Ведь это
неестественно, что карлики топчут поверженного гиганта, а он корчится от
боли.
- Здорово сказано, - у Летягина увлажнился левый глаз.
- Но гигант может подняться и сбросить с себя всю шантрапу.
- Конечно, может, - Летягин поддел вилкой патиссон, - так их.
- Природа колоссально расточительна и избыточна на первый взгляд.
Например, мы, ее венец, используем не больше одной десятой нервных клеток
и генетического материала. Вы, наверное, слышали такую теорему:
"избыточность рождает надежность" или хотя бы аксиому "все есть во всем".
Она поможет вам решить уравнение со многими неизвестными.
"Неужели философ попался? Прямо несчастный случай, - с тревогой
подумал Летягин. - Время теряю, да и бутылки "Джонни Уокера" на дороге
все-таки не валяются".
- Что-то слыхал, - отозвался гость, - только звучит немного иначе: "У
некоторых есть все".
- И у вас есть все! - наконец проявил эмоции Сергей Петрович, даже
Трофим подключился, зарычав.
- Где? - с горькой, как ему показалось, усмешкой вопросил Летягин.
- Оглянитесь, слепец. Соседи, участковые, сослуживцы, начальство,
судьи - те, перед кем вы испытываете страх и недоверие - они могут быть в
вашей руке.
- Очень приятно вас послушать, - Летягин запил речь Сергея Петровича
и снова ощутил приступ дремоты, - но они сильнее меня. Они меня побьют, в
переносном, конечно, смысле.
- Пока у них энергии больше, чем у вас, побьют, и в прямом, и в
переносном смысле. Причем будут бить вашими же знаниями, вашими мыслями и
чувствами. Так что в первую очередь надо отнять у них энергию.
- Цель поставлена четко? Четко, - с подчеркнутой обидой в голосе
произнес Летягин, - не хуже, чем с высокой трибуны. В таких случаях
спрашивать "а как?" не принято, не дурак же, - и он чокнулся жестом
экскаватора с освоившемся за столом Трофимом.
- Мы поможем вам открыть в себе новый принцип существования, -
убедительно сказал Сергей Петрович. - Если вы, конечно, не против.
- Я, конечно, за, - поспешил согласиться Летягин, - только мне с
Дубиловыми сперва разобраться надо. Узнать, где у них слабое место.
- Там же, где и у остальных. И это вы тоже поймете.
- Но тогда, точно "за", - и Летягин снова чокнулся с Трофимом, икнув
от обилия чувств. - Молодец, что не лаешь. Ценю.
- Вот и чудно. Главное, ваше согласие, - с не укрывшимся от Летягина
облегчением сказал Сергей Петрович.
- Что ж я, душу продал, а? - мрачно пошутил гость.
- Ну-у, не ожидал, - мягко пожурил Сергей Петрович, - мы же
материалисты.
- А что за новый принцип? - вдруг спохватился Летягин. - Уж не
воровать ли? Сажать-то по старому принципу будут.
- Нет, воровством это никак не назовешь, - успокоил Сергей Петрович,
- скорее, получением своей доли.
- У нас и раньше ничего не было, хотя мамка говорила, что деда
раскулачили, пока он сам ходил у соседа шмонать. Вернулся и пшик - даже
горшок забрали... Но если вы какой-нибудь должок ввернете, то я не
откажусь.
- Вернем, и очень скоро, - с несомненной убежденностью сказал Сергей
Петрович, а вы, юноша, кстати, читали Геродота?
- Сергей Петрович, да пес с ним, с Геродотом, - не побаловал ответом
Летягин и понял, что мысли начинают спутываться в клубок макарон, а хозяин
до сих пор еще ничего толком не объяснил, - что со мной будет? Суд ведь на
носу. То есть, извини, Трофим, пес тут ни при чем.
- Сейчас идите домой и ничего не бойтесь, - распорядился Сергей
Петрович. Ваша судьба будет устроена.
- Как это можно устроить мою судьбу, если вам даже не известно, что
вообще мне надо, - запротестовал Летягин.
- Всем надо одного и того же, - успокоил его Сергей Петрович. -
Трофим, помоги товарищу.
- Да какой он мне товарищ, тамбовский волк ему товарищ. - Летягин
собрался встать, но это оказалось не просто. Расслабление и дремота
превращали все его усилия в какие-то конвульсии.
Он заметил, что Сергей Петрович с брезгливой улыбкой разглядывает
его, и рванулся, желая показать инвалиду бойцовский мужской характер.
