Я ей показал его.
— Я-то думал, что дело не стали пересматривать.
— Да, в самом деле, — начал было он, но затем поправился: — Пока что не стали. — Он немного помолчал. — Но чем я занимаюсь в свое свободное время, никого не касается.
— Ты что, мотаешься по всему городу после работы?
Том еще раз смущенно откашлялся.
— Собственно говоря, — добавил он, — я тут нашел пару ребят, которые согласились помочь мне. Я был только одним из тех, кто показывал твой рисунок этой старушке, но тут уж дело случая.
— Понимаю.
— Не знаю, какая от этого будет польза, Мэтт, но думаю, что эта информация тебе пригодится. Как далеко заведет нас эта цепочка, я пока сказать затрудняюсь, но буду сообщать тебе обо всем, что нам удастся узнать...
Я положил трубку и вновь подошел к окну. На улице двое полицейских болтали о чем-то с уличным торговцем — негром, который установил свою палатку прямо перед цветочным магазином и торговал всевозможной галантереей, а в дождливые дни — дешевыми зонтиками. Эти негры прилетали в Нью-Йорк рейсами «Эйр Африка» из Дакара, жили по пять-шесть человек в одной комнате в каком-нибудь бродвейском отеле и каждые несколько месяцев летали обратно в Сенегал с подарками для детей. Они быстро перенимали местные законы, в том числе, очевидно, и взяточничество, так как полицейские вскоре отошли от негра, оставив в покое его лавчонку под открытым небом.
Молодец Гавличек! Это так похоже на него — в свободное от службы время заниматься делом, которое не захотел возобновить его шеф, да еще и подключив к нему своих друзей-полицейских.
Дай Бог, чтобы у них что-нибудь получилось!..
Я вновь посмотрел на бутылку и позволил ей притянуть меня как магнитом к себе. Горлышко ее было заклеено акцизной маркой федерального налога, так что отвинтить пробку можно было, лишь сорвав ее; я потрогал ее большим пальцем. Затем я взял бутылку и посмотрел янтарную жидкость на свет. Сквозь нее, как сквозь закопченное стекло, тускло просвечивали слегка искаженные предметы. В этом была вся суть виски — фильтра, сквозь который можно было безопасно созерцать окружающую реальность, невыносимую для не вооруженного бутылкой глаза.
Я поставил бутылку, подошел к телефону и набрал номер.
— "Цветная печать", Джим у телефона, — послышался в трубке грубый бас.
— Привет, это Мэтт, — сказал я. — Как дела?
— Неплохо. А твои?
— О, не жалуюсь. Слушай, может, я не вовремя, а?
— Нет, сегодня выдался спокойный день. Я сейчас печатаю меню для китайского ресторанчика. Китайцы их тысячами у меня закупают, а потом рассовывают во все офисы, какие только найдут.
— Значит, ты заведомую макулатуру печатаешь.
— Да, именно ее, — с готовностью подхватил он. — Это мой вклад в решение проблемы твердых бытовых отходов. А ты что делаешь?
— Да ничего такого. Тоже день спокойный выдался.
— Ага, ясно. Ты слышал о панихиде по Тони?
— Нет.
— Сегодня что у нас, четверг? Она будет в субботу днем, не помню точно когда. Семья решила похоронить ее на кладбище где-то в Бруклине. Есть там место под названием Дайкер-Хайтс?
— Да, возле Бэй-Ридж.
— Ну так вот, там семья ее живет, там Тони и похоронить решили. Ее друзья решили помянуть ее и заказали зал на Рузвельт-драйв. Об этом объявят на сегодняшнем вечернем собрании.
— Постараюсь прийти.
Мы поболтали еще несколько минут.
— Ну что, есть еще новости? — поинтересовался наконец Джим. — Или я могу пойти допечатать эти меню?
— Давай иди, — сказал я, повесил трубку и уселся в кресло. В нем я просидел минут двадцать, не меньше.
Затем я поднялся, взял бутылку и направился с ней в ванную. Там я сорвал акцизную марку, открутил пробку и снял пломбу с бутылки. Одним быстрым движением я перевернул бутылку, и ее содержимое полилось прямо в раковину; по ванной распространился аромат дорогого виски. Я подождал, пока бутылка не опустела, затем посмотрел в зеркало. Не знаю, что я увидел там или что ожидал увидеть.
Я подержал ее в перевернутом состоянии еще немного, пока вниз стекали последние капли, затем завинтил пробку и выкинул бутылку в мусорное ведро; потом открыл оба крана и смыл остатки виски водой. Через минуту я закрыл их, но вновь почувствовал слабый дурманящий запах. Тогда я вновь пустил воду и принялся с остервенением драить раковину, пока она не заблестела как новая. Легкий аромат еще чувствовался, но с этим я уже ничего не мог поделать.
Я вновь набрал номер Фабера.
— Привет, это Мэтт, — сказал я, как только услышал в трубке его голос. — Я только что вылил в канализацию пинту «Старых времен».
