Ему так и не удалось разрешить загадку Април Белл. Даже в
ее участливых, озабоченных словах ему слышалась скрытая издевка. Ему
хотелось бежать отсюда, и поскорее.
- Пойдем в кухню, - позвала Април. - Давай я сварю тебе чашечку
кофе... поджарю яичницу... если, конечно, ты можешь есть. Ну, пожалуйста,
Бэрби... После кофе тебе наверняка станет легче.
Он резко замотал головой. Если Април Белл и впрямь победила в этой
игре, если ей-таки удалось ничем не выказать свое знакомство с белой
волчицей, напавшей на слепую Ровену Мондрик, если она смогла скрыть от
него свое участие в убийстве Рекса Читтума... Если все это так, то Бэрби
не хотелось, чтобы сейчас она упивалась его сомнениями и растерянностью.
- Нет, - сказал он. - Мне пора.
Она, видимо, все-таки заметила взгляд, которым Бэрби наградил
лежавшие на столике возле кресла журнал и золотой портсигар.
- Ну хотя бы возьми на дорогу сигару, - ласково предложила она. - Я
держу их для своих друзей.
Она двинулась к столику, и Бэрби теперь уже совершенно отчетливо
увидел, что Април прихрамывает.
- Где ты повредила ногу? - выпалил он.
- Поскользнулась на лестнице, - пожала плечами девушка. - Вчера
вечером, возвращаясь из аэропорта... - Она протянула ему сигары. - Ничего
страшного...
Но Бэрби было страшно. Его рука так дрожала, что Април самой пришлось
вытащить ему сигару. Невнятно поблагодарив, Бэрби, словно слепой, побрел к
двери.
И тем не менее, он исхитрился прочитать монограмму на внутренней
стороне крышки портсигара. Красивые витые буквы - ПТ. И черная сигара,
толстая и обвитая бумажной ленточкой, тоже была именно того сорта, который
предпочитал Престон Трой. Точь-в-точь такая, какую Трой предложил ему в
офисе из ящичка на столе. Неуклюже открыв дверь, он попытался придать
своему лицу приветливое выражение. Потом повернулся к девушке.
Она стояла на пороге. Возможно, в ее темных глазах светилась только
жалость, но Бэрби почему-то виделось в них нечто совсем другое. Ему упорно
казалось, что девушка смеется над ним. Смеется и радуется его
растерянности. Зеленый халатик слегка распахнулся, и приоткрывшаяся
красота, словно острый нож, ранила Бэрби в самое сердце. Ее ненакрашенные
губы как-то тревожно улыбнулись.
- Подожди, Бэрби! Пожалуйста...
Но Бэрби не стал ждать. Он не мог вынести ни жалость, которую видел,
ни издевки, которая ему чудилась. Этот пустой, серый мир сомнений и
поражения стал вдруг для Бэрби совершенно невыносимым. Ему хотелось опять
ощутить в себе не знающую пощады и не ведающую преград силу тигра.
Он захлопнул за собой дверь. Бросил на пол сигару. Растер ее каблуком
в порошок. Он чувствовал себя совершенно больным, но, высоко подняв
голову, он твердым шагом направился к лестнице. Для обиды нет никаких
оснований, - убеждал он сам себя. Что с того, что Престон Трой годится ему
в отцы? Двадцать миллионов с лихвой компенсируют лишние двадцать лет.
Кроме того, Трой наверняка познакомился с ней раньше.
Продираясь сквозь серый туман душевной боли, Бэрби медленно спустился
по лестнице. Уже не заботясь о том, увидит его дежурный или нет, он,
шатаясь, прошествовал к выходу. Возможно, Април действительно права, -
бормотал он себе под нос. Возможно, и в самом деле стоит обратиться к
доктору Глену.
Бэрби ведь не знал, как вернуться в радостный и свободный мир сна.
Мир серого волка и саблезубого тигра. Этот путь можно было испробовать
только ночью... солнечный свет губителен для свободного сознания. Не так
ли? Но эта жизнь стала совершенно невыносимой. Все эти ее бесконечные
переплетения ужаса и печали, и боли, и усталости, и сомнения вкупе со
жгучей тоской и невыносимой неуверенностью и ошеломляющей паникой.
Да, решил он, надо ехать к Глену.
Бэрби всегда не любил психиатрические лечебницы. Но Гленхавен был
лучшей клиникой в стране, а молодой доктор Арчер Глен, как и его отец,
считался признанным авторитетом этой новой и быстро развивающейся науки -
психиатрии. "Тайм", - припомнил Бэрби, - посвятила Арчеру Глену целых три
колонки. Это когда тот служил на флоте во время войны... Что-то об
исследовании корреляций умственных и физических отклонений и о блестящих
дополнениях к революционной, по тем временам, психиатрической методике
наркосинтеза.
