– Мне, кажется, никогда и в голову не приходило, как это можно сидеть сложа руки и ждать, покуда что-то там прорастет.
– Крестьянину не очень-то удается сидеть сложа руки, – сказал Халэд. – Дел всегда больше, чем часов в сутках, а уж если все наскучит, можно следить за небом. Одна засуха либо ливень с градом могут уничтожить год тяжкого труда.
– И это я тоже как-то упустил из виду. – Берит глубоко задумался. – Вот, значит, почему ты так хорошо умеешь предсказывать погоду!
– Да, это помогает.
– Однако дело ведь не только в этом. Ты всегда знаешь все обо всем, что творится вокруг. Когда мы были на плоту, ты тотчас же чувствовал малейшую перемену в его движении.
– Это зовется «внимание к мелочам», мой лорд. Мир вокруг тебя просто вопит без перерыва о том, что происходит или вот-вот произойдет, но большинство людей его попросту не слышит. Меня это всегда поражало. Я не могу понять, как это тебе удается так многого не замечать.
Берит почувствовал себя слегка задетым.
– Хорошо, и что же такого мир вопит тебе сейчас, а я не слышу?
– Он твердит, что надо бы нам на ночь отыскать пристанище понадежнее. Идет буря.
– С чего ты это взял? Халэд указал на залив.
– Видишь этих чаек?
– Ну да. И что из того?
Халэд выразительно вздохнул.
– Что едят чайки, мой лорд?
– Да все что угодно – по большей части рыбу.
– Тогда почему они летят от моря? Ведь на суше они вряд ли отыщут много рыбы. Они увидели в заливе что-то, что очень им не понравилось, и теперь удирают подальше от него. Единственное, что может напугать морскую чайку, – ветер и высокие волны, которые он подымает. В открытом море шторм, и он идет сюда. Вот о чем вопит сейчас весь мир.
– Значит, это попросту здравый смысл, и ничего более?
– Многое на свете, Спархок, – попросту здравый смысл и опыт. – Халэд слегка усмехнулся. – Я чую, что Крегеров стирик все еще наблюдает за нами. Если он так же невнимателен, как и ты, мой лорд, его ждет веселенькая ночка.
Берит ухмыльнулся с некоторым злорадством.
– Знаешь, – сказал он, – отчего-то мне его совсем не жаль.


***

Это была уже не деревня, но и не вполне город. Во-первых, здесь было три улицы и, во-вторых, по меньшей мере шесть домов в несколько этажей. В уличной грязи привольно копошились свиньи. Дома были выстроены по большей части из бревен и крыты соломой. На улице, которую можно было счесть главной, располагался трактир – внушительного вида строение, у которого стояла пара потрепанных повозок с выпряженными унылыми мулами. Улаф осадил заморенную клячу, которую они купили в рыбацкой деревушке.
– Как ты считаешь? – обратился он к своему другу.
– Я уж думал, ты никогда об этом не спросишь, – отозвался Тиниен.
– Ну так пойдем и снимем комнату на ночь, – предложил Улаф. – Все равно день уже клонится к закату, а мне осточертело спать на голой земле. Кроме того, я бы не прочь вымыться.
Тиниен покосился на четко очерченные пики Тамульских гор, проступавшие в нескольких лигах к западу.
– Мне бы очень не хотелось заставлять троллей ждать, Улаф, – с притворной серьезностью заметил он.
– Так ведь мы не назначали им встречи. Тролли все равно ничего не заметят. У них весьма приблизительное чувство времени.
Они въехали во двор трактира, оставили коней у коновязи возле конюшни и вошли в трактир.
– Нам нужна комната, – сказал Улаф трактирщику по-тамульски, с сильным акцентом.
Трактирщик, низенький, хитрого вида человечек, окинул их быстрым оценивающим взглядом, сразу отметив остатки обмундирования, составлявшие большую часть их одежды. Лицо его отвердело. Солдат в таких городках зачастую встречают неприветливо, и тому есть множество веских причин.
– Ну, не зна-аю, – протянул он тонким монотонным голосом. – У нас сейчас самое горячее время…
– Это поздней-то осенью? – скептически осведомился Тиниен. – Именно так у вас и выглядит самое горячее время?
– Ну-у… всякий час прибывают возчики. Улаф взглянул за спину трактирщика, в дымную, с низким потолком пивную.
– Я насчитал троих, – холодно заметил он.
– Скоро приедут еще, – торопливо пояснил трактирщик.
– Ну разумеется, – с сарказмом согласился Тиниен, – но их-то еще нет, а мы уже здесь, и у нас есть деньги. Может, хочешь побиться об заклад на то, появится ли здесь к полуночи еще одна повозка?
– Капрал, – сказал Улаф, – да он попросту не хочет иметь дела с парой отставных ветеранов. Пойдем-ка поболтаем с местным комиссаром. Уверен, ему будет крайне интересно послушать, как этот парень принимает солдат его императорского величества.
– Я верный подданный его императорского величества, – поспешно заверил трактирщик, – и для меня большая честь принять в своем трактире храбрых ветеранов его армии…
– Сколько? – перебил его Тиниен.
– Э-э… полукрона?
– Он, сдается, не слишком уверен, а, сержант? – обратился Тиниен к своему другу и снова повернулся к трактирщику. – Парень, ты неверно нас понял. Мы не собираемся покупать у тебя комнату. Мы просто хотим снять ее на одну ночь.
Улаф тяжело воззрился на маленького перепуганного тамульца.
– Восемь грошей, – объявил он не терпящим возражений голосом.
– Восемь? – пронзительным голосом переспросил трактирщик.
– Либо соглашайся, либо нет – и хватит трепаться. Нам еще нужно отыскать комиссара, пока не стемнеет.
– Суровый вы человек, сержант.
– Так ведь тебе никто и не обещал, что жить будет легко и весело. – Улаф отсчитал несколько монеток и позвенел ими на ладони. – Так берешь или нет?
Трактирщик мгновение терзался мучительными раздумьями, потом все же с явной неохотой взял деньги.
– Ты лишил меня развлечения, – посетовал Тиниен, когда они возвращались к конюшне, чтобы позаботиться о лошадях.
– Меня замучила жажда, – пожал плечами Улаф. – Кроме того, пара бывших солдат наверняка заранее знала бы, сколько они склонны заплатить, верно ведь? – Улаф поскреб подбородок. – Может быть, сэр Герда не стал бы возражать, чтобы я сбрил его бороду? Она ужасно чешется.
– Улаф, это же не его лицо, а твое. Его просто изменили, чтобы ты стал похож на сэра Герду.
– Это так, но когда дамы будут возвращать нам изначальный облик, это лицо будет образцом для сэра Герды, и, когда они закончат, он окажется с обритой физиономией. Ему это может не понравиться.
Они расседлали коней, поставили их в стойла и отправились в пивную. Тамульские питейные заведения резко отличались от эленийских. Столы здесь были намного ниже, зал обогревал не камин, а изразцовая печь – впрочем, дымила она не хуже камина. Вино подавали в изящных чашечках, а пиво – в дешевых оловянных кружках. Пахли они, однако, почти одинаково.
Улаф и Тиниен приступили ко второй кружке, когда в зале появился чиновного вида тамулец в шерстяной мантии, покрытой пятнами от еды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145