Тихими, вымытыми дождем улицами я
доехал до большого дома Уайльда, окна которого уже светились: Ольс успел
позвонить прокурору, предупредив, что я еду. Потом я сидел в кабинете
напротив закутанного в цветастый халат прокурора, с сосредоточенным
жестким выражением лица подносившего сигару к искривленным горькой улыбкой
губам. Там был Ольс и еще какой-то худощавый человек с бесстрастным лицом,
выглядевший и выражавшийся скорее как профессор, чем как полицейский. Я
рассказал, что произошло, а они молча слушали, вместе с "Серебряной
головушкой", сидевшей в полутени, со скрещенными на коленях руками и не
глядевшей ни на кого из нас. Потом было много телефонных звонков, а потом
приехало двое парней из отдела убийств, которые смотрели на меня так,
будто я был опасным зверем, сбежавшим из бродячего цирка.
Потом я снова ехал рядом с одним из них и снова находился в комнате,
где с лицом, стянутым предсмертной судорогой, сидел Гарри Джонс, а в
воздухе плавал горьковато-сладкий запах. Там уже находился полицейский
врач, молодой и здоровый, с шеей, заросшей рыжеватыми волосами. Был там
также специалист по снятиюд оттисков пальцев, рыскающий вокруг, и это
именно он нашел оттиск большого пальца Кэнино - единственный оттиск,
оставленный одетым в коричневое мужчиной, единственный, который мог
подтвердить мое изложение событий, происшедших здесь.
Потом я снова был в доме Уайльда, где подписал принесенный
секретаршей из другой комнаты протокол. Потом открылась дверь, вошел Эдди
Марз, и внезапная улыбка осветила его лицо, когда он увидел "Серебряную
головушку". "Привет золотце", - сказал он, но она ему не ответила, даже не
взглянула на него. Эдди Марз, свеженький и оживленный в темном костюме.
Потом все вышли, все, кроме меня и Уайльда, и Уайльд произнес холодным
злым голосом: "Все, Марлоу, это последний раз. Если вы совершите еще один
такой подвиг, я отправлю вас в тюрьму, несмотря на то, разобьет это
кому-нибудь сердце или нет".
И вот так я повторял все сначала, лежа на кровати и наблюдал за
солнечными пятнами на потолке.
Вдруг раздался телефонный звонок. Ко мне обратился Норрис, слуга
Стернвудов, этим своим полным благовоспитанности голосом:
- Это мистер Марлоу? Я звонил вам в бюро, но безрезультатно, поэтому
позволяю себе побеспокоить вас дома.
- Я всю ночь был в дороге, - пояснил я, - поэтому и отсутствовал в
бюро.
- Да, сэр. Генерал очень хотел бы встретиться с вами сегодня утром,
мистер Марлоу, разумеется, если у вас есть такая возможность.
- Я буду примерно ченрез полчаса, - ответил я. - Как он себя
чувствует?
- Лежит в постели, но чувствует себя неплохо, сэр.
- Посмотрим, как он почувствует себя, после того как увидит меня, -
сказал я и положил трубку.
Я встал, побрился и сменил одежду. Взял маленький револьвер Кармен с
рукоятью, инкрустированной перламутром, и сунул его в карман. Солнце
светило ярко и весело. Через двадцать минут я оказался в усадьбе
Стернвудов. В подстриженных деревьях ошалело пели птицы, террасные газоны
зеленели после дождя как ирландские флаги, и вообще вся усадьба выглядела
так, словно была построена десять минут назад. Я позвонил. Впервые я
оказался здесь пять дней назад, а мне казалось, что с тех пор прошел год.
Открыла мне служанка, провела в холл и удалилась, сообщив, что Норрис
появится здесь через пару секунд. Холл выглядел точно так же, как и
раньше. У портрета, висевшего над камином, были те же жгучие черные глаза,
а рыцарь на витраже все еще пытался, - ничего не предпринимая для этого
всерьез, - отвязать нагую даму от дерева.
Через несколько секунд появился Норрис. И он тоже не изменился.
Взгляд его голубых глаз, как обычно был полон отстраненности, розоватая
кожа казалась свежей и здоровой, а двигался он так, будто был на двадцать
лет моложе, чем на самом деле. Если из нас двоих кто и ощущал бег времени,
то это был я.
Мы поднялись по лестнице и свернули в сторону, противоположную
спальне Вивиан. С каждым шагом дом казался мне все тише и больше. Мы
подошли к массивной старой двери, похожей на церковную дверь. Норрис
осторожно открыл ее. Пройдя в нее, я оказался на чем-то, похожем на ковер,
площадью в четверть гектара, и зашагал по нему к большому ложу,
напоминавшему то, в котором умер Генрих VIII.