Как и его отец, Арчер Глен был убежденным материалистом. Любимым
хобби старшего Глена было разоблачение мнимых медиумов и астрологов, и
предсказателей. Сын пошел по его стопам: Бэрби как-то написал репортаж о
его лекциях, где Арчер яростно обрушивался на религиозные культы,
пытающиеся с помощью псевдонауки найти рациональное объяснение
сверхъестественному. "Сознание, - утверждал доктор Глен, - это всего лишь
одна из функций человеческого тела".
Лучшего союзника, - решил Бэрби, - трудно даже и пожелать...
13. АД В ДУШЕ
Бэрби вернулся на стоянку, где он оставил свою машину. Свежий воздух
развеял окутывавший его алкогольный туман. Да и вообще, ему стало немного
получше. Он поехал на север, по новой дороге через узкий мост над Оленьим
Ручьем. Вчера, возвращаясь из Гленхавена, он чуть не врезался здесь в
грузовик.
Стоящие чуть в стороне от дороги, скрытые густой красно-желтой
осенней листвой, здания лечебницы выглядели сурово и неприветливо. Бэрби
содрогнулся и попытался забыть о своем невесть откуда взявшемся недоверии
к подобного рода заведениям. Эта мрачная крепость, - убеждал он сам себя,
- ни что иное, как цитадель рассудка в борьбе против неведомых страхов
человеческого сознания.
Припарковав машину на площадке позади главного корпуса, он двинулся в
обход, к центральному входу. Случайно заглянув в просвет между живыми
изгородями, обрамлявшими дорожку, он увидел пациентку, которую вели под
руки две одетых в белое медсестры. Бэрби вздрогнул.
Этой пациенткой была миссис Мондрик.
Длинное черное пальто - несмотря на солнце, было довольно свежо -
черные перчатки, черная косынка, прикрывающая седые волосы. Черные
непрозрачные линзы очков глядели, казалось, прямо на Бэрби. Ему даже
почудилось, что Ровена как-то ощутила его присутствие: она вздрогнула и на
секунду остановилась.
Но мгновение спустя она уже пошла дальше, гордая и непреклонная, и до
боли одинокая. Сердце Бэрби сжалось от жгучей жалости к этой женщине. Он
понял, что должен с ней поговорить. Она, несмотря на болезнь, может знать
ответы на те страшные вопросы, которые никак не давали ему покоя.
Повинуясь внезапному порыву, он двинулся вслед за Ровеной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
ее участливых, озабоченных словах ему слышалась скрытая издевка. Ему
хотелось бежать отсюда, и поскорее.
- Пойдем в кухню, - позвала Април. - Давай я сварю тебе чашечку
кофе... поджарю яичницу... если, конечно, ты можешь есть. Ну, пожалуйста,
Бэрби... После кофе тебе наверняка станет легче.
Он резко замотал головой. Если Април Белл и впрямь победила в этой
игре, если ей-таки удалось ничем не выказать свое знакомство с белой
волчицей, напавшей на слепую Ровену Мондрик, если она смогла скрыть от
него свое участие в убийстве Рекса Читтума... Если все это так, то Бэрби
не хотелось, чтобы сейчас она упивалась его сомнениями и растерянностью.
- Нет, - сказал он. - Мне пора.
Она, видимо, все-таки заметила взгляд, которым Бэрби наградил
лежавшие на столике возле кресла журнал и золотой портсигар.
- Ну хотя бы возьми на дорогу сигару, - ласково предложила она. - Я
держу их для своих друзей.
Она двинулась к столику, и Бэрби теперь уже совершенно отчетливо
увидел, что Април прихрамывает.
- Где ты повредила ногу? - выпалил он.
- Поскользнулась на лестнице, - пожала плечами девушка. - Вчера
вечером, возвращаясь из аэропорта... - Она протянула ему сигары. - Ничего
страшного...
Но Бэрби было страшно. Его рука так дрожала, что Април самой пришлось
вытащить ему сигару. Невнятно поблагодарив, Бэрби, словно слепой, побрел к
двери.
И тем не менее, он исхитрился прочитать монограмму на внутренней
стороне крышки портсигара. Красивые витые буквы - ПТ. И черная сигара,
толстая и обвитая бумажной ленточкой, тоже была именно того сорта, который
предпочитал Престон Трой. Точь-в-точь такая, какую Трой предложил ему в
офисе из ящичка на столе. Неуклюже открыв дверь, он попытался придать
своему лицу приветливое выражение. Потом повернулся к девушке.
Она стояла на пороге. Возможно, в ее темных глазах светилась только
жалость, но Бэрби почему-то виделось в них нечто совсем другое. Ему упорно
казалось, что девушка смеется над ним. Смеется и радуется его
растерянности. Зеленый халатик слегка распахнулся, и приоткрывшаяся
красота, словно острый нож, ранила Бэрби в самое сердце. Ее ненакрашенные
губы как-то тревожно улыбнулись.