Услышал свой спортивный крик, кресло куда-то испарилось, и перед зрачками
возник ворс ковра, в значительном увеличении более похожий на шерсть
пещерного медведя, а может и мамонта. Сергей Петрович скомандовал:
"Взять", и Георгий едва не завопил снова, но уже от жути, представив клыки
Трофима, рвущие в клочья беззащитную задницу. Худшие ожидания, казалось,
начали оправдываться, когда рука оказалась в чьих-то плотных тисках. Но
тиски всего лишь поставили гостя на четвереньки - Трофим был рядом и
услужливо предоставлял спину для опоры. Повиснув на гибриде, как
подстреленный боец на санитарке, Летягин заскользил вдоль стенки, а потом
вдруг оказался на лестничной площадке один на один с нагло прущей в глаза
синей лампой.
Лифт уже давно отключился и видел сны, где летел ввысь без всяких
канатов. В итоге, подъем стал таким же тяжелым, как у тех советских
альпинистов, что карабкались на Эверест ночью и без кислорода. По дороге,
правда, Летягин позволил себе шалость - так яростно плюнул в ворованный
дермантин дубиловских дверей, что чуть не упал. Когда он, наконец,
добрался до родного пепелища, пот обильно катился со лба, скапливаясь в
щетине похожего на мочалку подбородка. "Надо бриться, - внушительно сказал
Летягин, заметив себя в зеркале, - и производить благоприятное
впечатление". Потом он стал исследовать шею, которая слегка побаливала, и
увидел на ней розовую полоску, похожую на след от надавливания. "Я ранен,
сестра, может даже убит, - пробормотал он, - но иду снова в бой. Труба
зовет." После чего рухнул на койку.
Среди ночи Летягин проснулся от страшной ломоты в зубах. Поднялся.
Щелкнул выключателем. Лампа прощально мигнула и скончалась. "Нет абсолютно
надежной техники", - утешился Летягин, затепливая свечу. И снова, как
принято у одиноких людей, хотел полюбоваться запущенностью и
болезненностью своего отражения в зеркале - чтобы полусознательно пожалеть
себя. Он сморгнул несколько раз, пытаясь отогнать плывущие перед глазами
красные пятна. Но пятна не желали исчезать. Тогда он вынужден был
признать, что у отражения не летягинские черные глаза, а красные, как у
Трофима.
Георгий взвесил все и заключил: "Это не криминал. Просто глаза
измученного человека. Не голубые же". К тому же надо было срочно понять,
почему рот совершенно раскрыт как у дебила, и закрыть его не удается.
Тщательный осмотр вызвал шоковое состояние. То, что вначале показалось
бликами от нервного огонька свечи, было клыками, спускающимися из верхней
челюсти сантиметра на два вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
неестественно, что карлики топчут поверженного гиганта, а он корчится от
боли.
- Здорово сказано, - у Летягина увлажнился левый глаз.
- Но гигант может подняться и сбросить с себя всю шантрапу.
- Конечно, может, - Летягин поддел вилкой патиссон, - так их.
- Природа колоссально расточительна и избыточна на первый взгляд.
Например, мы, ее венец, используем не больше одной десятой нервных клеток
и генетического материала. Вы, наверное, слышали такую теорему:
"избыточность рождает надежность" или хотя бы аксиому "все есть во всем".
Она поможет вам решить уравнение со многими неизвестными.
"Неужели философ попался? Прямо несчастный случай, - с тревогой
подумал Летягин. - Время теряю, да и бутылки "Джонни Уокера" на дороге
все-таки не валяются".
- Что-то слыхал, - отозвался гость, - только звучит немного иначе: "У
некоторых есть все".
- И у вас есть все! - наконец проявил эмоции Сергей Петрович, даже
Трофим подключился, зарычав.
- Где? - с горькой, как ему показалось, усмешкой вопросил Летягин.
- Оглянитесь, слепец. Соседи, участковые, сослуживцы, начальство,
судьи - те, перед кем вы испытываете страх и недоверие - они могут быть в
вашей руке.
- Очень приятно вас послушать, - Летягин запил речь Сергея Петровича
и снова ощутил приступ дремоты, - но они сильнее меня. Они меня побьют, в
переносном, конечно, смысле.
- Пока у них энергии больше, чем у вас, побьют, и в прямом, и в
переносном смысле. Причем будут бить вашими же знаниями, вашими мыслями и
чувствами. Так что в первую очередь надо отнять у них энергию.
- Цель поставлена четко? Четко, - с подчеркнутой обидой в голосе
произнес Летягин, - не хуже, чем с высокой трибуны. В таких случаях
спрашивать "а как?" не принято, не дурак же, - и он чокнулся жестом
экскаватора с освоившемся за столом Трофимом.
- Мы поможем вам открыть в себе новый принцип существования, -
убедительно сказал Сергей Петрович. - Если вы, конечно, не против.
- Я, конечно, за, - поспешил согласиться Летягин, - только мне с
Дубиловыми сперва разобраться надо. Узнать, где у них слабое место.
- Там же, где и у остальных. И это вы тоже поймете.
