Имитируя сонный тон, она спросила, не будет ли он возражать, если она завтра вечером отправится в гости к своему другу Клему. Он сказал, что она может поступать так, как ей заблагорассудится, лишь бы только ее красивое тело принадлежало ему одному. Потом он поцеловал ее в плечо, в шею и уснул.
* * *
Она договорилась встретиться с Кларой в восемь часов вечера у церкви, но вышла из дома за два часа до этой встречи, чтобы успеть зайти в свою старую квартиру. Она не знала, какое место во всех этих событиях занимал высеченный из камня голубой глаз, но прошлым вечером она решила, что он будет с ней во время их попытки освободить Целестину.
В квартире было холодно и неуютно, и она провела там всего лишь несколько минут, сначала достав глаз из платяного шкафа, а потом быстро пробежав почту (в основном, всякая ерунда), которая накопилась со времени ее последнего визита. Покончив с этим, она отправилась в Хайгейт, воспользовавшись советом Дауда и взяв такси. Оно доставило ее к церкви на двадцать пять минут раньше назначенного срока, но Клара оказалась уже там.
– Ты поела, моя девочка? – осведомилась Клара. Юдит ответила, что поела.
– Хорошо, – сказала Клара. – Этой ночью нам потребуются все наши силы.
– Прежде чем мы приступим, – сказала Юдит, – я хочу показать вам кое-что. Не знаю, какой нам может быть толк от этого, но мне кажется, вы должны это увидеть. – Она достала из сумочки завернутый в ткань глаз. – Помните, как вы говорили о том, что Целестина выхватывала у вас мысли из головы?
– Конечно.
– Так вот, эта вещь сделала со мной то же самое.
Слегка дрожащими пальцами она стала разворачивать глаз. Прошло более трех месяцев с тех пор, как она спрятала его с таким суеверным тщанием, но память о его действии нисколько не потускнела, и она отчасти ожидала, что он как-нибудь проявит свою силу. Однако он просто лежал среди складок ткани и выглядел столь непритязательно, что она чуть ли не застеснялась того, что превратила его извлечение в такой помпезный спектакль. Но Клара впилась в него взглядом, и улыбка появилась у нее на губах.
– Где ты взяла это? – спросила она.
– Я предпочла бы об этом не говорить.
– Сейчас не время для секретов, – отрезала Клара. – Как он попал к тебе?
– Его подарили моему мужу. Моему бывшему мужу.
– Кто подарил?
– Его брат.
– А кто его брат?
Она сделала глубокий вдох, до последнего мгновения не уверенная в том, что она выдохнет – правду или ложь.
– Его зовут Оскар Годольфин, – сказала она.
Услышав этот ответ, Клара отпрянула от Юдит, словно это имя было синонимом чумы.
– Ты знаешь Оскара Годольфина? – ужаснулась она.
– Да.
– Он и есть сторожевой пес?
– Да.
– Заверни это, – сказала она, глядя на камень уже с опаской. – Заверни и убери. – Она повернулась к Юдит спиной, запустив в волосы свои скрюченные пальцы. – Ты и Годольфин, – сказала она, отчасти обращаясь к самой себе. – Что это значит?
– Ничего это не значит, – сказала Юдит. – То, что я чувствую по отношению к нему, и то, что мы делаем сейчас, – никак между собой не связано.
– Не будь такой наивной, – сказала Клара, оглядываясь на Юдит. – Годольфин – член Общества и к тому же мужчина. Ты и Целестина – женщины и его пленницы...
– Я не его пленница, – сказала Юдит, разъяренная снисходительным отношением Клары. – Я делаю то, что я хочу и когда хочу.
– До тех пор, пока ты забываешь историю, – сказала Клара. – А после ты увидишь, до какой степени он считает тебя своей собственностью. – Она снова приблизилась к Юдит, понизив голос до болезненного шепота. – Пойми одно, – сказала она. – Ты не можешь спасти Целестину и сохранить свои отношения с ним. Ты будешь подкапываться под фундамент – в буквальном смысле под фундамент – его рода и его веры, а когда он обнаружит это – а он обнаружит это, когда Tabula Rasa начнет рассыпаться в прах, – то, что было между вами, не остановит его. Мы не другой пол, Юдит, мы – другой вид. То, что происходит в наших телах и в наших головах, даже отдаленно не похоже на то, что происходит у них. У нас разный Ад. У нас разный Рай. Мы – враги, а когда идет война, нельзя воевать сразу на две стороны.
– Это не война, – сказала Юдит. – Если б это было войной, мною владела бы злость, а я никогда еще не чувствовала себя такой спокойной.