Генерал Стернвуд сидел на кровати, опираясь на подушки. Мертвенно
бледные руки сжимали конец покрывала и благодаря его белизне казались
грязновато-серыми. Огонек жизни все еще светился в черных глазах, хотя
лицо уже было лицом трупа.
- Садитесь, мистер Марлоу, - сказал он слегка усталым, словно
деревянным голосом.
Я пододвинул стул к кровати и сел. Все окна были закрыты, малейший
лучик солнца не проникал сквозь шторы. В воздухе витал сладковатый запах
старости.
Некоторое время генерал молча смотрел на меня. Наконец, подняв руку
так, словно хотел проверить, может ли еще двигать ею, он произнес.
- Мистер Марлоу, я не просил вас, чтобы вы разыскивали моего зятя.
- Но ведь вы меня наняли.
- Но об этом я вас не просил. Вы взяли на себя слишком много. Я
привык говорить, если хочу чего-то.
Я не ответил.
- Я заплатил вам, - холодно продолжал он. - Деньги тут, впрочем, не
имеют значения. Я расцениваю это так, как если бы вы, без сомнения, не
жклая того, злоупотребили моим доверием. - Произнеся эту реплику, он
закрыл глаза.
- Вы вызвали меня сюда для установления этого факта? - спросил я.
Он медленно открыл глаза, словно веки его были свинцовые.
- Мне кажется, вас задело это замечание.
Я тряхнул головой.
- У вас передо мной преимущество, генерал. Я не хочу отнимать его у
вас. Можете говорить мне все, что пожелаете, а я наверняка не обижусь и не
буду злиться. Я хотел бы предложить вам взять деньги обратно. Я знаю, что
для вас это не имеет значения, но для меня, наоборот, имеет определенное
значение.
- Какое?
- Для меня это значит, что я отказываюсь принять плату за поручение,
которое не смог выполнить так, чтобы удовлетворить заказчика. Вот и все.
- У вас часто бывают такие поручения?
- Бывают. Как иу всех.
- Почему вы пошли к капитану Грегори?
Я откинулся на стуле и перевесил руку через его спинку, вглядываясь в
лицо генерала. Я не прочел в нем ничего. У меня не было ответа на его
вопрос. Удовлетворительного ответа.
- Я был уверен, что вы передали мне вексель Гейгера, чтобы испытать
меня, - сказал я. - И что вы опасались, что Риган мог быть как-то замешан
в шантаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
доехал до большого дома Уайльда, окна которого уже светились: Ольс успел
позвонить прокурору, предупредив, что я еду. Потом я сидел в кабинете
напротив закутанного в цветастый халат прокурора, с сосредоточенным
жестким выражением лица подносившего сигару к искривленным горькой улыбкой
губам. Там был Ольс и еще какой-то худощавый человек с бесстрастным лицом,
выглядевший и выражавшийся скорее как профессор, чем как полицейский. Я
рассказал, что произошло, а они молча слушали, вместе с "Серебряной
головушкой", сидевшей в полутени, со скрещенными на коленях руками и не
глядевшей ни на кого из нас. Потом было много телефонных звонков, а потом
приехало двое парней из отдела убийств, которые смотрели на меня так,
будто я был опасным зверем, сбежавшим из бродячего цирка.
Потом я снова ехал рядом с одним из них и снова находился в комнате,
где с лицом, стянутым предсмертной судорогой, сидел Гарри Джонс, а в
воздухе плавал горьковато-сладкий запах. Там уже находился полицейский
врач, молодой и здоровый, с шеей, заросшей рыжеватыми волосами. Был там
также специалист по снятиюд оттисков пальцев, рыскающий вокруг, и это
именно он нашел оттиск большого пальца Кэнино - единственный оттиск,
оставленный одетым в коричневое мужчиной, единственный, который мог
подтвердить мое изложение событий, происшедших здесь.
Потом я снова был в доме Уайльда, где подписал принесенный
секретаршей из другой комнаты протокол. Потом открылась дверь, вошел Эдди
Марз, и внезапная улыбка осветила его лицо, когда он увидел "Серебряную
головушку". "Привет золотце", - сказал он, но она ему не ответила, даже не
взглянула на него. Эдди Марз, свеженький и оживленный в темном костюме.
Потом все вышли, все, кроме меня и Уайльда, и Уайльд произнес холодным
злым голосом: "Все, Марлоу, это последний раз. Если вы совершите еще один
такой подвиг, я отправлю вас в тюрьму, несмотря на то, разобьет это
кому-нибудь сердце или нет".
И вот так я повторял все сначала, лежа на кровати и наблюдал за
солнечными пятнами на потолке.
