Красный, я честен, когда говорю это. Но сейчас ты меня не заботишь. Я еду верхом, потому что имею на то причину, которую ты увидишь утром. Ты мог бы помочь мне, но если ты решил идти пешком…
– Достаточно. Я еду, – сказал Рейстлин, улыбнувшись.
Хоркин кивнул и откинулся на своё удобное походное ложе. Рейстлин остался один и принялся задабривать Лили, задаваясь вопросом, какое извращённое завихрение в его характере заставляет обижаться на Карамона за заботу и уважать Хоркина за безразличие.
Если юный маг и думал, что теперь у него наступят лёгкие времена, то он жестоко ошибался, обнаружив это уже на следующий день.
Два мага ехали в хвосте огромной колонны, прямо за повозками со снаряжением. Рейстлин вовсю наслаждался ездой и солнечным светом, когда неожиданно Хоркин, издав дикий крик, стал дёргать поводья, поворачивая голову скакуна так резко, что осел протестующее заревел. Пиная осла под брюхо, Хоркин быстро выехал с дороги, заорав Рейстлину, чтобы тот следовал за ним. Магу и в голову не могло прийти, что его Лили может испытывать такие нежные чувства к своему дружку. Ослица без понуканий рванула вслед, да так, что Рейстлин едва удержался. Они едва не свалились в овраг, а затем припустили вперёд, пересекая большой клеверный луг.
– Что случилось, мастер Хоркин? – закричал маг. Рейстлин трясся на ослице, чей бег совсем не был похож на лошадиный, полы мантии хлопали вокруг, волосы развевались на ветру. Он не сомневался, что Хоркин напал на след не меньше чем армии гоблинов и теперь собирается собственноручно взять их в плен. Юноша оглядывался, надеясь увидеть хоть пару солдат, бегущих вслед, но они ушли от дороги так далеко, что вокруг расстилались лишь пустые луга.
– Мастер Хоркин, куда ты? – надрывался сзади Рейстлин.
Через некоторое время он смог поравняться со своим учителем, но только потому, что Лили ненавидела быть второй и проигрывать гонку.
– Маргаритки? – торжествующе указал вперёд Хоркин. Там виднелось поле, усыпанное белыми цветами. Маг подхлестнул осла, понукая того скакать быстрее.
– Маргаритки… – непонимающе пробормотал Рейстлин, но сильнее удивиться не успел, поскольку Лили вновь бросилась в погоню.
Хоркин осадил осла в самом центре бело-жёлтого поля и спрыгнул с седла.
– Давай, Красный! Слезай и разомнись немного? – усмехнулся мастер магии. Сорвав с луки седла пару грубых мешков, он кинул один Рейстлину. – Не будем тратить время, нарви мне цветов и листьев. Нам пригодятся и те, и другие…
– Я знаю, маргаритка хороша против кашля, – проговорил Рейстлин спустя некоторое время, продолжая усердно выщипывать цветы, – Но в армии сейчас нет ни одного простуженного.
– Маргаритка иначе известна как «трава битвы», Красный, – объяснил Хоркин. – Измельчить, сварить мазь – и она будет прекрасно врачевать гнойные раны.
– Я не знал этого, мастер Хоркин, – вздохнул Рейстлин, довольный, что изучил что-то новое.
Они собрали полные мешки маргариток, захватив ещё немного клевера, который также применялся при лечении ран и часто входил в состав многих мазей. На пути назад Хоркин вновь повернул в сторону – разыскивать ежевику. На основе её он делал настойку, исцеляющую самую частую беду солдата – слабость желудка.
Теперь Рейстлин понимал всю необходимость ослов: когда маги закончили заниматься припасами и выбрались на дорогу, армия обогнала их на много миль. Весь остаток дня они понукали животных, чтоб догнать её.
Но и ночью кипела работа. После целого дня, проведённого в сборах на полях, Хоркин приказывал Рейстлину то отделять лепестки от цветков, то кипятить листья и толочь корни в ступке. Но даже смертельно утомлённый, а он давно так активно не уставал, Рейстлин никогда не засыпал, пока не записывал в маленькой книжке всё, что узнал за день. В дни, когда они запасали травы или выбирали нужные цветы, у него вообще не было отдыха – после всех дел маг тренировался в применении заклинаний.
Он не произносил ни одного магического слова, пока не был уверен, что абсолютно правильно понял его, не применял ни одного заклинания, пока не знал, что выполнит его идеально. Самым главным врагом была теперь скорость. Рейстлин обязан был сотворить заклятие максимально быстро, не думая, как надо произнести букву «а» в нужном месте – как «а-э-а» или как «а-э-х». Произнести заклинание скороговоркой и ни в чём не ошибиться.
