Потом наполнил их до половины и подал один мне. Двигаясь
как манекен, я подошел и взял его у него из рук. На лице у меня все еще
были следы дождя. Воздух в гараже был наполнен тяжелым запахом лака.
- Этот Арт, - пояснил мужчина в коричневом, - такой же, как и все
механики. У него всегда полно работы на вчера. Вы путешествуете по делу?
Я осторожно понюхал стакан. Запах был нормальный. Я поглядел, как
мужчина отпил глоток из своего, и только тогда выпил сам - медленно
растягивая удовольствие и наслаждаясь спиртным. Нет, в нем не было
цианистого калия. Опорожнив стакан, я поставил его и отошел.
- Да, частично это путешествие по делам, - сказал я и подошел к
наполовину отлакированному лимузину. Дождь барабанил по плоской крыше
мастерской. Арт, должно быть, проклинал все на свете.
Человек в коричневом посмотрел на большой автомобиль.
- Честно говоря, над ним пришлось порядочно поработать, - осторожно
произнес он своим рокочущим голосом, теперь немного смягченным алкоголем.
- Но владелец богатый человек, а его шофер нуждался в деньгах. Вы же
знаете, как это бывает.
Губы у меня горели. Разговаривать не хотелось. Я закурил. Если б мои
шины были уже готовы!
Минуты тянулись. Мужчина в коричневой одежде и я были парой
мимолетных знакомых, только смерть Гарри Джонса стояла между нами. Пока
что мужчина в коричневом не знал об этом.
Раздались шаги и дверь гаража раскрылась от толчка. Свет вырвал из
темноты дождевые струи, отбрасывавшие серебристые искры. Арт резким
движением вкатил два колева, пинком закрыл дверь и со злостью посмотрел на
меня.
- Ну и прелестное же местечко вы нашли себе для стоянки, - проворчал
он.
Мужчина в коричневом рассмеялся, вынул из кармана рулончик монет и
начал подбрасывать его в руке.
- Не болтай так много, - сухо посоветовал он. - Латай эти камеры.
- Я же латаю, верно?
- Не устраивай вокруг этого столько шума.
- Ха! - Арт снял прорезиненный плащ и зюйдвестку и бросил их в угол.
Затем поднял колесо, поставил его на металическую плиту и раздраженно
принялся за работу. Он демонтировал шину, вытащил камеру и заклеил ее
холодным способом. С ухмылкой отошел к стене за моей спиной, взял шланг
для подачивоздуха и немного надул камеру.
Я стоял и смотрел, как рулончик монет подпрыгивает на руке Кэнино.
Прошла минута напряженного ожидания. Я повернул голову, наблюдая за тем,
как долговязый механик подбросил надутую камеру и подхватил ее
расставленными по сторонам руками. Кисло осмотрел ее, взглянул на большую
жестяную ванну с грязной водой, стоявшую в углу, и крякнул.
Должно быть, они здорово сыгрались между собой. Я не заметил никакого
сигнала, никакого обмена взглядами. Долговязый держал круглую камеру
высоко в воздухе и пристально смотрел на нее. Потом вдруг совершил
полуоборот, сделал длинный шаг вперед и через голову надел камеру мне на
плечи, так что резиновый круг плотно стянул меня.
Долговязый прыгнул мне за спину и повис на камере. Под его весом она
стягивала мне грудь и придерживала предплечья прижатыми к телу. Я мог
двигать руками, но не мог достать из кармана револьвер.
Человек в коричневой одежде подошел ко мне почти пританцовавыя. Его
рука сомкнулась на рулоне с мелочью. Он подошел ко мне бесшумно, с
каменным выражением лица. Я наклонился вперед, пытаясь поднять Арта, сзади
стягивавшего на мне камеру.
Кулак с рулоном мелочи пронесся между моими вскинутыми руками, как
камень сквозь облако пыли. В глазах у меня засверкали тысячи искр, но
сознания я еще не потерял. Он повторил удар. Я уже ничего не почувствовал.
Ослепительный свет в моей голове вспыхнул еще ярче и превратился в
пронзительную боль. Некоторое время я находился в темноте, где что-то
кружилось, словно бактерии под микроскопом. Потом была уже только тьма и
пустота, шум ветра и треск огромных падающих деревьев.
28
Это была женщина, сидевшая близко возле торшера и освещенная его
светом. Какой-то другой, резкий свет падал мне на лицо, так что я прикрыл
глаза и смотрел на нее сквозь опущенные ресницы. Волосы ее блестели так,
что казалось, будто у нее на голове серебряная ваза из-под фруктов. Она
была в зеленом, ручной вязки, платье с белым широким воротничком. На полу
возле ее ног стояла блестящая сумка с металлическими уголками. Женщина
курила сигарету. Высокий, наполненный янтарной жидкостью бокал поблескивал
возле ее локтя.