Воцарилось молчание.
— Знаешь, новая вещь появилась, ты должен знать о ней, — сказал наконец он. — Называется «Драно».
— Кажется, слышал.
— Она лучше для канализации, дешевле, а если ты по ошибке выпьешь ее — тебе будет ненамного хуже, чем от этих... «Старых времен». Это что — виски?
— Виски. — Я в свое время предпочитал «Скотч». Всегда казалось, что виски пахнет политурой.
— А «Скотч» — лекарствами.
— Ага. Однако оба дают свой результат, не так ли? — Он помолчал, затем продолжил серьезным голосом. — Интересно ты время проводишь, сливая виски в канализацию. Такое как-то раз у тебя уже было.
— Не раз.
— Ты мне рассказывал об одном случае. Ты тогда держался уже месяца три... что-то около девяноста дней. А что, и потом такое случалось?
— В прошлом году, где-то на Рождество. Тогда у меня все кончилось с Джен, и было очень трудно. Одиноко.
— Понимаю. А ты мне не позвонил.
— Нет позвонил. Только про виски как-то не случилось упомянуть.
— Думаю, ты просто забыл.
Я ничего не ответил ему. Он тоже задумался. На улице кто-то резко нажал на педаль, и послышался протяжный и громкий визг тормозов. Я застыл в ожидании скрежета сталкивающихся автомобилей, но внезапно Джимми нарушил молчание:
— Как считаешь, что ты пытаешься сделать?
— Сам не знаю.
— Силу воли испытываешь? Смотришь, на сколько выдержки хватит?
— Да, наверное.
— Даже когда ты все делаешь по инструкции, воздерживаться от алкоголя все равно достаточно трудно. А если самому себя провоцировать, твои шансы стремительно падают.
— Я знаю.
— Но у тебя есть возможность удержаться. Ты не должен заходить в магазины, покупать алкоголь, не должен приносить бутылки домой. Я не сказал тебе ничего такого, чего бы ты и сам не знал.
— Да.
— Как ты себя сейчас чувствуешь?
— Полным дураком.
— Ну что же, вполне заслуженно. А помимо этого, как твое самочувствие?
— Уже лучше.
— Не будешь пить, а?
— Сегодня — нет.
— Ну и отлично.
— Пинта в день — это моя норма.
— Ну что же, для твоего возраста этого более чем достаточно. Придешь вечером в Сен-Поль?
— Да, буду.
— Хорошо, — сказал Джим. — Думаю, это хорошая мысль.
Но была еще только середина дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Я-то думал, что дело не стали пересматривать.
— Да, в самом деле, — начал было он, но затем поправился: — Пока что не стали. — Он немного помолчал. — Но чем я занимаюсь в свое свободное время, никого не касается.
— Ты что, мотаешься по всему городу после работы?
Том еще раз смущенно откашлялся.
— Собственно говоря, — добавил он, — я тут нашел пару ребят, которые согласились помочь мне. Я был только одним из тех, кто показывал твой рисунок этой старушке, но тут уж дело случая.
— Понимаю.
— Не знаю, какая от этого будет польза, Мэтт, но думаю, что эта информация тебе пригодится. Как далеко заведет нас эта цепочка, я пока сказать затрудняюсь, но буду сообщать тебе обо всем, что нам удастся узнать...
Я положил трубку и вновь подошел к окну. На улице двое полицейских болтали о чем-то с уличным торговцем — негром, который установил свою палатку прямо перед цветочным магазином и торговал всевозможной галантереей, а в дождливые дни — дешевыми зонтиками. Эти негры прилетали в Нью-Йорк рейсами «Эйр Африка» из Дакара, жили по пять-шесть человек в одной комнате в каком-нибудь бродвейском отеле и каждые несколько месяцев летали обратно в Сенегал с подарками для детей. Они быстро перенимали местные законы, в том числе, очевидно, и взяточничество, так как полицейские вскоре отошли от негра, оставив в покое его лавчонку под открытым небом.
Молодец Гавличек! Это так похоже на него — в свободное от службы время заниматься делом, которое не захотел возобновить его шеф, да еще и подключив к нему своих друзей-полицейских.
Дай Бог, чтобы у них что-нибудь получилось!..
Я вновь посмотрел на бутылку и позволил ей притянуть меня как магнитом к себе. Горлышко ее было заклеено акцизной маркой федерального налога, так что отвинтить пробку можно было, лишь сорвав ее; я потрогал ее большим пальцем. Затем я взял бутылку и посмотрел янтарную жидкость на свет. Сквозь нее, как сквозь закопченное стекло, тускло просвечивали слегка искаженные предметы. В этом была вся суть виски — фильтра, сквозь который можно было безопасно созерцать окружающую реальность, невыносимую для не вооруженного бутылкой глаза.
Я поставил бутылку, подошел к телефону и набрал номер.
— "Цветная печать", Джим у телефона, — послышался в трубке грубый бас.
— Привет, это Мэтт, — сказал я. — Как дела?
