— Фамилия указана правильно, — сказал я Микки, возвратясь к машине. — Это, конечно, не означает, что Мотли и в самом деле обитает там, но если меня и обманули в очередной раз, то по крайней мере не во всем.
— Позвони, — предложил Микки. — Проверь, дома ли он.
— Нет, что-то не хочется. Можешь понаблюдать за улицей, а? Хочу осмотреться вокруг.
Он постоял в дверях, пока я возился с дверным замком; при помощи кредитной карточки мне удалось отпереть ее. За ней открывался длинный, узкий коридор, в конце которого находилась лестница, а по обе стороны от нее — двери двух крайних квартир. 1-С находилась справа от лестницы, за ней располагался запасный выход, который вел в задний дворик. Я сбил засов и открыл ее, а затем вставил в замок зубочистку, чтобы он случайно не захлопнулся.
Мое появление во дворике встревожило пару крыс, ринувшихся в разные стороны в поисках убежища. Отойдя к противоположному концу крошечного дворика, я сосчитал окна, чтобы определить, где находится квартира 4-С. Из-за пожарной лестницы я почти ничего не мог разглядеть наверху, но если бы в окнах квартиры 4-С горел свет, я бы его заметил. Там было темно. По крайней мере в комнате, окно которой выходило на эту сторону.
Пододвинув один из мусорных баков и встав на него, в принципе можно было дотянуться до пожарной лестницы, однако, поразмыслив немного, я решил не рисковать. Выйдя из дворика, я не стал вынимать зубочистку из двери — на всякий случай, если случится воспользоваться этой дверью позднее. Поднявшись по лестнице на четвертый этаж, я осмотрел замочную скважину и дверной проем; из-под них не выбивалось ни лучика света. Я приложил ухо к двери, но тоже ничего не услышал.
Я засунул руку в карман и нащупал револьвер, раздумывая о том, что же делать дальше. Мотли либо внутри, либо его там нет. Если бы я был твердо уверен, что он внутри, то мог бы выбить дверь и воспользоваться преимуществом внезапности. Если бы я знал, что квартира пуста, то мог бы проникнуть внутрь незаметно, не привлекая внимания. Но поскольку твердой уверенности у меня не было, я не мог ничего предпринять, не рискуя спугнуть Мотли, а это было слишком рискованно. Единственным очком в мою пользу было то, что я знал его адрес, а он об этом даже не догадывался. Невелико преимущество, но позволить себе рисковать им я не мог.
Когда я спустился вниз, коридор был пуст. Баллу слонялся на улице под фонарями, и его фартук казался в их неестественном свете ослепительно белым. Когда мы залезли в его лимузин, он заявил, что голоден и на примете у него есть одно местечко, в котором мне наверняка должно понравиться.
— Там тебе нальют выпивку, не посмотрев, который час, — сказал он. — Но только если знают тебя.
— Пора мне спать, — сказал я.
— Ты еще даже не устал.
Он, как всегда, был прав — на самом деле я чувствовал себя вполне нормально. Не знаю, как он догадался об этом, поскольку я наверняка казался усталым, но этот вечер в самом деле зарядил меня бодростью. Микки повел машину на запад Даунтауна и припарковался у пожарного гидранта, как раз перед старомодным ресторанчиком по ту сторону реки, в нескольких кварталах южнее въезда в Голланд-туннель. Меню нам принесла официантка-блондинка. Микки заказал бифштекс с яйцами — полусырой бифштекс, с яйцом на каждом куске мяса. Я обнаружил в меню свинину по-филадельфийски и заказал порцию — вместе с яичницей. И, конечно, кофе.
— Вы хотите особый кофе? — переспросила официантка. Я недоуменно вскинул брови. На выручку пришел Баллу, он объяснил официантке, что мне нужен простой черный кофе — «особый» же требуется ему. Скорее всего, решил я, под «особым» кофе здесь понимают чистейший шотландский виски, разлитый в кофейные чашечки.
— Но ведь ты же можешь сообщить полиции его адрес? — сказал Микки, как только официантка удалилась.
— Конечно, могу — только не знаю, что они будут с ним делать. Я попытался выдвинуть обвинение против Мотли, так Деркин даже слушать меня не захотел.
— Ну что же, — возразил он, — тогда ты сможешь разделаться с ним сам.
— Я сам?!.
— Конечно. Дело касается вас обоих, вот и разберитесь между собой, не втягивая других в это дело.
— Да, я и сам предпочел бы это, — согласился я. — Но не забывай — это не честный враг, с которым можно встретиться в честном поединке, как равный с равным; он психопат, помешанный на убийствах, и я был бы ужасно рад, если бы его однажды прямо на улице задавил автобус.
— Я поставлю бутылку водителю.
— Да я ему целый автобус куплю. Беда в том, что времени не осталось, а надежды на это так же мало, как и на то, что его однажды пристрелит полиция. Мне недавно позвонил один полицейский, лейтенант, из Огайо. Он там неофициально проводит расследование и нашел служащую в одном из мотелей, которая опознала Мотли. Но это, собственно говоря, уже не важно. Я хочу встретиться с ним лицом к лицу — и кажется, знаю почему.
— У тебя свой счет к нему.
— У меня даже гнева не осталось. Раньше я просто бесился от ярости, но затем выплеснул весь свой гнев на одного оболтуса в парке. Это было помимо моей воли, Микки. Я чуть было не убил его.
— Невелика потеря.
— Но для меня это было бы большой потерей. Так или иначе, гнев мой куда-то улетучился. Я должен был бы быть переполнен яростью, но я поклялся перед Господом, что больше никогда не испытаю ничего подобного; я должен был бы ненавидеть мерзавца, но не чувствую ненависти. Я вообще ничего не чувствую — кроме...
— Кроме чего?
— Силы, готовности к действию.
— Г-м-м-м...
— Это моя проблема, и разрешить ее должен я сам. Возможно, это связано с тем, что я упрятал его за решетку на двенадцать лет — действовал-то я вопреки закону, и ответственность за все, что случилось впоследствии, должна быть возложена на меня. А может, все еще проще — дело в особенностях психики Мотли. В любом случае теперь придется что-то делать — он встал у меня на пути, и с этим ничего не поделаешь. Кому-то из нас придется уступить другому тропинку. — Я допил остатки кофе — гуща на дне показалась мне похожей на тину. — Проблема лишь в том, что он почти что невидимый противник. Единственное его изображение, которое есть у меня, сделано никогда не видевшим его художником по рассказам двух людей, которые последний раз видели его двенадцать лет назад. К тому же один из них — я — так ни разу и не имел возможности его как следует рассмотреть.
— А в последний раз? Там, на пустыре?
— На пустыре? Во-первых, он почти все время был у меня за спиной, а самое главное — там было темно, как ночью в угольной шахте, и я при всем желании мог увидеть разве что силуэт. Один раз я извернулся, чтобы взглянуть на него, но он тут же ткнул меня лицом в грязь, а потом я потерял сознание от боли — у меня до сих пор кровь в моче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70