Я осторожно чуть-чуть поднял голову. Она болела, но не сильнее, чем
можно было ожидать. Я был связан, как индюк, которого засовывают в
духовку. Руки за спиной и в наручниках, от наручников тянулась веревка,
стягивавшая ноги. Конец веревки был прикреплен к тяжелой тахте. Я
сориентировался во всем этом сразу же, как только попытался двигаться.
Тогда, не делая резких движений, я широко открыл глаза и сказал:
- Добрый день.
Женщина послала мне взгляд, словно из-под облаков, повернувшись ко
мне маленькой щечкой. Глаза у нее были как два голубых горных озера.
Где-то вверху все еще шел дождь, до меня доходил его отдаленный шум, а
может, это было что-то другое, не дождь.
- Как вы себя чувствуете? - спокойный серебристый голос, прекрасно
гармонирующий с серебристым цветом ее волос. В нем проскальзывало что-то
металлически мягкое словно звоночек у двери кукольного домикап. Я понял,
что поглупел, если думаю об этом.
- Отлично, - ответил я ей. - Только кто-то сбросил мне на голову
огромную цистерну.
- А чего вы ожидали, мистер Марлоу? Букета орхидей?
- Только соснового сундука, - ответил я. - Не беспокойтесь,
пожалуйста, о фонаре из бронзы или серебра и не бросайте мой прах в
голубые воды Атлантики. Я предпочитаю червей. Вы знаете, что червяки
двуполые и что один червяк может полюбить другого?
- Вы бредите, - сказала она, серьезно глядя на меня.
- Вас не очень затруднит, если вы отодвинете эту лампу немного в
сторону?
Она встала и подошла к стене за тахтой. Свет погас. Я почувствовал
большое облегчение.
- Не думаю, что вы так уж опасны, - произнесла она.
Она была высокая, но не как жердь. Очень худощавая, но не как
засушенная курица. Она снова села на стул, на котором сидела перед этим.
- Значит, вы знаете, как меня зовут?
- Вы прекрасно спали, так что времени было достаточно, чтобы
просмотреть содержимое ваших карманов. Собственно, они сделали все, только
забыли забальзамировать вас. Итак, вы детектив...
- И это все, в чем могут меня упрекнуть ваши друзья?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
как манекен, я подошел и взял его у него из рук. На лице у меня все еще
были следы дождя. Воздух в гараже был наполнен тяжелым запахом лака.
- Этот Арт, - пояснил мужчина в коричневом, - такой же, как и все
механики. У него всегда полно работы на вчера. Вы путешествуете по делу?
Я осторожно понюхал стакан. Запах был нормальный. Я поглядел, как
мужчина отпил глоток из своего, и только тогда выпил сам - медленно
растягивая удовольствие и наслаждаясь спиртным. Нет, в нем не было
цианистого калия. Опорожнив стакан, я поставил его и отошел.
- Да, частично это путешествие по делам, - сказал я и подошел к
наполовину отлакированному лимузину. Дождь барабанил по плоской крыше
мастерской. Арт, должно быть, проклинал все на свете.
Человек в коричневом посмотрел на большой автомобиль.
- Честно говоря, над ним пришлось порядочно поработать, - осторожно
произнес он своим рокочущим голосом, теперь немного смягченным алкоголем.
- Но владелец богатый человек, а его шофер нуждался в деньгах. Вы же
знаете, как это бывает.
Губы у меня горели. Разговаривать не хотелось. Я закурил. Если б мои
шины были уже готовы!
Минуты тянулись. Мужчина в коричневой одежде и я были парой
мимолетных знакомых, только смерть Гарри Джонса стояла между нами. Пока
что мужчина в коричневом не знал об этом.
Раздались шаги и дверь гаража раскрылась от толчка. Свет вырвал из
темноты дождевые струи, отбрасывавшие серебристые искры. Арт резким
движением вкатил два колева, пинком закрыл дверь и со злостью посмотрел на
меня.
- Ну и прелестное же местечко вы нашли себе для стоянки, - проворчал
он.
Мужчина в коричневом рассмеялся, вынул из кармана рулончик монет и
начал подбрасывать его в руке.
- Не болтай так много, - сухо посоветовал он. - Латай эти камеры.
- Я же латаю, верно?
- Не устраивай вокруг этого столько шума.
- Ха! - Арт снял прорезиненный плащ и зюйдвестку и бросил их в угол.
Затем поднял колесо, поставил его на металическую плиту и раздраженно
принялся за работу. Он демонтировал шину, вытащил камеру и заклеил ее
холодным способом. С ухмылкой отошел к стене за моей спиной, взял шланг
для подачивоздуха и немного надул камеру.
