– Один из тех, кого мы собирались прикончить во время Праздника Урожая, каким-то образом ухитрился улизнуть и передал мне весточку, предлагая ценные сведения в обмен на свою жизнь. Я согласился, и тогда он сообщил мне нечто, о чем я и понятия не имел. Мы знали, что под лужайками в императорской резиденции проложены подземные ходы, но вот чего мы не знали – что ходами и туннелями источена земля под всем городом. Вот как Крегер и его дружки пробрались в резиденцию и как они увели из замка королеву и ее камеристку.
– Погоди немного, славный мастер Кааладор, – вмешалась Ксанетия. – Зрела я многое в памяти министра внутренних дел, однако о подобных ходах ничего ему не было ведомо.
– Это нетрудно объяснить, анара, – сказал патриарх Эмбан. – Честолюбивые подчиненные частенько скрытничают со своим начальством. Теовин, глава тайной полиции, как видно, положил глаз на место Колаты.
– Весьма вероятно, ваша светлость, – согласился Кааладор. – Как бы то ни было, мой осведомитель знал, где проходят некоторые туннели, и я отправил туда своих людей, чтобы отыскали новые ходы, а сам занялся допросом тех сотрудников тайной полиции, что оказались под рукой, то есть в тюрьме. Я особо не церемонился, так что те, кто пережил допрос, с превеликой радостью выложили все, что знали. В ночь, когда похитили королеву, в подземных ходах жизнь била ключом. Дипломаты, осажденные в кинезганской посольстве, были осведомлены о заговоре и отлично понимали, что, едва станет известно о похищении, как мы тут же разнесем их посольство по камушку. Они пытались было удрать потайными ходами, но я уже успел расставить своих людей в этих крысиных норах. Возни было немало, однако мы перебили либо схватили почти всех посольских. Сам посол остался в живых, и я позволил ему любоваться тем, как я допрашиваю его помощников. Я весьма привязан к королеве Элане, а потому не стал с ними нежничать. – Кааладор покосился на Сефрению. – Не думаю, что мне следует входить в подробности.
– Благодарю, – пробормотала Сефрения.
– Посол, как выяснилось, знал не так уж и много, – виновато продолжал Кааладор, – но все-таки рассказал мне, что Скарпа и его дружки отсюда направились на юг – что может быть уловкой, а может быть и нет. Его величество приказал закрыть порты Микка и Сарант и выслал на дорогу вдоль берега моря атанские патрули из Тосы – просто так, на всякий случай. До сих пор еще ничего не обнаружили, так что Скарпа либо опередил нас, либо затаился где-то в укромном местечке.
Открылась дверь, и вошел мрачный, как туча, Кринг.
– Ты снял с нее цепи? – спросил Тиниен.
– Сейчас это было бы неразумно, друг Тиниен. Она считает себя виновной в похищении королевы. Она хочет убить себя. Я убрал из комнаты все острое, но, думаю, снимать с нее цепи все еще рановато.
– А ты отобрал у нее ложку? – поинтересовался Телэн.
Глаза Кринга округлились.
– Боже милостивый! – выдохнул он и опрометью бросился к двери.
***
– Если бы он только кричал на нас или колотил кулаками в стену, или еще что-нибудь в том же роде, – шепотом говорил Берит Халэду на следующее утро, когда все они вновь собрались в синей гостиной. – Так нет же – сидит, и все.
– Спархок не выставляет своих чувств напоказ, – ответил Халэд.
– Но ведь мы говорим о его жене, Халэд! А он сидит точно неживой. Он что – вообще ничего не чувствует?
– Разумеется чувствует, только не желает вытаскивать свои чувства на свет Божий и размахивать ими, точно флагом, перед нашим носом. Сейчас для него куда важнее не чувствовать, а думать. Он слушает и сопоставляет, а свои чувства сберегает до той минуты, когда сможет добраться до Скарпы.
Спархок сидел в кресле, держа на коленях дочь. Упорно разглядывая пол, он рассеянно гладил кошку принцессы Данаи.
Лорд Вэнион рассказывал императору и остальным о Клаале и о том, как будут располагаться их силы: тролли в Тамульских горах на юге Тамула, атаны – в Сарне, пелои Тикуме – в Самаре.
Флейта молча сидела на коленях у Сефрении, и Берит лишь сейчас заметил то, что прежде не приходило ему в голову. Он взглянул на принцессу Данаю, затем – на Богиню-Дитя. Девочки были внешне почти одного возраста и отчего-то были удивительно похожи и лицом, и манерой держаться.