– Посмотрим, какой ты будешь спокойной, когда увидишь истинное положение вещей.
Юдит сделала еще один глубокий вдох.
– Может быть, мы перестанем спорить и начнем заниматься тем, ради чего мы пришли сюда? – сказала она. Клара метнула в нее злобный взгляд. – Мне кажется, «упрямая сука» – это как раз та фраза, на которую ты нарываешься, – заметила Юдит.
– Никогда не доверяла тихоням, – сказала Клара, не сумев сдержать восхищения.
– Буду об этом помнить.
* * *
Башня была погружена в темноту. Деревья почти не пропускали свет фонарей, так что площадка перед входом была в тени, а на дорожке вдоль торца здания вообще ничего не было видно. Однако Клара, судя по всему, не раз бывала здесь ночью, так как она уверенно шла вперед, предоставляя Юдит брести за ней, сражаясь с ежевикой и крапивой, которые так невинно выглядели при свете солнца. К тому времени, когда она оказалась у задней стены Башни, глаза ее чуть-чуть привыкли к мраку, и она увидела, что Клара стоит в двадцати ярдах от здания, уставившись в землю.
– Что ты там делаешь? – спросила Юдит. – Мы же знаем, что внутрь есть только один вход.
– За решетками и запорами, – сказала Клара. – Я думаю, под слоем торфа должен быть какой-нибудь ход в подвал, пусть даже вентиляционная труба. Первым делом мы должны определить, где находится камера Целестины.
– Как мы сделаем это?
– С помощью глаза, который отправил тебя в путешествие, – сказала Клара. – Давай, доставай его.
– Я думала, что он слишком осквернен, чтобы ты могла прикоснуться к нему.
– Да нет, отчего же?
– Ну, ты так на него смотрела...
– Воровство, моя девочка, – вот что оттолкнуло меня. Частица женской истории в руках у алчных мужчин.
– Я уверена, что Оскар не знал, что это такое, – сказала она. Но даже защищая его, она не могла избавиться от мысли, что, возможно, это не совсем правда.
– Это камень из великого храма...
– Оскар уж точно не обворовывает храмы, – сказала Юдит, доставая объект спора из своего кармана.
– А я и не говорила этого, – ответила Клара. – Храмы были разрушены задолго до того, как род Годольфинов был основан. Ну что, ты там даешь или нет?
Юдит развернула глаз, неожиданно обнаружив в себе желание не отдавать его в чужие руки. Вид его уже нельзя было счесть непритязательным. Он излучал нежное свечение, голубое и ровное, которое отбрасывало слабый отблеск на их лица.
Их взгляды встретились. Глаз мерцал между ними, словно взгляд третьего заговорщика – женщины, которая была умнее их вместе взятых и чье присутствие – несмотря на глухой шум машин и гудение самолетов в небе за облаками – придавало моменту торжественность и величие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321
* * *
Она договорилась встретиться с Кларой в восемь часов вечера у церкви, но вышла из дома за два часа до этой встречи, чтобы успеть зайти в свою старую квартиру. Она не знала, какое место во всех этих событиях занимал высеченный из камня голубой глаз, но прошлым вечером она решила, что он будет с ней во время их попытки освободить Целестину.
В квартире было холодно и неуютно, и она провела там всего лишь несколько минут, сначала достав глаз из платяного шкафа, а потом быстро пробежав почту (в основном, всякая ерунда), которая накопилась со времени ее последнего визита. Покончив с этим, она отправилась в Хайгейт, воспользовавшись советом Дауда и взяв такси. Оно доставило ее к церкви на двадцать пять минут раньше назначенного срока, но Клара оказалась уже там.
– Ты поела, моя девочка? – осведомилась Клара. Юдит ответила, что поела.
– Хорошо, – сказала Клара. – Этой ночью нам потребуются все наши силы.
– Прежде чем мы приступим, – сказала Юдит, – я хочу показать вам кое-что. Не знаю, какой нам может быть толк от этого, но мне кажется, вы должны это увидеть. – Она достала из сумочки завернутый в ткань глаз. – Помните, как вы говорили о том, что Целестина выхватывала у вас мысли из головы?
– Конечно.
– Так вот, эта вещь сделала со мной то же самое.
Слегка дрожащими пальцами она стала разворачивать глаз. Прошло более трех месяцев с тех пор, как она спрятала его с таким суеверным тщанием, но память о его действии нисколько не потускнела, и она отчасти ожидала, что он как-нибудь проявит свою силу. Однако он просто лежал среди складок ткани и выглядел столь непритязательно, что она чуть ли не застеснялась того, что превратила его извлечение в такой помпезный спектакль. Но Клара впилась в него взглядом, и улыбка появилась у нее на губах.