- Но тогда, точно "за", - и Летягин снова чокнулся с Трофимом, икнув
от обилия чувств. - Молодец, что не лаешь. Ценю.
- Вот и чудно. Главное, ваше согласие, - с не укрывшимся от Летягина
облегчением сказал Сергей Петрович.
- Что ж я, душу продал, а? - мрачно пошутил гость.
- Ну-у, не ожидал, - мягко пожурил Сергей Петрович, - мы же
материалисты.
- А что за новый принцип? - вдруг спохватился Летягин. - Уж не
воровать ли? Сажать-то по старому принципу будут.
- Нет, воровством это никак не назовешь, - успокоил Сергей Петрович,
- скорее, получением своей доли.
- У нас и раньше ничего не было, хотя мамка говорила, что деда
раскулачили, пока он сам ходил у соседа шмонать. Вернулся и пшик - даже
горшок забрали... Но если вы какой-нибудь должок ввернете, то я не
откажусь.
- Вернем, и очень скоро, - с несомненной убежденностью сказал Сергей
Петрович, а вы, юноша, кстати, читали Геродота?
- Сергей Петрович, да пес с ним, с Геродотом, - не побаловал ответом
Летягин и понял, что мысли начинают спутываться в клубок макарон, а хозяин
до сих пор еще ничего толком не объяснил, - что со мной будет? Суд ведь на
носу. То есть, извини, Трофим, пес тут ни при чем.
- Сейчас идите домой и ничего не бойтесь, - распорядился Сергей
Петрович. Ваша судьба будет устроена.
- Как это можно устроить мою судьбу, если вам даже не известно, что
вообще мне надо, - запротестовал Летягин.
- Всем надо одного и того же, - успокоил его Сергей Петрович. -
Трофим, помоги товарищу.
- Да какой он мне товарищ, тамбовский волк ему товарищ. - Летягин
собрался встать, но это оказалось не просто. Расслабление и дремота
превращали все его усилия в какие-то конвульсии.
Он заметил, что Сергей Петрович с брезгливой улыбкой разглядывает
его, и рванулся, желая показать инвалиду бойцовский мужской характер.
Услышал свой спортивный крик, кресло куда-то испарилось, и перед зрачками
возник ворс ковра, в значительном увеличении более похожий на шерсть
пещерного медведя, а может и мамонта. Сергей Петрович скомандовал:
"Взять", и Георгий едва не завопил снова, но уже от жути, представив клыки
Трофима, рвущие в клочья беззащитную задницу. Худшие ожидания, казалось,
начали оправдываться, когда рука оказалась в чьих-то плотных тисках. Но
тиски всего лишь поставили гостя на четвереньки - Трофим был рядом и
услужливо предоставлял спину для опоры. Повиснув на гибриде, как
подстреленный боец на санитарке, Летягин заскользил вдоль стенки, а потом
вдруг оказался на лестничной площадке один на один с нагло прущей в глаза
синей лампой.
Лифт уже давно отключился и видел сны, где летел ввысь без всяких
канатов. В итоге, подъем стал таким же тяжелым, как у тех советских
альпинистов, что карабкались на Эверест ночью и без кислорода. По дороге,
правда, Летягин позволил себе шалость - так яростно плюнул в ворованный
дермантин дубиловских дверей, что чуть не упал. Когда он, наконец,
добрался до родного пепелища, пот обильно катился со лба, скапливаясь в
щетине похожего на мочалку подбородка. "Надо бриться, - внушительно сказал
Летягин, заметив себя в зеркале, - и производить благоприятное
впечатление". Потом он стал исследовать шею, которая слегка побаливала, и
увидел на ней розовую полоску, похожую на след от надавливания. "Я ранен,
сестра, может даже убит, - пробормотал он, - но иду снова в бой. Труба
зовет." После чего рухнул на койку.
Среди ночи Летягин проснулся от страшной ломоты в зубах. Поднялся.
Щелкнул выключателем. Лампа прощально мигнула и скончалась. "Нет абсолютно
надежной техники", - утешился Летягин, затепливая свечу. И снова, как
принято у одиноких людей, хотел полюбоваться запущенностью и
болезненностью своего отражения в зеркале - чтобы полусознательно пожалеть
себя. Он сморгнул несколько раз, пытаясь отогнать плывущие перед глазами
красные пятна. Но пятна не желали исчезать. Тогда он вынужден был
признать, что у отражения не летягинские черные глаза, а красные, как у
Трофима.
Георгий взвесил все и заключил: "Это не криминал. Просто глаза
измученного человека. Не голубые же". К тому же надо было срочно понять,
почему рот совершенно раскрыт как у дебила, и закрыть его не удается.
Тщательный осмотр вызвал шоковое состояние. То, что вначале показалось
бликами от нервного огонька свечи, было клыками, спускающимися из верхней
челюсти сантиметра на два вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22