Судя по открывавшемуся из окна виду, Адам догадывался, что ему досталась самая лучшая комната. Интересно почему. И кто, интересно, остальные приглашенные?
— Когда будете готовы, — сказал Крейзел, — пожалуйте в бар. Здесь и кухня есть. Но никаких твердых часов для еды не существует. Есть и пить можно круглые сутки. И вообще заниматься чем угодно. — Распахнув дверь в противоположной стене комнаты, он снова криво усмехнулся. — Здесь два выхода: эта дверь и вон та, другая. Обе закрываются на ключ. Удобно, никто не видит, когда входишь или выходишь.
— Спасибо. В случае необходимости непременно этим воспользуюсь.
Когда Крейзел ушел, Адам вынул из сумки свои вещи и вскоре вышел следом за хозяином через другую дверь. Он очутился на узкой галерее, которая шла по верху большой жилой комнаты, задуманной и оборудованной в охотничьем стиле. Ряд ступеней из скальных плит, из которых был сложен огромный камин, вел с галереи в эту комнату. Адам сошел вниз. В большой комнате никого не было, и Адам направился в ту сторону, откуда доносились голоса.
Он оказался на широкой, залитой солнцем веранде высоко над озером. Несколько человек, сбившись в кучку, о чем-то беседовали. Кто-то, заглушая остальных, раздраженно произнес:
— Ей-богу, вы в этой отрасли страдаете повышенной раздражительностью. Вы чертовски болезненно реагируете на критику и мгновенно переходите в оборону. Вы поощряете эксгибиционистов, словно они величайшие мудрецы, а не любители саморекламы, стремящиеся увидеть свое имя в газетах или на экранах телевизора. Вы только взгляните на ваши годовые общие собрания! Это же настоящий цирк! Какой-нибудь кретин, владеющий всего одной акцией, распекает в пух и прах председателя совета директоров, а тот стоит и проглатывает всю эту ерунду! Да это же все равно что послать какого-нибудь рядового избирателя в Вашингтон и с умилением слушать, как он разносит сенаторов.
— Нет, все это не так, — проговорил Адам. И хотя он не повысил голоса, разговоры вокруг умолкли. — Избиратель не имеет права выступать в сенате, а вот акционер, даже если у него всего одна акция, вправе выступить на годовом общем собрании. В этом суть нашей системы. И критики далеко не все сумасшедшие. Если мы станем так думать и не будем прислушиваться к мнению других, то окажемся отброшенными на целых пять лет назад.
— Эй! — воскликнул Бретт Дилозанто. — Эй, я рекомендую прислушаться к этой вступительной реплике и обратить внимание на того, кто приехал! — На Бретте было экзотическое одеяние в виде римской тоги пурпурных и желтых тонов, очевидно, плод собственной фантазии. Как ни странно, одеяние это было смелым и удобным. Адам, который был в свитере и брюках, сразу почувствовал, каким консерватизмом веет от его одежды.
Несколько человек, знавших Адама ранее, поздоровались с ним, в том числе Пит О'Хейген, который как раз говорил в тот момент, когда Адам появился на открытой веранде. О'Хейген представлял крупный журнал, издающийся в Детройте и распространяемый по всей стране. В обязанности О'Хейгена входило поддерживать светские знакомства с воротилами автомобильной промышленности и таким обходным, но зато эффективным путем получать заказы на рекламу. Большинство крупных иллюстрированных журналов держат таких людей, которым иногда удается стать близкими друзьями президентов компаний или других высокопоставленных людей. Рекламным агентам становится известно о подобных знакомствах, но они спокойно к этому относятся. Зато, когда встает вопрос об урезании средств на рекламу, в последнюю очередь это затрагивает журналы, имеющие связи наверху. Характерно поэтому, что О'Хейген нисколько не обиделся на Адама за его резкую отповедь, а, наоборот, только улыбнулся в ответ.
— Идите сюда, давайте знакомиться, — сказал Хэнк Крейзел и стал подводить Адама к гостям, среди которых были конгрессмен, судья, какой-то важный тип с телевидения, два поставщика автомобильных частей — коллеги Крейзела и несколько человек из дирекции компании, где работал Адам, включая трех агентов по закупкам. Был среди них и молодой человек, который, с обаятельной улыбкой протянув Адаму руку, представился:
— Меня зовут Пьер Флоденхейл. Смоки говорил мне о вас, сэр.
— Да, да, конечно. — Адам вспомнил, что это молодой гонщик, которого он видел в качестве продавца в демонстрационном зале Смоки Стефенсена. — Ну, как идет торговля?
— Совсем неплохо, сэр, когда есть время обработать покупателя.
