Все эти слабости исчезли бы в один миг, сумей Иммолатус восстановить роскошную и непобедимую форму.
«Надо только выйти наружу, и тогда я заставлю их всех заплатить…» Иммолатус прищурился от резкого света, ударившего, как копьё, по глазам. Разъярённый, он разглядел, что кто-то стоит у него на пути, а потом опознал источник сияния.
– Посох Магиуса! – скрежеща зубами, с ликованием взревел он. – Ну, хоть что-то я выиграю, в конце концов!
Схватив одной рукой посох, дракон другой рукой отшвырнул мага так, что тот отлетел на каменный пол.
Китиара тащилась за драконом по каменным коридорам. Когда он остановился перед входом в гробницу, она быстро пошла вперёд, занося клинок над головой. Палата с саркофагом была прекрасным местом для атаки, там было, где развернуться с мечом.
Неожиданно Иммолатус замешкался перед входом, а потом завопил про какой-то посох. Крик был радостный, словно он встретил давно потерянного друга. Испуганная, что дракон мог получить поддержку, Китиара бросилась вперёд, стремясь разглядеть новую опасность.
Изумлённо замерев на полушаге, Китиара не поверила собственным глазам: «Карамон!» Брат должен был в это время благополучно сидеть в Утехе, а не лазить по подземельям Безнадёжности. Но обознаться она не могла – те же массивные плечи, мускулистые руки, вьющиеся волосы и вечно удивлённое выражение лица. «Карамон здесь!» Китиара была так потрясена, что только сейчас заметила его спутников, мага Ложи Красных Мантий и подозрительно похожего на кендера юношу.
Впрочем, они мало занимали Китиару, а вот увидев на броне Карамона знаки наёмников, она осторожно отступила назад на безопасное расстояние. Одна мысль сейчас была сильней других – время для семейного воссоединения не пришло.
Удар руки дракона пришёлся Рейстлину прямо в грудь. Ошеломлённый видом Иммолатуса, появившегося из тьмы, маг не смог отреагировать достаточно быстро. Он отлетел назад, как подрубленное дерево, и приложился затылком о каменный пол. В глазах мгновенно потемнело. Приподнявшись на коленях, Рейстлин увидел, как Иммолатус трясёт посохом, радуясь своему неожиданному приобретению.
Самое драгоценное сокровище Рейстлина, его главная надежда и символ достижений, знак триумфа над болезнью и страданиями обучения – все это забрал дракон в один миг.
Потеря посоха вызвала такую душевную боль, что Рейстлин даже удивился себе, но это была потеря ценности, по сравнению с которой жизнь не значила ничего. Вместе с посохом исчезли цель и смысл существования мага.
Клубком ярости Рейстлин кинулся на обидчика, не обращая внимания на синие и жёлтые звезды, проносящиеся перед глазами. Безумная сила и свирепость атаки ошеломили Карамона, который уже решил, что кроме как неожиданному появлению Красной Мантии здесь больше удивляться нечему.
В своей атаке Рейстлин оказался не одинок, посох Магиуса помогал ему. Созданный архимагом огромной силы с одним намерением – биться против Королевы Такхизис, посох уничтожал огромных летающих червей всю Драконью Войну. Когда Магиус скончался, артефакт лёг рядом с ним на погребальный костёр. История так и не сохранила имени Белой Мантии, который спас посох, вытащив его из огня.
Некоторые уверены, будто это был сам Солинари. Но, без сомнения, это был мудрец, способный предвидеть, что побеждённая сейчас Такхизис вернётся в будущем и будет пытаться вновь уничтожить Кринн.
Посох Магиуса легко проник сквозь маскировку Иммолатуса, поняв, что его держит в руках красный дракон, любимец Такхизис. В глубинах артефакта очнулась спящая столетиями ярость. Подождав, когда внимание Иммолатуса рассеется, он начал действовать. Взрыв белого пламени вырвался из посоха, сотрясая гробницу до основания.
Карамон как раз смотрел на посох. Вспышка ослепила его, и силач упал на землю, хлопая себя по лицу. Чёрная дыра, окружённая фиолетовыми кругами, плавала перед глазами, сделав Карамона беспомощным, как младенец. Горячая кровь брызнула сверху на лицо и руки.
– Рейст! – испуганно заорал силач, отчаянно пробуя проморгаться. – Рейст!
Взрыв далеко отбросил Крысу, громом ударив в голове. Он с удивлением рассматривал потолок, стараясь понять, как молния залетела так глубоко под землю.
За миг до того, как ярость посоха вышла наружу, Рейстлин понял, что сейчас произойдёт, и прикрыл глаза рукавом. Сила взрыва закрутила его и отбросила назад, к саркофагу, где он и остановился, почувствовав, как невидимая рука крепко схватила его, не дав упасть. Рейстлин подумал, что вмешался Карамон, когда заметил близнеца, слепого и беспомощного, ползающего посреди гробницы.
