Только когда остатки сна исчезли, Врон сообразил, что лежит в сугробе, и его голова находится в маленькой ледяной пещерке, созданной его дыханием. Он расшвырял снег и вылез наружу.
Ветер стих, степь просматривалась далеко и была покрыта белым свежевыпавшим снегом, ослепительно сверкающим под поднимающимся утренним солнцем.
– Врон, Врон, ты где? – услышал он снова голос Ласки. Он раскопал соседний сугроб и увидел плотный серый кокон, в котором с трудом угадывались контуры Ласки.
Он попробовал разломить его, но у него ничего не получилось: под воздействием мороза слизь стала твердой, как камень.
Его меч оставлял только царапины на твердой поверхности. С невероятным трудом он сумел освободить голову Ласки и ребенка, отламывая окаменевшую слизь по маленькому кусочку.
– Я не могу пошевелиться, – сказала Ласка, разглядывая его. – Что случилось?
Врон наклонился над ней и нежно поцеловал теплые мягкие губы.
– Все уже хорошо, ты жива, – сказал он. – Я боялся, что ты замерзнешь вместе с нашим малышом.
– Я жива, и малыш жив, и он хочет есть, я чувствую это, – сказала Ласка. – Но я не могу пошевелиться, чтобы накормить его. Сейчас же вытащи нас.
– Если бы это было так просто, я бы давно это сделал, – промолвил Врон. – Я исцарапал все руки, пока открыл тебе лицо.
– Что это такое? – спросила Ласка, вертя головой. – Я смотрю, и ты весь покрыт такой же дрянью, но тебе, похоже, она не мешает.
– Эта дрянь спасла вам жизнь, как и мне, – сказал он и снова взялся за меч. – Это моя слизь, которую ты часто на мне видела. Она выделяется из моего тела и защищает меня от холода и от любой другой опасности.
После долгой мучительной работы ему удалось разломить кокон, и Ласка с малышом оказались на свободе. Она тут же стала кормить ребенка, который по-прежнему смотрел на них спокойными доверчивыми глазами. Ласка внимательно исследовала остатки отвердевшей слизи и покачала головой.
– Ты что, ничего другого не смог придумать, кроме как заточить нас в эту глыбу камня? – спросила она.
– Как-то плохо думалось, когда я видел, что ты замерзаешь, – ответил Врон. – Мне было все равно, что делать, лишь бы ты осталась жива.
– В моей памяти ничего не сохранилось, – вздохнула Ласка. – Помню только, как ты тряс меня за плечо, а мне хотелось спать, и я злилась на тебя, что ты мне мешаешь заснуть.
– Ты могла замерзнуть и умереть во сне, – сказал Врон.
– Да знаю я, – проговорила Ласка с досадой. – Я все давно уже поняла, ты спас меня и малыша, но это твоя обязанность – спасать нас от наших глупостей. Мое дело кормить ребенка, твое дело – чтобы мы остались в живых. – Она на мгновение прижалась к нему.
– Не слушай меня, – прошептала она. – Я просто радуюсь тому, что все хорошо закончилось. А малыш мокрый, его нужно во что-то переодеть.
Она оторвала кусок ткани от второго балахона и развязала набедренную повязку. Малыш весело задрыгал своими розовыми пухлыми ножками, и от его тела вверх поднялось облако пара.
– Ему ничего не страшно, – сказала Ласка, заворачивая его в ткань. – Он на самом деле очень сильный и крепкий, и мороз ему не страшен. Держи! – И она сунула малыша Врону в руки. – Пусть он почувствует, что у него есть отец. Малыш улыбнулся и что-то гугукнул.
– Я не понимаю, что ты лепечешь, – сказал Врон ребенку. – Тебе придется учиться словам, чтобы я понимал тебя.
– Для того чтобы научиться словам, надо их хотя бы слышать, – сказала Ласка, забирая ребенка. – А мы с тобой не разговариваем с ним, потому что у нас нет на это времени. Мы постоянно с чем-то или с кем-то боремся. Нужно поесть и идти дальше, доставай еду древних.
Врон растерянно посмотрел на свои пустые руки. Только сейчас он сообразил, что у него нет свертка с едой. Он переворошил сугроб, в котором он лежал, но ничего не нашел.
Сверток обнаружился в сугробе, где спали Ласка с малышом. Как он туда попал, Врон не помнил. Жидкость в сосудах не замерзла и даже сохранила тепло.
Ласка осушила сосуд до дна и удовлетворенно улыбнулась.
– Я понемногу привыкаю к этой гадости, – сказала она. – От нее становится теплее, и она довольно сытная.
Врон в нерешительности посмотрел на последний сосуд – он тоже хотел есть, потому что его тело потратило много энергии на производство слизи.
– Пей, – приказала Ласка. – Если ты будешь слабым, то у нас не будет ни одного шанса остаться в живых, мы с малышом зависим от твоей силы.
Врон выпил жидкость и почувствовал себя немного лучше, но для полного восстановления ему требовалось во много раз больше. Он аккуратно положил сосуд в сверток и подобрал тот, что выбросила Ласка.
– Тебе не нужен лишний вес, – заметила она. – Впереди тяжелый путь.
– Нам потребуется вода, и очень скоро, – возразил он. – И нам не во что будет ее набрать.
– Спасать нас от моей глупости – твоя забота, – пожала плечами Ласка. – Веди нас дальше и постарайся сделать так, чтобы к концу дня мы заночевали в каком-нибудь доме.
Врон двинулся вперед, прокладывая в свежевыпавшем снегу тропу. Он чувствовал подступающую слабость, но не мог позволить ей победить, тогда бы Ласка и малыш погибли.
К концу дня они настолько утомились, что стали падать в снег. Он забрал у Ласки ребенка и пошел вперед, хоть и сам не понимал, куда он так стремится.
Местность вокруг была незнакомой, снег спрятал все ориентиры, и он шагал, больше полагаясь на свои чувства, чем на зрение.
Когда стемнело, он наткнулся на каменный дом.
Пройдя вдоль стены, он отыскал вход и вошел внутрь. Врон сразу понял, куда они пришли, когда заметил пустые проемы с выбитыми дверями. Это были дома, в которых он когда-то видел мозаичную картину с демонами, мирно собирающими урожай. Внутри было так же холодно, как и снаружи, и на полу лежал наметенный ветром снег.
Ласка, войдя в дом, тут же бессильно опустилась на каменный пол.
– Разведи костер, – сказала она. – Нам нужно согреться.
– Здесь нет дров, как и леса, где бы мы могли их нарубить, – сказал Врон. – Я похожу по дому, может быть, я что-то и сумею найти.
– Я замерзаю, – жалобно заголосила Ласка. – И мне надо кормить малыша!
Врон погладил ее по заснеженным волосам и поцеловал в холодные губы.
– Все будет хорошо, – сказал он. – Не беспокойся, я что-нибудь придумаю.
Он положил ребенка в ее замерзшие покрасневшие руки и пошел по дому. Он знал, что этот дом был построен повелителями, а значит, в нем должно быть все, что им было нужно для жизни, включая воду, приспособление для изготовления пищи и место для сна.
Но двери повсюду были сорваны с петель, и комнаты были пусты. Демоны потрудились на славу – если здесь когда-то что-то и было, то теперь не осталось ничего.
Вокруг были только запустение, снег и мусор.
Он вернулся к Ласке. Она спала на каменном полу, занесенном снегом, прижав к себе малыша, лицо у нее было усталым и грустным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114