— Забудьте это идиотское обращение “сэр”, — сказал Адам. — Тут все зовут друг друга по имени. А вам не повезло в Дейтонской пятисотке.
— Еще как. — Пьер Флоденхейл отбросил со лба непослушную белокурую прядь и сморщился. Два месяца назад он успешно преодолел сто восемьдесят изнурительных кругов в Дейтоне, вышел в лидеры, когда оставалось всего двадцать кругов, и тут у него отлетела головка блока цилиндров, из-за чего пришлось сойти с дистанции. — В тот момент у меня было откровенное желание раздавить эту проклятую тачку, — признался он.
— На вашем месте я столкнул бы ее с обрыва в море.
— Надеюсь, в следующий раз буду удачливее. — По лицу гонщика промелькнула мальчишеская улыбка; держался он все с той же приятной непосредственностью, которую подметил в нем Адам при встрече в магазине Стефенсена. — У меня такое чувство, что в этом году я обойду всех на гонке “Талладега-500”.
— Я буду в Талладеге, — сказал Адам. — Мы собираемся представить там новую концепцию-модель “Ориона”. Так что буду вам аплодировать.
Откуда-то сзади раздался голос Хэнка Крейзела:
— Адам, это Стелла. Она готова исполнить любое ваше желание.
— Например, насчет чего-нибудь выпить. — послышался приятный голос. И тут Адам увидел рядом с собой симпатичную маленькую рыжеволосую девушку. На ней было едва прикрывавшее наготу бикини. — Здравствуйте, мистер Трентон.
— Здравствуйте. — Неподалеку он заметил еще двух девушек и тотчас вспомнил, как Эрика спросила его:
“Мужской уик-энд — это значит вообще без женщин или только без жен?”
— Я рада, что вам нравится мой купальный костюм, — сказала Стелла Пьеру, заметив, как его взгляд скользит по ее телу.
— А мне показалось, что вы вообще без ничего.
— Как насчет чего-нибудь выпить? — повторила девушка, снова повернувшись к Адаму.
Он попросил принести бокал “Кровавой Мэри”.
— Не уходите далеко, — предупредила она. — Я один момент.
— Скажите, Адам, — спросил Пьер, — а что такое концепция “Ориона”?
— Это машина, изготовленная в рекламных целях до того, как начнется серийное производство. На языке коммерсантов это значит что-то вроде “сигнального экземпляра”.
— Значит, в Талладеге вы будете демонстрировать не настоящий “Орион”?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
— Когда будете готовы, — сказал Крейзел, — пожалуйте в бар. Здесь и кухня есть. Но никаких твердых часов для еды не существует. Есть и пить можно круглые сутки. И вообще заниматься чем угодно. — Распахнув дверь в противоположной стене комнаты, он снова криво усмехнулся. — Здесь два выхода: эта дверь и вон та, другая. Обе закрываются на ключ. Удобно, никто не видит, когда входишь или выходишь.
— Спасибо. В случае необходимости непременно этим воспользуюсь.
Когда Крейзел ушел, Адам вынул из сумки свои вещи и вскоре вышел следом за хозяином через другую дверь. Он очутился на узкой галерее, которая шла по верху большой жилой комнаты, задуманной и оборудованной в охотничьем стиле. Ряд ступеней из скальных плит, из которых был сложен огромный камин, вел с галереи в эту комнату. Адам сошел вниз. В большой комнате никого не было, и Адам направился в ту сторону, откуда доносились голоса.
Он оказался на широкой, залитой солнцем веранде высоко над озером. Несколько человек, сбившись в кучку, о чем-то беседовали. Кто-то, заглушая остальных, раздраженно произнес:
— Ей-богу, вы в этой отрасли страдаете повышенной раздражительностью. Вы чертовски болезненно реагируете на критику и мгновенно переходите в оборону. Вы поощряете эксгибиционистов, словно они величайшие мудрецы, а не любители саморекламы, стремящиеся увидеть свое имя в газетах или на экранах телевизора. Вы только взгляните на ваши годовые общие собрания! Это же настоящий цирк! Какой-нибудь кретин, владеющий всего одной акцией, распекает в пух и прах председателя совета директоров, а тот стоит и проглатывает всю эту ерунду! Да это же все равно что послать какого-нибудь рядового избирателя в Вашингтон и с умилением слушать, как он разносит сенаторов.
— Нет, все это не так, — проговорил Адам. И хотя он не повысил голоса, разговоры вокруг умолкли. — Избиратель не имеет права выступать в сенате, а вот акционер, даже если у него всего одна акция, вправе выступить на годовом общем собрании. В этом суть нашей системы. И критики далеко не все сумасшедшие. Если мы станем так думать и не будем прислушиваться к мнению других, то окажемся отброшенными на целых пять лет назад.
