держи "корову", или ты уже, считай, на нарах, - рявкнул Трофим.
До поры до времени безучастный свидетель Летягин после таких слов
автоматически все сообразил, прыгнул вслед за убегающим начальником и,
ухватив за шиворот, попытался удержать на месте. Николай Евсеевич хотел
снова крикнуть, что его убивают, но еще больше хотел бежать, поэтому тащил
за собой подчиненного, хрипя передавленным горлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
ступень служит провизией для верхней и так далее. Будь уверен, что Петра
Петровича скоро вызовут на коврик и там отведают... Слышь, уже звонят...
И, в самом деле, Летягин услышал карканье телефона и торопливый
поджавшийся голос начальника отдела: "Автандил Зурабович, но на
зарплату-то нам хватает... не пускаю я пузыри в лужу, Автандил
Зурабович... хорошо, сейчас еду..."
- Георгий, никто не просит тебя подключаться к этому упырьскому
бардаку, хоть на нем держится все общество. Мы, сознательные
вампиры-профессионалы, создали необходимые условия, чтобы ты вошел
полноправным членом в наш вампирский круг, где валорис каждого
неприкосновенен и дозволен только один вид работы - с донорами, нечленами
круга. Кстати, Петр Петрович не очень-то нам и годится - утробный эгоист.
Ты другой... А теперь пошли добивать раненного орла Николая Евсеевича, он
и так огорошен собственной никудышностью, обрабатывать долго не надо, - и
Трофим потянул Летягина за собой.
Начальник сектора метался в курительной комнате возле туалета, и
встреча с Летягиным его обременила настолько, что он решил отделаться от
вредного сотрудника навсегда.
- Летягин, я понимаю, вы, конечно, человек не бесталанный, вдумчивый,
не то что всякие Галины и Лукреции. Вам интересен поиск какой-то там
истины. Но у нас в секторе все направлено на то, чтобы получить быстрое,
пусть даже поверхностное, далеко не оптимальное, зато устраивающее всех
решение...
- Извините, товарищ, - проходящий Трофим больно наступил кирзой на
летягинскую ногу и пробубнил краем рта, - начальничек хочет тебя сбагрить,
потому что уже боится.
- Вы что-то сказали? - обратился к бубнящему человеку Николай
Евсеевич.
- Слушай, ученый, тебе налево, а мне направо, - огрызнулся Трофим и,
закурив, пристроился неподалеку, - или моя личность тебя не удовлетворяет?
- Товарищ, я ничего не имею против вас лично, хотя бы потому, что
вижу в первый раз, - расстроенным голосом заметил Николай Евсеевич.
- Ты хочешь сказать, что даже одного раза для тебя много, и тебе
непонятно, как ты, такой образованный профессор, должен стоять рядом с
простым работягой, - "обиженный" Трофим набряк кулаками.
- С чего вы взяли... извините, у меня болит голова. Пойдемте отсюда,
Летягин.
- А, значит, у таких, как я, и голова болеть не может? Что же
получается, гражданин ученый, у вас там мозги, а у меня кость одна и
пустое место, - Трофим выразительно постучал по лбу и загородил выход.
Николай Евсеевич понял, что покинуть помещение так просто не получится -
можно задеть разгневанного гегемона.
- У вас какие-то возражения, Летягин? - якобы непринужденно сказал
начальник, но было видно, что мозговое вещество у него занято другим.
И Летягин неожиданно для себя заговорил. Растерялся, задергался, но
быстро сообразил, что его языком молотит Резон. Сопротивляться было
бесполезно, Резон подчинялся только Трофиму.
- У меня предложения, Николай Евсеевич. Я сейчас готовлю докладную
записку от вашего имени заместителю директора по науке. В ней говорится о
том, что начальник отдела систематически третирует наше подразделение, не
дает ему творческой и прочей свободы, подавляет инициативу в поиске
деловых партнеров, наши концептуальные идеи передает другим секторам. Я
составил список зарубленных хоздоговоров. Вы понимаете, куда я клоню?
- Понимаю. Куда? - никак не мог собраться с мыслями Николай Евсеевич.
- Петр Петрович держит нас за дураков, крепостные мы у него. Но это,
так сказать, критическая часть записки, - голос Резона-Летягина взял
паузу, - позитивная часть содержит предположение о выделении нашего
сектора и создании на его основе отдела перспективных исследований со
свободной договорной тематикой. Как вы думаете, кто может возглавить этот
отдел?
Летягин заметил, что лицевые мускулы Николая Евсеевича выражают одну
лишь уверенность без примеси осторожности. А затем голова начальника стала
клониться.
- Купился, обалдел, вот что зов-то делает, - шепнул Трофим, а из
долгой отлучки появился Красноглаз: "Здравствуйте, дядя Жора. Целую в
лоб".
- Мы будем заключать договора, Николай Евсеевич. Ряд западных вполне
надежных фирм уже проявил интерес к нашему ноу-хау. Возможно, в октябре
придет приглашение от "Монт-эдисон" на симпозиум. Бабье лето на Лозанском
озере - это, ах, это.. Фонд Сороса тоже от нас в стороне не останется.
Вдвоем напишем обоснование на получение грантов... Ведь может собственных
Невтонов и быстрых разумом Платонов земля российская рождать... И один из
них вы, Николай Евсеевич.
- Кажется, перегнул, увлекся, - стал закругляться Трофим, - и так уже
хорош твой пахан.
Действительно, Николай Евсеевич замер в полном оцепенении.
Курительная комната рассыпалась, обозначилась воронка во всем своем
великолепии, начсектора превратился в сочащуюся кровью сетку.
- Ну все, Летягин, пришел твой час, - сказал Трофим, - теперь не
отвертишься. Тебе его нисколько не жалко, факт. Вдобавок ты голоден, как
стая летучих кровососов после зимней спячки.
И Летягин понял, что нет у него ни сил, ни умения противостоять
словам Трофима, хотелось только отомстить за свою обрыдлую жизнь. Подошла
волна, Красноглаз завладел глоткой Летягина, но от первой же порции крови
его затошнило. Георгий повернулся к Трофиму и сделал знак руками, мол, не
могу.
- Это сейчас пройдет, - бодро прикрикнул Трофим, - где ж твоя воля,
спортивный характер? Ты же болеешь за "Докера".
Но вампир-новичок с радостью отдался конвульсиям. А Николай Евсеевич
открыл глаза, увидел потусторонний провал вместо лица Летягина, еще ничего
не понял, но уже испугался, затряс нижней челюстью.
- Что будет? - схватился за голову Трофим. - Сейчас он опомнится и
взовьется, как ракета.
Так и случилось. Николай Евсеевич глубоко вздохнул, взгляд его
очистился от пелены, после чего рот заорал: "Убивают!", а тело бросилось к
выходу. Трофим сделал подкат, начальник не только рухнул сам, но и повалил
атакующего. Опытный вампир успел перехватить донора за штанину, но тут же
со стоном отпустил его, хватаясь за глаз - Николай Евсеевич не зря засучил
ногами.
- Держи "корову", или ты уже, считай, на нарах, - рявкнул Трофим.
До поры до времени безучастный свидетель Летягин после таких слов
автоматически все сообразил, прыгнул вслед за убегающим начальником и,
ухватив за шиворот, попытался удержать на месте. Николай Евсеевич хотел
снова крикнуть, что его убивают, но еще больше хотел бежать, поэтому тащил
за собой подчиненного, хрипя передавленным горлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22