Присутствие Богини-Дитя производило странное воздействие на императора Сарабиана. Блестящий и сумасбродный правитель Дарезии словно лишился дара речи и не сводил с нее ошеломленных, широко раскрытых глаз. Он был бледен и явно не слышал ни слова из того, что рассказывал лорд Вэнион.
Наконец Афраэль резко повернулась и уставилась на него таким же пристальным взглядом.
Император от неожиданности отпрянул.
– Сарабиан, разве твоя мама не учила тебя, что таращиться невежливо? – осведомилась она.
– Веди себя прилично, – шикнула на нее Сефрения.
– Он должен слушать, а не глазеть на меня. Если мне захочется обожания, я заведу себе щенка.
– Прости меня, Божественная Афраэль, – извинился император. – Меня нечасто посещают боги. – Он пристальнее взглянул на девочку. – Может быть, я некстати заговорил об этом, но ты очень похожа на дочь принца Спархока. Ты знакома с ее высочеством?
Спархок резко вскинул голову, и в его глазах появилось странное, почти паническое выражение.
– Нет, – ответила Афраэль, – думаю, что нет. – Она поглядела на принцессу, сидевшую со Спархоком в другом углу комнаты. Берит заметил, что во взгляде Сефрении тоже появилось нечто, похожее на панику, когда Флейта соскользнула с ее колен и через всю комнату направилась к креслу Спархока.
– Привет, Даная, – небрежно произнесла Богиня-Дитя.
– Привет, Афраэль, – почти тем же тоном отозвалась принцесса. – Ты намерена что-нибудь предпринять, чтобы вернуть мою маму?
– Я обдумываю это. Постарайся, чтобы твой отец не слишком выходил из себя. От него не будет толку, если он разлетится на мелкие кусочки, а нам придется собирать его заново.
– Я знаю. Сделаю все, что смогу. Хочешь подержать мою кошку?
Флейта взглянула на Мурр. В глазах кошки был беспредельный ужас.
– Думаю, я ей не нравлюсь, – покачала она головой.
– Я позабочусь об отце, – заверила Даная маленькую богиню, – а ты займись всеми остальными.
– Ладно. – Афраэль помолчала. – Я думаю, мы с тобой поладим. Ты не против, если я время от времени буду заглядывать в гости?
– Сколько угодно, Афраэль.
Происходило что-то в высшей степени странное. Берит не видел ничего необычного в этом разговоре двух девочек, но по лицам Спархока и Сефрении ясно было, что они очень встревожены. Берит как бы невзначай огляделся. Все собравшиеся наблюдали за беседой с легкими снисходительными улыбками – все, кроме лорда Вэниона и анары Ксанетии. В их лицах было то же напряжение, что и у Спархока и Сефрении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
– Погоди немного, славный мастер Кааладор, – вмешалась Ксанетия. – Зрела я многое в памяти министра внутренних дел, однако о подобных ходах ничего ему не было ведомо.
– Это нетрудно объяснить, анара, – сказал патриарх Эмбан. – Честолюбивые подчиненные частенько скрытничают со своим начальством. Теовин, глава тайной полиции, как видно, положил глаз на место Колаты.
– Весьма вероятно, ваша светлость, – согласился Кааладор. – Как бы то ни было, мой осведомитель знал, где проходят некоторые туннели, и я отправил туда своих людей, чтобы отыскали новые ходы, а сам занялся допросом тех сотрудников тайной полиции, что оказались под рукой, то есть в тюрьме. Я особо не церемонился, так что те, кто пережил допрос, с превеликой радостью выложили все, что знали. В ночь, когда похитили королеву, в подземных ходах жизнь била ключом. Дипломаты, осажденные в кинезганской посольстве, были осведомлены о заговоре и отлично понимали, что, едва станет известно о похищении, как мы тут же разнесем их посольство по камушку. Они пытались было удрать потайными ходами, но я уже успел расставить своих людей в этих крысиных норах. Возни было немало, однако мы перебили либо схватили почти всех посольских. Сам посол остался в живых, и я позволил ему любоваться тем, как я допрашиваю его помощников. Я весьма привязан к королеве Элане, а потому не стал с ними нежничать. – Кааладор покосился на Сефрению. – Не думаю, что мне следует входить в подробности.
– Благодарю, – пробормотала Сефрения.
– Посол, как выяснилось, знал не так уж и много, – виновато продолжал Кааладор, – но все-таки рассказал мне, что Скарпа и его дружки отсюда направились на юг – что может быть уловкой, а может быть и нет. Его величество приказал закрыть порты Микка и Сарант и выслал на дорогу вдоль берега моря атанские патрули из Тосы – просто так, на всякий случай. До сих пор еще ничего не обнаружили, так что Скарпа либо опередил нас, либо затаился где-то в укромном местечке.