Первый раз, пробуя частить, Рейстлин запнулся и начал так ужасно заикаться, как будто ему снова стало восемь лет. «Наверное, в восемь лет было даже лучше», – мрачно сказал себе маг.
Он сидел в углу и упрямо зубрил слово за словом, словно актёр перед спектаклем. Но актёр может спокойно учить роль, а маг постоянно снедаем страхом неудачного применения заклинания. Рейстлина очень раздражало, что Хоркин, обладая меньшей силой, мог так быстро тараторить заклятия, что юноша не всегда даже донимал их, а боевой маг при этом ни разу не ошибся.
Рейстлин угрюмо практиковался, установив собственные нормы. Он уходил в лес и там запускал «деструктивные сферы», стараясь уложиться в три секунды. Пока этот срок казался невероятным, и юному магу приходилось с тоской признавать своё поражение от выдуманного противника.
Ночами, после тяжёлого дня в поле, изготовления мазей и изучения заклинаний, Рейстлин снова недоумевал, почему он ещё не умер от своей болезни. Его состояние было прекрасным и бодрым, как никогда. Наверное, напряжение физических и умственных сил одновременно усмиряло загадочную болезнь. Кашлял Рейстлин мало, спазмы, хоть и появлялись, были совсем нетяжелыми. Даже Карамон раздражал его меньше обычного.
Каждый вечер юноша выкраивал время и подсаживался к Крысе и Карамону, ужинавшим курицей с галетами, – неожиданно для себя маг обнаружил, что даже скучает без них. Что касается Карамона, то он просто изумлялся улучшившимся характером брата, но не особо размышлял над этой переменой. В ту ночь, когда Рейстлин смог сотворить три огненные стрелы подряд с высокой скоростью, он был так весел, что Карамон начал подозревать, не хлебнул ли его брат тайком «гномьей водки»…
Поход к Безнадёжности проходил спокойно и без приключений. Штурмовой отряд, выполнявший функции разведки, подошёл к городу первым, доложив Безумному Барону, что армия короля Вильгельма Справедливого уже разбила лагерь и начала осаду.
Воздух был чёрен от копоти и дыма, повсюду раздавались дикие крики и стоны.
– Что, битва закончилась? – тревожно спросил Карамон, опасаясь, что он опоздал на самое интересное.
Сержант Немисс стояла в тени большого клёна и, морщась от дыма, вглядывалась в даль, стараясь рассмотреть хоть что-то в долине, затянутой серой пеленой. Солдаты собрались вокруг неё, стараясь не высовываться вперёд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Достаточно. Я еду, – сказал Рейстлин, улыбнувшись.
Хоркин кивнул и откинулся на своё удобное походное ложе. Рейстлин остался один и принялся задабривать Лили, задаваясь вопросом, какое извращённое завихрение в его характере заставляет обижаться на Карамона за заботу и уважать Хоркина за безразличие.
Если юный маг и думал, что теперь у него наступят лёгкие времена, то он жестоко ошибался, обнаружив это уже на следующий день.
Два мага ехали в хвосте огромной колонны, прямо за повозками со снаряжением. Рейстлин вовсю наслаждался ездой и солнечным светом, когда неожиданно Хоркин, издав дикий крик, стал дёргать поводья, поворачивая голову скакуна так резко, что осел протестующее заревел. Пиная осла под брюхо, Хоркин быстро выехал с дороги, заорав Рейстлину, чтобы тот следовал за ним. Магу и в голову не могло прийти, что его Лили может испытывать такие нежные чувства к своему дружку. Ослица без понуканий рванула вслед, да так, что Рейстлин едва удержался. Они едва не свалились в овраг, а затем припустили вперёд, пересекая большой клеверный луг.
– Что случилось, мастер Хоркин? – закричал маг. Рейстлин трясся на ослице, чей бег совсем не был похож на лошадиный, полы мантии хлопали вокруг, волосы развевались на ветру. Он не сомневался, что Хоркин напал на след не меньше чем армии гоблинов и теперь собирается собственноручно взять их в плен. Юноша оглядывался, надеясь увидеть хоть пару солдат, бегущих вслед, но они ушли от дороги так далеко, что вокруг расстилались лишь пустые луга.
– Мастер Хоркин, куда ты? – надрывался сзади Рейстлин.
Через некоторое время он смог поравняться со своим учителем, но только потому, что Лили ненавидела быть второй и проигрывать гонку.
– Маргаритки? – торжествующе указал вперёд Хоркин. Там виднелось поле, усыпанное белыми цветами. Маг подхлестнул осла, понукая того скакать быстрее.
– Маргаритки… – непонимающе пробормотал Рейстлин, но сильнее удивиться не успел, поскольку Лили вновь бросилась в погоню.
Хоркин осадил осла в самом центре бело-жёлтого поля и спрыгнул с седла.