— Эй! — воскликнул Бретт Дилозанто. — Эй, я рекомендую прислушаться к этой вступительной реплике и обратить внимание на того, кто приехал! — На Бретте было экзотическое одеяние в виде римской тоги пурпурных и желтых тонов, очевидно, плод собственной фантазии. Как ни странно, одеяние это было смелым и удобным. Адам, который был в свитере и брюках, сразу почувствовал, каким консерватизмом веет от его одежды.
Несколько человек, знавших Адама ранее, поздоровались с ним, в том числе Пит О'Хейген, который как раз говорил в тот момент, когда Адам появился на открытой веранде. О'Хейген представлял крупный журнал, издающийся в Детройте и распространяемый по всей стране. В обязанности О'Хейгена входило поддерживать светские знакомства с воротилами автомобильной промышленности и таким обходным, но зато эффективным путем получать заказы на рекламу. Большинство крупных иллюстрированных журналов держат таких людей, которым иногда удается стать близкими друзьями президентов компаний или других высокопоставленных людей. Рекламным агентам становится известно о подобных знакомствах, но они спокойно к этому относятся. Зато, когда встает вопрос об урезании средств на рекламу, в последнюю очередь это затрагивает журналы, имеющие связи наверху. Характерно поэтому, что О'Хейген нисколько не обиделся на Адама за его резкую отповедь, а, наоборот, только улыбнулся в ответ.
— Идите сюда, давайте знакомиться, — сказал Хэнк Крейзел и стал подводить Адама к гостям, среди которых были конгрессмен, судья, какой-то важный тип с телевидения, два поставщика автомобильных частей — коллеги Крейзела и несколько человек из дирекции компании, где работал Адам, включая трех агентов по закупкам. Был среди них и молодой человек, который, с обаятельной улыбкой протянув Адаму руку, представился:
— Меня зовут Пьер Флоденхейл. Смоки говорил мне о вас, сэр.
— Да, да, конечно. — Адам вспомнил, что это молодой гонщик, которого он видел в качестве продавца в демонстрационном зале Смоки Стефенсена. — Ну, как идет торговля?
— Совсем неплохо, сэр, когда есть время обработать покупателя.
— Забудьте это идиотское обращение “сэр”, — сказал Адам. — Тут все зовут друг друга по имени. А вам не повезло в Дейтонской пятисотке.
— Еще как. — Пьер Флоденхейл отбросил со лба непослушную белокурую прядь и сморщился. Два месяца назад он успешно преодолел сто восемьдесят изнурительных кругов в Дейтоне, вышел в лидеры, когда оставалось всего двадцать кругов, и тут у него отлетела головка блока цилиндров, из-за чего пришлось сойти с дистанции. — В тот момент у меня было откровенное желание раздавить эту проклятую тачку, — признался он.
— На вашем месте я столкнул бы ее с обрыва в море.
— Надеюсь, в следующий раз буду удачливее. — По лицу гонщика промелькнула мальчишеская улыбка; держался он все с той же приятной непосредственностью, которую подметил в нем Адам при встрече в магазине Стефенсена. — У меня такое чувство, что в этом году я обойду всех на гонке “Талладега-500”.
— Я буду в Талладеге, — сказал Адам. — Мы собираемся представить там новую концепцию-модель “Ориона”. Так что буду вам аплодировать.
Откуда-то сзади раздался голос Хэнка Крейзела:
— Адам, это Стелла. Она готова исполнить любое ваше желание.
— Например, насчет чего-нибудь выпить. — послышался приятный голос. И тут Адам увидел рядом с собой симпатичную маленькую рыжеволосую девушку. На ней было едва прикрывавшее наготу бикини. — Здравствуйте, мистер Трентон.
— Здравствуйте. — Неподалеку он заметил еще двух девушек и тотчас вспомнил, как Эрика спросила его:
“Мужской уик-энд — это значит вообще без женщин или только без жен?”
— Я рада, что вам нравится мой купальный костюм, — сказала Стелла Пьеру, заметив, как его взгляд скользит по ее телу.
— А мне показалось, что вы вообще без ничего.
— Как насчет чего-нибудь выпить? — повторила девушка, снова повернувшись к Адаму.
Он попросил принести бокал “Кровавой Мэри”.
— Не уходите далеко, — предупредила она. — Я один момент.
— Скажите, Адам, — спросил Пьер, — а что такое концепция “Ориона”?
— Это машина, изготовленная в рекламных целях до того, как начнется серийное производство. На языке коммерсантов это значит что-то вроде “сигнального экземпляра”.
— Значит, в Талладеге вы будете демонстрировать не настоящий “Орион”?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132