Иммолатус вопил. Боль, подобную которой он знал лишь однажды, когда Копьё вошло ему в бок, охватила его руку, заливая, словно река лавы, все тело. Посох упал на землю – у дракона больше не было руки. Иммолатус не был в такой ярости никогда в жизни – его одежда пропиталась кровью, вокруг валялись ошмётки мяса и обломки костей. Но, как ни печально, даже такая рана не была смертельна для дракона. Сейчас он хотел одного: убить слизняков, причинивших ему столь ужасную боль.
Иммолатус выкрикнул заклинание, преобразующее форму. Когда он окажется в собственном теле, то пожрёт слизней, осмелившихся поднять на него оружие.
Зачарованные зрачки Рейстлина видели странное красное сверкание позади образа человека-Иммолатуса, но он так до конца и не понял, что скрывалось за иллюзией. Маг тоже хотел одного – добраться до посоха, который сейчас одиноко лежал на полу, сверкая навершием. Упав на колени, он цепко схватил древко.
Поразившись своей силе, в которой слились воедино боль и ужас, он вскочил и обрушил посох на грудь Иммолатуса. Ярость мага слилась с полыхающим гневом мощнейшего артефакта.
Удар поднял быстро меняющегося Иммолатуса в воздух и, закружив, отбросил сквозь железные врата обратно в узкий коридор. Кости хрустнули и распались, но это были всего лишь кости жалкого человека.
Иммолатус излечил себя заклинанием, стремительно меняясь. Зубы росли и удлинялись, тело увеличивалось, наливаясь чешуёй, пока мягкой, но скоро ставшей крепкой, как алмаз. Огонь пожара гудел в груди, готовясь излиться наружу… Дракон стремительно занимал весь коридор, но это было не важно. Он мог расколоть всю гору, как скорлупу, и выбраться наружу, а потом упасть, разрывая плоть, на тела слизняков, оскорбивших его.
Ещё несколько мгновений…
Далёкий голос женщины, холодный и резкий, как сталь, проник в мозг дракона:
– Ты не выполнил моих приказов в последний раз…
Меч Китиары блестел в свете посоха Магиуса, как серебро. Раненый, ослабевший от потери крови и бросков заклинания, Иммолатус смотрел на сияние, и ему казалось, что сама Королева Такхизис явилась сюда – разъярённая, мстительная и непримиримая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
«Надо только выйти наружу, и тогда я заставлю их всех заплатить…» Иммолатус прищурился от резкого света, ударившего, как копьё, по глазам. Разъярённый, он разглядел, что кто-то стоит у него на пути, а потом опознал источник сияния.
– Посох Магиуса! – скрежеща зубами, с ликованием взревел он. – Ну, хоть что-то я выиграю, в конце концов!
Схватив одной рукой посох, дракон другой рукой отшвырнул мага так, что тот отлетел на каменный пол.
Китиара тащилась за драконом по каменным коридорам. Когда он остановился перед входом в гробницу, она быстро пошла вперёд, занося клинок над головой. Палата с саркофагом была прекрасным местом для атаки, там было, где развернуться с мечом.
Неожиданно Иммолатус замешкался перед входом, а потом завопил про какой-то посох. Крик был радостный, словно он встретил давно потерянного друга. Испуганная, что дракон мог получить поддержку, Китиара бросилась вперёд, стремясь разглядеть новую опасность.
Изумлённо замерев на полушаге, Китиара не поверила собственным глазам: «Карамон!» Брат должен был в это время благополучно сидеть в Утехе, а не лазить по подземельям Безнадёжности. Но обознаться она не могла – те же массивные плечи, мускулистые руки, вьющиеся волосы и вечно удивлённое выражение лица. «Карамон здесь!» Китиара была так потрясена, что только сейчас заметила его спутников, мага Ложи Красных Мантий и подозрительно похожего на кендера юношу.
Впрочем, они мало занимали Китиару, а вот увидев на броне Карамона знаки наёмников, она осторожно отступила назад на безопасное расстояние. Одна мысль сейчас была сильней других – время для семейного воссоединения не пришло.
Удар руки дракона пришёлся Рейстлину прямо в грудь. Ошеломлённый видом Иммолатуса, появившегося из тьмы, маг не смог отреагировать достаточно быстро. Он отлетел назад, как подрубленное дерево, и приложился затылком о каменный пол. В глазах мгновенно потемнело. Приподнявшись на коленях, Рейстлин увидел, как Иммолатус трясёт посохом, радуясь своему неожиданному приобретению.
Самое драгоценное сокровище Рейстлина, его главная надежда и символ достижений, знак триумфа над болезнью и страданиями обучения – все это забрал дракон в один миг.