– Давай, Красный! Слезай и разомнись немного? – усмехнулся мастер магии. Сорвав с луки седла пару грубых мешков, он кинул один Рейстлину. – Не будем тратить время, нарви мне цветов и листьев. Нам пригодятся и те, и другие…
– Я знаю, маргаритка хороша против кашля, – проговорил Рейстлин спустя некоторое время, продолжая усердно выщипывать цветы, – Но в армии сейчас нет ни одного простуженного.
– Маргаритка иначе известна как «трава битвы», Красный, – объяснил Хоркин. – Измельчить, сварить мазь – и она будет прекрасно врачевать гнойные раны.
– Я не знал этого, мастер Хоркин, – вздохнул Рейстлин, довольный, что изучил что-то новое.
Они собрали полные мешки маргариток, захватив ещё немного клевера, который также применялся при лечении ран и часто входил в состав многих мазей. На пути назад Хоркин вновь повернул в сторону – разыскивать ежевику. На основе её он делал настойку, исцеляющую самую частую беду солдата – слабость желудка.
Теперь Рейстлин понимал всю необходимость ослов: когда маги закончили заниматься припасами и выбрались на дорогу, армия обогнала их на много миль. Весь остаток дня они понукали животных, чтоб догнать её.
Но и ночью кипела работа. После целого дня, проведённого в сборах на полях, Хоркин приказывал Рейстлину то отделять лепестки от цветков, то кипятить листья и толочь корни в ступке. Но даже смертельно утомлённый, а он давно так активно не уставал, Рейстлин никогда не засыпал, пока не записывал в маленькой книжке всё, что узнал за день. В дни, когда они запасали травы или выбирали нужные цветы, у него вообще не было отдыха – после всех дел маг тренировался в применении заклинаний.
Он не произносил ни одного магического слова, пока не был уверен, что абсолютно правильно понял его, не применял ни одного заклинания, пока не знал, что выполнит его идеально. Самым главным врагом была теперь скорость. Рейстлин обязан был сотворить заклятие максимально быстро, не думая, как надо произнести букву «а» в нужном месте – как «а-э-а» или как «а-э-х». Произнести заклинание скороговоркой и ни в чём не ошибиться.
Первый раз, пробуя частить, Рейстлин запнулся и начал так ужасно заикаться, как будто ему снова стало восемь лет. «Наверное, в восемь лет было даже лучше», – мрачно сказал себе маг.
Он сидел в углу и упрямо зубрил слово за словом, словно актёр перед спектаклем. Но актёр может спокойно учить роль, а маг постоянно снедаем страхом неудачного применения заклинания. Рейстлина очень раздражало, что Хоркин, обладая меньшей силой, мог так быстро тараторить заклятия, что юноша не всегда даже донимал их, а боевой маг при этом ни разу не ошибся.
Рейстлин угрюмо практиковался, установив собственные нормы. Он уходил в лес и там запускал «деструктивные сферы», стараясь уложиться в три секунды. Пока этот срок казался невероятным, и юному магу приходилось с тоской признавать своё поражение от выдуманного противника.
Ночами, после тяжёлого дня в поле, изготовления мазей и изучения заклинаний, Рейстлин снова недоумевал, почему он ещё не умер от своей болезни. Его состояние было прекрасным и бодрым, как никогда. Наверное, напряжение физических и умственных сил одновременно усмиряло загадочную болезнь. Кашлял Рейстлин мало, спазмы, хоть и появлялись, были совсем нетяжелыми. Даже Карамон раздражал его меньше обычного.
Каждый вечер юноша выкраивал время и подсаживался к Крысе и Карамону, ужинавшим курицей с галетами, – неожиданно для себя маг обнаружил, что даже скучает без них. Что касается Карамона, то он просто изумлялся улучшившимся характером брата, но не особо размышлял над этой переменой. В ту ночь, когда Рейстлин смог сотворить три огненные стрелы подряд с высокой скоростью, он был так весел, что Карамон начал подозревать, не хлебнул ли его брат тайком «гномьей водки»…
Поход к Безнадёжности проходил спокойно и без приключений. Штурмовой отряд, выполнявший функции разведки, подошёл к городу первым, доложив Безумному Барону, что армия короля Вильгельма Справедливого уже разбила лагерь и начала осаду.
Воздух был чёрен от копоти и дыма, повсюду раздавались дикие крики и стоны.
– Что, битва закончилась? – тревожно спросил Карамон, опасаясь, что он опоздал на самое интересное.
Сержант Немисс стояла в тени большого клёна и, морщась от дыма, вглядывалась в даль, стараясь рассмотреть хоть что-то в долине, затянутой серой пеленой. Солдаты собрались вокруг неё, стараясь не высовываться вперёд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114