Постарайся, чтобы он ожил.
- Я твой слуга, я твой раб. Что от моего хана слышу, то исполняю!..
Маленький лекарь стал распоряжаться. Слуги развязали пленного и сняли его
с коня. Он едва стоял, раскорячив ноги, застыв в том положении, как
находился в седле. Брезгливо дотрагиваясь до чужеземца и шепча молитвы,
слуги, по указаниям лекаря, сняли с пленного одежду и положили его на
разостланный войлок. Он лежал покорно, в забытьи, с закатившихся глазами.
Лекарь, говоря заклинания, стал поливать грудь больного прозрачным маслом
и соскребывать костяной ложкой червей, как рисовые зерна усыпавших засохшие
раны.
- Уже завелись черви... Но в священной книге сказано: "Сколько аллах
создал болезней, столько премудрый создал и лекарств, чтобы излечивать эти
болезни".
Когда из ран потекла кровь, лекарь положил на них промасленную вату и
приказал обернуть все тело тряпками.
- О светлейший хан! О мой повелитель! - сказал он, обращаясь к Джелаль
эд-Дину.- Я арабский ученейший врач - "каддах", специалист по глазным
болезням и удалению бельма, изучивший книги румийца Гиппократа,
выправляющий вывихи, отгоняющий смерть. Я твой раб н слуга и завишу от
твоей милости. Прикажи подать кувщин старого вина, чтобы я мог приготовить
лекарство. После моего лечения больной заговорит и будет говорить день или
два, а потом умрет или выздоровеет, как на то будет воля аллаха...
Получив вино и смешав его с разными порошками, лекарь, то сам пил
снадобье, то поил им больного, который очнулся и стал говорить.
С лихорадочно разгоревшимся лицом пленный сначала пел и выкрикивал
непонятные слова, потом стал говорить плавно, размеренной речью, точно
произнося стихи. АлиДжан внимательно прислушивался и переводил.
- Прекрасная, радостная моя родина, и нет ее лучше,- говорил пленник,
устремив горящие глаза вдаль.- Тридцать три песчаных равнины раскинулись от
края и до края между розовыми хребтами. Прославленный в скачках конь не
сможет проскакать вокруг них. В высокой тучной траве ревом идут дикие
звери, проносятся антилопы семидесяти мастей, поют звонкоголосые птицы. В
бирюзовом небе пролетают белые лебеди и гуси... Всем есть место в степях
моей родины, нет только места моему бедному кочевью. Сильные племена с их
жадными ханами отобрали у нас зеленые пастбища, где теперь бродят чужие
табуны жирных коней и стада быков и овец... А для моего бедного, слабого
кочевья остались только щебнистые гоби и скалистые ущелья. Там стада
зачахли, поредели, кони исхудали и шатаются от слабости. Во всем виноваты
надменные ханы и их главный каган Чингиз-хан, краснобородый, непобедимый,
уводящий народ монголов в другие страны для грабежа вселенной...
- Какого Чингиз-хана он вспоминает? - сказал Джелаль эд-Дин.
Али-Джан перевел вопрос. Пленный воскликнул:
- Кто не знает Темучина Чингиз-хана! Я ушел от него. Он не прощает тем,
кто осмеливается стоять перед ним, не согнув рабски спину! Он мстит
непокорным, он преследует тех, кто когда-либо боролся с ним, и вырезывает
весь род его до последнего младенца.
- Кто же ты? Почему ты так смело говоришь против Чингиз-хана?
Я вольный мерген Гуркан-багатур. Я сам себе хан, сам себе
нукер-дружинник, и я бросил войско Чингиз-хана, потому что этот кислолицый
старик приказал переломить хребты моему отцу и брату, потому что
краснобородый каган забирает самых прекрасных девушек и делает их своими
рабынями, потому что он не терпит на всей земле никакой другой воли, кроме
его каганской воли. Я уеду до ронца вселенной, где живут одни звери и такие
же свободные охотники, как я, и буду жить там, куда не доберутся нукеры
злобного Чингиз-хана.
- Где же теперь Чингиз-хан? Что он готовит? - спросил Джелаль эд-Дин.
- Теперь царство Чингиз-хана похоже на озеро, переполненное водой,
которое едва сдерживается плотиной. Чингиз-хая стоит наготове, а все его
воины отточили мечи и ждут только приказа обрушиться на западные страны.
Они примчатся сюда разграбить наши земли.
- Мы оставим этого молодца жить здесь, с нами,- сказал Тимур-Мелик.- Он
женится на туркменке, поставит свою юрту в кочевье бесстрашного
Кара-Кончара и будет свободным мергеном-охотником бродить по Каракумам.
- Но кто такой Чингиз-хан? - спросил Джелаль эд-Дин.- Меня беспокоят эти
речи. Надо все разузнать о нем.
- Прости меня, светлейший хан,- сказал, вставая, Тимур-Мелик. - Я должен
поехать в диван-арэ вместе с этим пленным. Я все выпытаю у него об этом
наглеце Чингизхане.
- Прости и меня, светлейший хозяин,- сказал Али-Джан.- Мои джигиты
насытились твоим сладким достарханом, а кони получили обильный корм. Теперь
душа наша радуется, испытав блаженство. Разреши и нам тронуться дальше и
отвезти этого окаянного язычника в Гургандж, в крепость.
- Хош (Ладно!) - ответил Джелаль эд-Дин. - Гулям, выдай дживиту новую
баранью шубу.
Али-Джан низко поклонился и сказал:
- Птице - полет, гостям - салям, хозяину - почет, а джигиту - дорога!
Часть третья
БИТВА ПРИ РЕКЕ ЕРГИЗЕ
Глава первая
ПОХОД В КИПЧАКСКУЮ СТЕПЬ
Афросиаб воскликнул: "Я иду в поход! Покрасьте
хенной хвост моего коня!"
(Из древней персидской песни)
Хорезм-шах Мухаммед примчался из Гурганджа в Самарканд, полный ярости.
Он решил беспощадно отомстить своему зятю Осману и жителям, которые
осмелились поднять меч против своего шаха.
Мухаммед осадил город, объявив, что за неповиновение вырежет всех до
последнего младенца и перебьет даже иностранцев. Долго бились самаркандцы,
загородив бревнами узке улицы, наконец хан Осман явился к Хорезм-шаху с
пробьбой о помиловании города. Осман предстал перед Мухаммедом, держа в
руках меч и кусок белой ткани для савана, выражая этим полную покорность и
готовность быть казненным этим мечом. Хорезм-шах смягчился при виде зятя
Османа, упавшего перед ним лицом на землю, и согласился простить его. Когда
город сдался, к шаху вернулась его дочь Хан-Султан, которая храбро
защищалась в крепости, осажденной мятежниками. Она не захотела простить
мужа и потребовала его смерти. Ночью Осман был казнен. Перебили также и
всех его родственников вместе с детьми, так что прекратился древний род
Караханидов", правителей Самарканда. Кипчакские ханы, прибывшие вместе с
Хорезм-шахом, свирепо расправлялись с населением Самарканда. Они уничтожили
более десяти тысяч жителей и хотели продолжать резню и грабеж города, но
вмешалась хотя и жестокая, но осторожная шахиня-мать Туркан-Хатун и
уговорила кипчакских ханов прекратить бойню.
После этого Самарканд сделался столицей Хорезм-шаха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46