Открылась дверь, и вошел мрачный, как туча, Кринг.
– Ты снял с нее цепи? – спросил Тиниен.
– Сейчас это было бы неразумно, друг Тиниен. Она считает себя виновной в похищении королевы. Она хочет убить себя. Я убрал из комнаты все острое, но, думаю, снимать с нее цепи все еще рановато.
– А ты отобрал у нее ложку? – поинтересовался Телэн.
Глаза Кринга округлились.
– Боже милостивый! – выдохнул он и опрометью бросился к двери.
***
– Если бы он только кричал на нас или колотил кулаками в стену, или еще что-нибудь в том же роде, – шепотом говорил Берит Халэду на следующее утро, когда все они вновь собрались в синей гостиной. – Так нет же – сидит, и все.
– Спархок не выставляет своих чувств напоказ, – ответил Халэд.
– Но ведь мы говорим о его жене, Халэд! А он сидит точно неживой. Он что – вообще ничего не чувствует?
– Разумеется чувствует, только не желает вытаскивать свои чувства на свет Божий и размахивать ими, точно флагом, перед нашим носом. Сейчас для него куда важнее не чувствовать, а думать. Он слушает и сопоставляет, а свои чувства сберегает до той минуты, когда сможет добраться до Скарпы.
Спархок сидел в кресле, держа на коленях дочь. Упорно разглядывая пол, он рассеянно гладил кошку принцессы Данаи.
Лорд Вэнион рассказывал императору и остальным о Клаале и о том, как будут располагаться их силы: тролли в Тамульских горах на юге Тамула, атаны – в Сарне, пелои Тикуме – в Самаре.
Флейта молча сидела на коленях у Сефрении, и Берит лишь сейчас заметил то, что прежде не приходило ему в голову. Он взглянул на принцессу Данаю, затем – на Богиню-Дитя. Девочки были внешне почти одного возраста и отчего-то были удивительно похожи и лицом, и манерой держаться.
Присутствие Богини-Дитя производило странное воздействие на императора Сарабиана. Блестящий и сумасбродный правитель Дарезии словно лишился дара речи и не сводил с нее ошеломленных, широко раскрытых глаз. Он был бледен и явно не слышал ни слова из того, что рассказывал лорд Вэнион.
Наконец Афраэль резко повернулась и уставилась на него таким же пристальным взглядом.
Император от неожиданности отпрянул.
– Сарабиан, разве твоя мама не учила тебя, что таращиться невежливо? – осведомилась она.
– Веди себя прилично, – шикнула на нее Сефрения.
– Он должен слушать, а не глазеть на меня. Если мне захочется обожания, я заведу себе щенка.
– Прости меня, Божественная Афраэль, – извинился император. – Меня нечасто посещают боги. – Он пристальнее взглянул на девочку. – Может быть, я некстати заговорил об этом, но ты очень похожа на дочь принца Спархока. Ты знакома с ее высочеством?
Спархок резко вскинул голову, и в его глазах появилось странное, почти паническое выражение.
– Нет, – ответила Афраэль, – думаю, что нет. – Она поглядела на принцессу, сидевшую со Спархоком в другом углу комнаты. Берит заметил, что во взгляде Сефрении тоже появилось нечто, похожее на панику, когда Флейта соскользнула с ее колен и через всю комнату направилась к креслу Спархока.
– Привет, Даная, – небрежно произнесла Богиня-Дитя.
– Привет, Афраэль, – почти тем же тоном отозвалась принцесса. – Ты намерена что-нибудь предпринять, чтобы вернуть мою маму?
– Я обдумываю это. Постарайся, чтобы твой отец не слишком выходил из себя. От него не будет толку, если он разлетится на мелкие кусочки, а нам придется собирать его заново.
– Я знаю. Сделаю все, что смогу. Хочешь подержать мою кошку?
Флейта взглянула на Мурр. В глазах кошки был беспредельный ужас.
– Думаю, я ей не нравлюсь, – покачала она головой.
– Я позабочусь об отце, – заверила Даная маленькую богиню, – а ты займись всеми остальными.
– Ладно. – Афраэль помолчала. – Я думаю, мы с тобой поладим. Ты не против, если я время от времени буду заглядывать в гости?
– Сколько угодно, Афраэль.
Происходило что-то в высшей степени странное. Берит не видел ничего необычного в этом разговоре двух девочек, но по лицам Спархока и Сефрении ясно было, что они очень встревожены. Берит как бы невзначай огляделся. Все собравшиеся наблюдали за беседой с легкими снисходительными улыбками – все, кроме лорда Вэниона и анары Ксанетии. В их лицах было то же напряжение, что и у Спархока и Сефрении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145