Вдруг раздался телефонный звонок. Ко мне обратился Норрис, слуга
Стернвудов, этим своим полным благовоспитанности голосом:
- Это мистер Марлоу? Я звонил вам в бюро, но безрезультатно, поэтому
позволяю себе побеспокоить вас дома.
- Я всю ночь был в дороге, - пояснил я, - поэтому и отсутствовал в
бюро.
- Да, сэр. Генерал очень хотел бы встретиться с вами сегодня утром,
мистер Марлоу, разумеется, если у вас есть такая возможность.
- Я буду примерно ченрез полчаса, - ответил я. - Как он себя
чувствует?
- Лежит в постели, но чувствует себя неплохо, сэр.
- Посмотрим, как он почувствует себя, после того как увидит меня, -
сказал я и положил трубку.
Я встал, побрился и сменил одежду. Взял маленький револьвер Кармен с
рукоятью, инкрустированной перламутром, и сунул его в карман. Солнце
светило ярко и весело. Через двадцать минут я оказался в усадьбе
Стернвудов. В подстриженных деревьях ошалело пели птицы, террасные газоны
зеленели после дождя как ирландские флаги, и вообще вся усадьба выглядела
так, словно была построена десять минут назад. Я позвонил. Впервые я
оказался здесь пять дней назад, а мне казалось, что с тех пор прошел год.
Открыла мне служанка, провела в холл и удалилась, сообщив, что Норрис
появится здесь через пару секунд. Холл выглядел точно так же, как и
раньше. У портрета, висевшего над камином, были те же жгучие черные глаза,
а рыцарь на витраже все еще пытался, - ничего не предпринимая для этого
всерьез, - отвязать нагую даму от дерева.
Через несколько секунд появился Норрис. И он тоже не изменился.
Взгляд его голубых глаз, как обычно был полон отстраненности, розоватая
кожа казалась свежей и здоровой, а двигался он так, будто был на двадцать
лет моложе, чем на самом деле. Если из нас двоих кто и ощущал бег времени,
то это был я.
Мы поднялись по лестнице и свернули в сторону, противоположную
спальне Вивиан. С каждым шагом дом казался мне все тише и больше. Мы
подошли к массивной старой двери, похожей на церковную дверь. Норрис
осторожно открыл ее. Пройдя в нее, я оказался на чем-то, похожем на ковер,
площадью в четверть гектара, и зашагал по нему к большому ложу,
напоминавшему то, в котором умер Генрих VIII.
Генерал Стернвуд сидел на кровати, опираясь на подушки. Мертвенно
бледные руки сжимали конец покрывала и благодаря его белизне казались
грязновато-серыми. Огонек жизни все еще светился в черных глазах, хотя
лицо уже было лицом трупа.
- Садитесь, мистер Марлоу, - сказал он слегка усталым, словно
деревянным голосом.
Я пододвинул стул к кровати и сел. Все окна были закрыты, малейший
лучик солнца не проникал сквозь шторы. В воздухе витал сладковатый запах
старости.
Некоторое время генерал молча смотрел на меня. Наконец, подняв руку
так, словно хотел проверить, может ли еще двигать ею, он произнес.
- Мистер Марлоу, я не просил вас, чтобы вы разыскивали моего зятя.
- Но ведь вы меня наняли.
- Но об этом я вас не просил. Вы взяли на себя слишком много. Я
привык говорить, если хочу чего-то.
Я не ответил.
- Я заплатил вам, - холодно продолжал он. - Деньги тут, впрочем, не
имеют значения. Я расцениваю это так, как если бы вы, без сомнения, не
жклая того, злоупотребили моим доверием. - Произнеся эту реплику, он
закрыл глаза.
- Вы вызвали меня сюда для установления этого факта? - спросил я.
Он медленно открыл глаза, словно веки его были свинцовые.
- Мне кажется, вас задело это замечание.
Я тряхнул головой.
- У вас передо мной преимущество, генерал. Я не хочу отнимать его у
вас. Можете говорить мне все, что пожелаете, а я наверняка не обижусь и не
буду злиться. Я хотел бы предложить вам взять деньги обратно. Я знаю, что
для вас это не имеет значения, но для меня, наоборот, имеет определенное
значение.
- Какое?
- Для меня это значит, что я отказываюсь принять плату за поручение,
которое не смог выполнить так, чтобы удовлетворить заказчика. Вот и все.
- У вас часто бывают такие поручения?
- Бывают. Как иу всех.
- Почему вы пошли к капитану Грегори?
Я откинулся на стуле и перевесил руку через его спинку, вглядываясь в
лицо генерала. Я не прочел в нем ничего. У меня не было ответа на его
вопрос. Удовлетворительного ответа.
- Я был уверен, что вы передали мне вексель Гейгера, чтобы испытать
меня, - сказал я. - И что вы опасались, что Риган мог быть как-то замешан
в шантаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59