- Подожди, Бэрби! Пожалуйста...
Но Бэрби не стал ждать. Он не мог вынести ни жалость, которую видел,
ни издевки, которая ему чудилась. Этот пустой, серый мир сомнений и
поражения стал вдруг для Бэрби совершенно невыносимым. Ему хотелось опять
ощутить в себе не знающую пощады и не ведающую преград силу тигра.
Он захлопнул за собой дверь. Бросил на пол сигару. Растер ее каблуком
в порошок. Он чувствовал себя совершенно больным, но, высоко подняв
голову, он твердым шагом направился к лестнице. Для обиды нет никаких
оснований, - убеждал он сам себя. Что с того, что Престон Трой годится ему
в отцы? Двадцать миллионов с лихвой компенсируют лишние двадцать лет.
Кроме того, Трой наверняка познакомился с ней раньше.
Продираясь сквозь серый туман душевной боли, Бэрби медленно спустился
по лестнице. Уже не заботясь о том, увидит его дежурный или нет, он,
шатаясь, прошествовал к выходу. Возможно, Април действительно права, -
бормотал он себе под нос. Возможно, и в самом деле стоит обратиться к
доктору Глену.
Бэрби ведь не знал, как вернуться в радостный и свободный мир сна.
Мир серого волка и саблезубого тигра. Этот путь можно было испробовать
только ночью... солнечный свет губителен для свободного сознания. Не так
ли? Но эта жизнь стала совершенно невыносимой. Все эти ее бесконечные
переплетения ужаса и печали, и боли, и усталости, и сомнения вкупе со
жгучей тоской и невыносимой неуверенностью и ошеломляющей паникой.
Да, решил он, надо ехать к Глену.
Бэрби всегда не любил психиатрические лечебницы. Но Гленхавен был
лучшей клиникой в стране, а молодой доктор Арчер Глен, как и его отец,
считался признанным авторитетом этой новой и быстро развивающейся науки -
психиатрии. "Тайм", - припомнил Бэрби, - посвятила Арчеру Глену целых три
колонки. Это когда тот служил на флоте во время войны... Что-то об
исследовании корреляций умственных и физических отклонений и о блестящих
дополнениях к революционной, по тем временам, психиатрической методике
наркосинтеза.
Как и его отец, Арчер Глен был убежденным материалистом. Любимым
хобби старшего Глена было разоблачение мнимых медиумов и астрологов, и
предсказателей. Сын пошел по его стопам: Бэрби как-то написал репортаж о
его лекциях, где Арчер яростно обрушивался на религиозные культы,
пытающиеся с помощью псевдонауки найти рациональное объяснение
сверхъестественному. "Сознание, - утверждал доктор Глен, - это всего лишь
одна из функций человеческого тела".
Лучшего союзника, - решил Бэрби, - трудно даже и пожелать...
13. АД В ДУШЕ
Бэрби вернулся на стоянку, где он оставил свою машину. Свежий воздух
развеял окутывавший его алкогольный туман. Да и вообще, ему стало немного
получше. Он поехал на север, по новой дороге через узкий мост над Оленьим
Ручьем. Вчера, возвращаясь из Гленхавена, он чуть не врезался здесь в
грузовик.
Стоящие чуть в стороне от дороги, скрытые густой красно-желтой
осенней листвой, здания лечебницы выглядели сурово и неприветливо. Бэрби
содрогнулся и попытался забыть о своем невесть откуда взявшемся недоверии
к подобного рода заведениям. Эта мрачная крепость, - убеждал он сам себя,
- ни что иное, как цитадель рассудка в борьбе против неведомых страхов
человеческого сознания.
Припарковав машину на площадке позади главного корпуса, он двинулся в
обход, к центральному входу. Случайно заглянув в просвет между живыми
изгородями, обрамлявшими дорожку, он увидел пациентку, которую вели под
руки две одетых в белое медсестры. Бэрби вздрогнул.
Этой пациенткой была миссис Мондрик.
Длинное черное пальто - несмотря на солнце, было довольно свежо -
черные перчатки, черная косынка, прикрывающая седые волосы. Черные
непрозрачные линзы очков глядели, казалось, прямо на Бэрби. Ему даже
почудилось, что Ровена как-то ощутила его присутствие: она вздрогнула и на
секунду остановилась.
Но мгновение спустя она уже пошла дальше, гордая и непреклонная, и до
боли одинокая. Сердце Бэрби сжалось от жгучей жалости к этой женщине. Он
понял, что должен с ней поговорить. Она, несмотря на болезнь, может знать
ответы на те страшные вопросы, которые никак не давали ему покоя.
Повинуясь внезапному порыву, он двинулся вслед за Ровеной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82