— Лейтенант, я чист, как младенец, и, ей-богу, не знал об убийстве Президента. Когда и где?
— Вчера на Парк-авеню его «крайслер» потерял управление, врезался в стену и взорвался.
— Я присутствовал там вчера, но я не знал, что это автомобиль Президента и был лишь случайным свидетелем.
— Ты никогда не убедишь в этом Дженкинса, Лук. И даже если убедишь, Дженкинс обязан найти виновных, вся Америка негодуя смотрит на него сейчас и ждет. И если он найдет не тех, виновных не в этом именно преступлении, никто не узнает. Америка ждет, чтобы свершилось правосудие. И оно свершится. А ты, ты несчастливо попал в эту историю извне. Кстати, как тебя занесло к бандитам?
— Я ушел под землю, underground. Где же мне еще было скрываться… — пробормотал Лукьянов. И добавил: — От ваших шакалов.
Лейтенант, по-видимому потеряв к нему интерес, набрал номер на клавишах телефона:
— Розика? Слушай, если все будет нормально, я освобожусь в шесть. За тобой заехать?
Лейтенант не заботится почему-то о том, что Дженкинс может узнать, что пару дней назад странный Лук Янов, этот Янов Лук уже побывал в здании Метрополитен в комнате дежурного офицера… Сказать ему об этом? Или предоставить событиям течь в том направлении, куда они текут… Внезапно Лукьянов вспомнил искаженное гримасой удивления лицо карлика-скульптора и его возглас: «Хэй, Лук, Лук, тебе когда-нибудь говорили, что ты похож на него… на самого Дженкинса?.. Гарри Джабс — скульптор, я знаю, что я говорю… я годами рисовал гипсы в арт-школе, я гляжу, Лук, на человеческое лицо как профессионал. Мне сразу все ясно — общее строение черепа, надбровные дуги, глазные впадины. У вас все это с Дженкинсом однотипное, если вас одеть в одну и ту же одежду, сбрить тебе волосы… вас родная мама не отличит…»
— Лейтенант, вы обратили внимание на. то, что если обрить мне волосы, то меня и вашего босса Дженкинса родная мама не отличит? — твердо сказал Лукьянов, когда лейтенант положил телефонную трубку. В конце концов, это был его единственный шанс на спасение. Слабый и тусклый.
Лейтенант встал со стула и подошел к Лукьянову. Наклонив голову, рассмотрел его лицо. Отошел, наклонив голову в другую сторону, потряс головой и, вернувшись, уселся.
— И что ты хочешь этим сказать, Лук? Что Дженкинс твой потерянный брат-близнец? И что первый раз ты приходил, чтобы убить брата?
— За меня говорит мое лицо. — Лукьянов вдруг стал спокоен. — Нет ли у вас, лейтенант, этого вашего отличного мерзкого пива, которым вы меня угощали?..
— В ваш первый визит ко мне? Да, уважаемый, досточтимый сэр, это пиво всегда у меня есть. — Лейтенант ловко выдвинул ящик стола, ловко выудил пиво, ловко одной рукой открыл и пододвинул бутылку. Все это время глаза его были задумчивы и нерадостны. Производя все эти операции, лейтенант тяжело думал.
— Ну, и что можно извлечь из факта? — спросил он наконец.
Лукьянов, в это время проглатывая первый глоток, ликовал. Выводя его из статуса арестованного, этот глоток переводил его в «нормальный» мир.
— То-то я все время чувствую себя в твоем присутствии как-то нелегко, Лук. Но меня сбивали волосы, твоя обильная полуседая растительность, художественный писательский беспорядок на твоей голове…
Лукьянов молчал и быстро высасывал с наслаждением пиво из бутылки. Что-то завязывалось, незримые частицы мыслей, догадок, черт лица его, Лукьянова, тоскливый взгляд лейтенанта, вынужденного думать, в то же самое время сознающего, что лучше было бы не думать, сдать этого беспокоящего человека на руки «бульдогам» и Дженкинсу, в шесть поехать за Розикой… Но старая реальность уже была разбита на куски и лежала, как мельчайшие осколки витрины, на асфальте, а новая реальность неумолимо собиралась из кусков, стягивалась, густела, дабы приобрести материальную форму.
— Вот что, — сказал Тэйлор, — я вызову парикмахера, и он лишит тебя, Лук, всех твоих излишеств.
— Угу, — согласился Лукьянов. — Может быть, вы пожертвуете для меня еще бутылкой, лейтенант? Я извиняюсь, но ваше пиво меня подкрепляет.
— Пожертвую. — Тэйлор проделал все тот же набор привычных движений и отдал бутылку. Нажал кнопку. Вошел и откозырял коренастый сержант. — Чарли, привези мне сюда парикмахера. Нашего. Ты знаешь, он тут в двух блоках. Хромого.
— Будсдел, сэр! — отчеканил сержант и скрылся.
Не зная, что сказать, Тэйлор открыл и себе бутылку пива. И стал пить. Молча. Его вопрос: «Ну, и что можно извлечь из факта?» — так и остался без ответа. Лук оставил его без ответа, но Тэйлор чувствовал, что он сам уже начал извлекать из факта.
Они провели в молчании несколько минут. Но молчание не было тягостным, оно было плодотворным.
— Отличное пиво! — Лукьянов высосал последний глоток из бутылки. — Когда мистер Дженкинс найдет время для арестованных бандитов, лейтенант? Если, конечно, вы сами знаете об этом.
— В этот момент Дженкинс выражает соболезнование матери Президента, — ответил Тэйлор.
В дверь постучали.
— Входи!
Вошел сержант.
— Сделано, сэр. Парикмахер прибыл. Сюда его?
— Извините, лейтенант, пару слов наедине. — Лукьянов почему-то вытянул руку, как будто студент на лекции просил слова.
— Чарли… — бросил лейтенант. Чарли вышел.
— Лейтенант, вы могли бы сделать эту работу сами? Не следует, чтобы меня видели лишние люди.
— Понял, Лук. Я сам обезображу твой череп. — Тэйлор вышел и вернулся с машинкой для стрижки и с бритвой — Давай, Лук, на стул, пока еще не электрический…
Через некоторое время серо-седые волосы литератора покрыли линолеум дежурки. Тэйлор взглянул на результат своих трудов. Закрыл глаза и открыл их. Сол Дженкинс, второе, а ныне, после смерти Президента, первое по могуществу лицо государства щурилось на лейтенанта.
— Кончайте работу, — надменно сказало лицо Дженкинса. — Вы должны еще побрить мне череп.
— А ноги я не должен тебе вымыть и высушить своими волосами, а, Лук? — рассердился лейтенант. Однако взялся за бритву…
Когда спустя час они закончили работу и Чарли повез парикмахера, в комнате опять воцарилась тишина.
— Ну и что мы со всем этим будем делать? — нарушил молчание лейтенант Тэйлор.
— Я предлагаю вам, лейтенант, пост военного министра в случае, если у нас с вами все получится… — сказал Лукьянов-Дженкинс. — Если этот кусок вас не удовлетворяет, скажите, чего вы хотите…
— У вас глаза иного цвета. Ваши — шоколадные, его — серые, — попробовал защититься от надвигающейся судьбы лейтенант.
— Эта мелочь исправляется в полчаса, достаточные для того, чтобы послать сержанта купить плоские контактные линзы с серыми хрусталиками. Вы боитесь, лейтенант?
— Я и не собираюсь скрывать этого, Лук.
Шел дикий дождь. Вонючий, миазматический, отдающий серой и паром подымающийся тотчас от старого асфальта, ливень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65