— Неплохо. А твои?
— О, не жалуюсь. Слушай, может, я не вовремя, а?
— Нет, сегодня выдался спокойный день. Я сейчас печатаю меню для китайского ресторанчика. Китайцы их тысячами у меня закупают, а потом рассовывают во все офисы, какие только найдут.
— Значит, ты заведомую макулатуру печатаешь.
— Да, именно ее, — с готовностью подхватил он. — Это мой вклад в решение проблемы твердых бытовых отходов. А ты что делаешь?
— Да ничего такого. Тоже день спокойный выдался.
— Ага, ясно. Ты слышал о панихиде по Тони?
— Нет.
— Сегодня что у нас, четверг? Она будет в субботу днем, не помню точно когда. Семья решила похоронить ее на кладбище где-то в Бруклине. Есть там место под названием Дайкер-Хайтс?
— Да, возле Бэй-Ридж.
— Ну так вот, там семья ее живет, там Тони и похоронить решили. Ее друзья решили помянуть ее и заказали зал на Рузвельт-драйв. Об этом объявят на сегодняшнем вечернем собрании.
— Постараюсь прийти.
Мы поболтали еще несколько минут.
— Ну что, есть еще новости? — поинтересовался наконец Джим. — Или я могу пойти допечатать эти меню?
— Давай иди, — сказал я, повесил трубку и уселся в кресло. В нем я просидел минут двадцать, не меньше.
Затем я поднялся, взял бутылку и направился с ней в ванную. Там я сорвал акцизную марку, открутил пробку и снял пломбу с бутылки. Одним быстрым движением я перевернул бутылку, и ее содержимое полилось прямо в раковину; по ванной распространился аромат дорогого виски. Я подождал, пока бутылка не опустела, затем посмотрел в зеркало. Не знаю, что я увидел там или что ожидал увидеть.
Я подержал ее в перевернутом состоянии еще немного, пока вниз стекали последние капли, затем завинтил пробку и выкинул бутылку в мусорное ведро; потом открыл оба крана и смыл остатки виски водой. Через минуту я закрыл их, но вновь почувствовал слабый дурманящий запах. Тогда я вновь пустил воду и принялся с остервенением драить раковину, пока она не заблестела как новая. Легкий аромат еще чувствовался, но с этим я уже ничего не мог поделать.
Я вновь набрал номер Фабера.
— Привет, это Мэтт, — сказал я, как только услышал в трубке его голос. — Я только что вылил в канализацию пинту «Старых времен».
Воцарилось молчание.
— Знаешь, новая вещь появилась, ты должен знать о ней, — сказал наконец он. — Называется «Драно».
— Кажется, слышал.
— Она лучше для канализации, дешевле, а если ты по ошибке выпьешь ее — тебе будет ненамного хуже, чем от этих... «Старых времен». Это что — виски?
— Виски. — Я в свое время предпочитал «Скотч». Всегда казалось, что виски пахнет политурой.
— А «Скотч» — лекарствами.
— Ага. Однако оба дают свой результат, не так ли? — Он помолчал, затем продолжил серьезным голосом. — Интересно ты время проводишь, сливая виски в канализацию. Такое как-то раз у тебя уже было.
— Не раз.
— Ты мне рассказывал об одном случае. Ты тогда держался уже месяца три... что-то около девяноста дней. А что, и потом такое случалось?
— В прошлом году, где-то на Рождество. Тогда у меня все кончилось с Джен, и было очень трудно. Одиноко.
— Понимаю. А ты мне не позвонил.
— Нет позвонил. Только про виски как-то не случилось упомянуть.
— Думаю, ты просто забыл.
Я ничего не ответил ему. Он тоже задумался. На улице кто-то резко нажал на педаль, и послышался протяжный и громкий визг тормозов. Я застыл в ожидании скрежета сталкивающихся автомобилей, но внезапно Джимми нарушил молчание:
— Как считаешь, что ты пытаешься сделать?
— Сам не знаю.
— Силу воли испытываешь? Смотришь, на сколько выдержки хватит?
— Да, наверное.
— Даже когда ты все делаешь по инструкции, воздерживаться от алкоголя все равно достаточно трудно. А если самому себя провоцировать, твои шансы стремительно падают.
— Я знаю.
— Но у тебя есть возможность удержаться. Ты не должен заходить в магазины, покупать алкоголь, не должен приносить бутылки домой. Я не сказал тебе ничего такого, чего бы ты и сам не знал.
— Да.
— Как ты себя сейчас чувствуешь?
— Полным дураком.
— Ну что же, вполне заслуженно. А помимо этого, как твое самочувствие?
— Уже лучше.
— Не будешь пить, а?
— Сегодня — нет.
— Ну и отлично.
— Пинта в день — это моя норма.
— Ну что же, для твоего возраста этого более чем достаточно. Придешь вечером в Сен-Поль?
— Да, буду.
— Хорошо, — сказал Джим. — Думаю, это хорошая мысль.
Но была еще только середина дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70