Потеря посоха вызвала такую душевную боль, что Рейстлин даже удивился себе, но это была потеря ценности, по сравнению с которой жизнь не значила ничего. Вместе с посохом исчезли цель и смысл существования мага.
Клубком ярости Рейстлин кинулся на обидчика, не обращая внимания на синие и жёлтые звезды, проносящиеся перед глазами. Безумная сила и свирепость атаки ошеломили Карамона, который уже решил, что кроме как неожиданному появлению Красной Мантии здесь больше удивляться нечему.
В своей атаке Рейстлин оказался не одинок, посох Магиуса помогал ему. Созданный архимагом огромной силы с одним намерением – биться против Королевы Такхизис, посох уничтожал огромных летающих червей всю Драконью Войну. Когда Магиус скончался, артефакт лёг рядом с ним на погребальный костёр. История так и не сохранила имени Белой Мантии, который спас посох, вытащив его из огня.
Некоторые уверены, будто это был сам Солинари. Но, без сомнения, это был мудрец, способный предвидеть, что побеждённая сейчас Такхизис вернётся в будущем и будет пытаться вновь уничтожить Кринн.
Посох Магиуса легко проник сквозь маскировку Иммолатуса, поняв, что его держит в руках красный дракон, любимец Такхизис. В глубинах артефакта очнулась спящая столетиями ярость. Подождав, когда внимание Иммолатуса рассеется, он начал действовать. Взрыв белого пламени вырвался из посоха, сотрясая гробницу до основания.
Карамон как раз смотрел на посох. Вспышка ослепила его, и силач упал на землю, хлопая себя по лицу. Чёрная дыра, окружённая фиолетовыми кругами, плавала перед глазами, сделав Карамона беспомощным, как младенец. Горячая кровь брызнула сверху на лицо и руки.
– Рейст! – испуганно заорал силач, отчаянно пробуя проморгаться. – Рейст!
Взрыв далеко отбросил Крысу, громом ударив в голове. Он с удивлением рассматривал потолок, стараясь понять, как молния залетела так глубоко под землю.
За миг до того, как ярость посоха вышла наружу, Рейстлин понял, что сейчас произойдёт, и прикрыл глаза рукавом. Сила взрыва закрутила его и отбросила назад, к саркофагу, где он и остановился, почувствовав, как невидимая рука крепко схватила его, не дав упасть. Рейстлин подумал, что вмешался Карамон, когда заметил близнеца, слепого и беспомощного, ползающего посреди гробницы.
Иммолатус вопил. Боль, подобную которой он знал лишь однажды, когда Копьё вошло ему в бок, охватила его руку, заливая, словно река лавы, все тело. Посох упал на землю – у дракона больше не было руки. Иммолатус не был в такой ярости никогда в жизни – его одежда пропиталась кровью, вокруг валялись ошмётки мяса и обломки костей. Но, как ни печально, даже такая рана не была смертельна для дракона. Сейчас он хотел одного: убить слизняков, причинивших ему столь ужасную боль.
Иммолатус выкрикнул заклинание, преобразующее форму. Когда он окажется в собственном теле, то пожрёт слизней, осмелившихся поднять на него оружие.
Зачарованные зрачки Рейстлина видели странное красное сверкание позади образа человека-Иммолатуса, но он так до конца и не понял, что скрывалось за иллюзией. Маг тоже хотел одного – добраться до посоха, который сейчас одиноко лежал на полу, сверкая навершием. Упав на колени, он цепко схватил древко.
Поразившись своей силе, в которой слились воедино боль и ужас, он вскочил и обрушил посох на грудь Иммолатуса. Ярость мага слилась с полыхающим гневом мощнейшего артефакта.
Удар поднял быстро меняющегося Иммолатуса в воздух и, закружив, отбросил сквозь железные врата обратно в узкий коридор. Кости хрустнули и распались, но это были всего лишь кости жалкого человека.
Иммолатус излечил себя заклинанием, стремительно меняясь. Зубы росли и удлинялись, тело увеличивалось, наливаясь чешуёй, пока мягкой, но скоро ставшей крепкой, как алмаз. Огонь пожара гудел в груди, готовясь излиться наружу… Дракон стремительно занимал весь коридор, но это было не важно. Он мог расколоть всю гору, как скорлупу, и выбраться наружу, а потом упасть, разрывая плоть, на тела слизняков, оскорбивших его.
Ещё несколько мгновений…
Далёкий голос женщины, холодный и резкий, как сталь, проник в мозг дракона:
– Ты не выполнил моих приказов в последний раз…
Меч Китиары блестел в свете посоха Магиуса, как серебро. Раненый, ослабевший от потери крови и бросков заклинания, Иммолатус смотрел на сияние, и ему казалось, что сама Королева Такхизис явилась сюда – разъярённая, мстительная и непримиримая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114