Я стоял и смотрел, как рулончик монет подпрыгивает на руке Кэнино.
Прошла минута напряженного ожидания. Я повернул голову, наблюдая за тем,
как долговязый механик подбросил надутую камеру и подхватил ее
расставленными по сторонам руками. Кисло осмотрел ее, взглянул на большую
жестяную ванну с грязной водой, стоявшую в углу, и крякнул.
Должно быть, они здорово сыгрались между собой. Я не заметил никакого
сигнала, никакого обмена взглядами. Долговязый держал круглую камеру
высоко в воздухе и пристально смотрел на нее. Потом вдруг совершил
полуоборот, сделал длинный шаг вперед и через голову надел камеру мне на
плечи, так что резиновый круг плотно стянул меня.
Долговязый прыгнул мне за спину и повис на камере. Под его весом она
стягивала мне грудь и придерживала предплечья прижатыми к телу. Я мог
двигать руками, но не мог достать из кармана револьвер.
Человек в коричневой одежде подошел ко мне почти пританцовавыя. Его
рука сомкнулась на рулоне с мелочью. Он подошел ко мне бесшумно, с
каменным выражением лица. Я наклонился вперед, пытаясь поднять Арта, сзади
стягивавшего на мне камеру.
Кулак с рулоном мелочи пронесся между моими вскинутыми руками, как
камень сквозь облако пыли. В глазах у меня засверкали тысячи искр, но
сознания я еще не потерял. Он повторил удар. Я уже ничего не почувствовал.
Ослепительный свет в моей голове вспыхнул еще ярче и превратился в
пронзительную боль. Некоторое время я находился в темноте, где что-то
кружилось, словно бактерии под микроскопом. Потом была уже только тьма и
пустота, шум ветра и треск огромных падающих деревьев.
28
Это была женщина, сидевшая близко возле торшера и освещенная его
светом. Какой-то другой, резкий свет падал мне на лицо, так что я прикрыл
глаза и смотрел на нее сквозь опущенные ресницы. Волосы ее блестели так,
что казалось, будто у нее на голове серебряная ваза из-под фруктов. Она
была в зеленом, ручной вязки, платье с белым широким воротничком. На полу
возле ее ног стояла блестящая сумка с металлическими уголками. Женщина
курила сигарету. Высокий, наполненный янтарной жидкостью бокал поблескивал
возле ее локтя.
Я осторожно чуть-чуть поднял голову. Она болела, но не сильнее, чем
можно было ожидать. Я был связан, как индюк, которого засовывают в
духовку. Руки за спиной и в наручниках, от наручников тянулась веревка,
стягивавшая ноги. Конец веревки был прикреплен к тяжелой тахте. Я
сориентировался во всем этом сразу же, как только попытался двигаться.
Тогда, не делая резких движений, я широко открыл глаза и сказал:
- Добрый день.
Женщина послала мне взгляд, словно из-под облаков, повернувшись ко
мне маленькой щечкой. Глаза у нее были как два голубых горных озера.
Где-то вверху все еще шел дождь, до меня доходил его отдаленный шум, а
может, это было что-то другое, не дождь.
- Как вы себя чувствуете? - спокойный серебристый голос, прекрасно
гармонирующий с серебристым цветом ее волос. В нем проскальзывало что-то
металлически мягкое словно звоночек у двери кукольного домикап. Я понял,
что поглупел, если думаю об этом.
- Отлично, - ответил я ей. - Только кто-то сбросил мне на голову
огромную цистерну.
- А чего вы ожидали, мистер Марлоу? Букета орхидей?
- Только соснового сундука, - ответил я. - Не беспокойтесь,
пожалуйста, о фонаре из бронзы или серебра и не бросайте мой прах в
голубые воды Атлантики. Я предпочитаю червей. Вы знаете, что червяки
двуполые и что один червяк может полюбить другого?
- Вы бредите, - сказала она, серьезно глядя на меня.
- Вас не очень затруднит, если вы отодвинете эту лампу немного в
сторону?
Она встала и подошла к стене за тахтой. Свет погас. Я почувствовал
большое облегчение.
- Не думаю, что вы так уж опасны, - произнесла она.
Она была высокая, но не как жердь. Очень худощавая, но не как
засушенная курица. Она снова села на стул, на котором сидела перед этим.
- Значит, вы знаете, как меня зовут?
- Вы прекрасно спали, так что времени было достаточно, чтобы
просмотреть содержимое ваших карманов. Собственно, они сделали все, только
забыли забальзамировать вас. Итак, вы детектив...
- И это все, в чем могут меня упрекнуть ваши друзья?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59