– Где ты взяла это? – спросила она.
– Я предпочла бы об этом не говорить.
– Сейчас не время для секретов, – отрезала Клара. – Как он попал к тебе?
– Его подарили моему мужу. Моему бывшему мужу.
– Кто подарил?
– Его брат.
– А кто его брат?
Она сделала глубокий вдох, до последнего мгновения не уверенная в том, что она выдохнет – правду или ложь.
– Его зовут Оскар Годольфин, – сказала она.
Услышав этот ответ, Клара отпрянула от Юдит, словно это имя было синонимом чумы.
– Ты знаешь Оскара Годольфина? – ужаснулась она.
– Да.
– Он и есть сторожевой пес?
– Да.
– Заверни это, – сказала она, глядя на камень уже с опаской. – Заверни и убери. – Она повернулась к Юдит спиной, запустив в волосы свои скрюченные пальцы. – Ты и Годольфин, – сказала она, отчасти обращаясь к самой себе. – Что это значит?
– Ничего это не значит, – сказала Юдит. – То, что я чувствую по отношению к нему, и то, что мы делаем сейчас, – никак между собой не связано.
– Не будь такой наивной, – сказала Клара, оглядываясь на Юдит. – Годольфин – член Общества и к тому же мужчина. Ты и Целестина – женщины и его пленницы...
– Я не его пленница, – сказала Юдит, разъяренная снисходительным отношением Клары. – Я делаю то, что я хочу и когда хочу.
– До тех пор, пока ты забываешь историю, – сказала Клара. – А после ты увидишь, до какой степени он считает тебя своей собственностью. – Она снова приблизилась к Юдит, понизив голос до болезненного шепота. – Пойми одно, – сказала она. – Ты не можешь спасти Целестину и сохранить свои отношения с ним. Ты будешь подкапываться под фундамент – в буквальном смысле под фундамент – его рода и его веры, а когда он обнаружит это – а он обнаружит это, когда Tabula Rasa начнет рассыпаться в прах, – то, что было между вами, не остановит его. Мы не другой пол, Юдит, мы – другой вид. То, что происходит в наших телах и в наших головах, даже отдаленно не похоже на то, что происходит у них. У нас разный Ад. У нас разный Рай. Мы – враги, а когда идет война, нельзя воевать сразу на две стороны.
– Это не война, – сказала Юдит. – Если б это было войной, мною владела бы злость, а я никогда еще не чувствовала себя такой спокойной.
– Посмотрим, какой ты будешь спокойной, когда увидишь истинное положение вещей.
Юдит сделала еще один глубокий вдох.
– Может быть, мы перестанем спорить и начнем заниматься тем, ради чего мы пришли сюда? – сказала она. Клара метнула в нее злобный взгляд. – Мне кажется, «упрямая сука» – это как раз та фраза, на которую ты нарываешься, – заметила Юдит.
– Никогда не доверяла тихоням, – сказала Клара, не сумев сдержать восхищения.
– Буду об этом помнить.
* * *
Башня была погружена в темноту. Деревья почти не пропускали свет фонарей, так что площадка перед входом была в тени, а на дорожке вдоль торца здания вообще ничего не было видно. Однако Клара, судя по всему, не раз бывала здесь ночью, так как она уверенно шла вперед, предоставляя Юдит брести за ней, сражаясь с ежевикой и крапивой, которые так невинно выглядели при свете солнца. К тому времени, когда она оказалась у задней стены Башни, глаза ее чуть-чуть привыкли к мраку, и она увидела, что Клара стоит в двадцати ярдах от здания, уставившись в землю.
– Что ты там делаешь? – спросила Юдит. – Мы же знаем, что внутрь есть только один вход.
– За решетками и запорами, – сказала Клара. – Я думаю, под слоем торфа должен быть какой-нибудь ход в подвал, пусть даже вентиляционная труба. Первым делом мы должны определить, где находится камера Целестины.
– Как мы сделаем это?
– С помощью глаза, который отправил тебя в путешествие, – сказала Клара. – Давай, доставай его.
– Я думала, что он слишком осквернен, чтобы ты могла прикоснуться к нему.
– Да нет, отчего же?
– Ну, ты так на него смотрела...
– Воровство, моя девочка, – вот что оттолкнуло меня. Частица женской истории в руках у алчных мужчин.
– Я уверена, что Оскар не знал, что это такое, – сказала она. Но даже защищая его, она не могла избавиться от мысли, что, возможно, это не совсем правда.
– Это камень из великого храма...
– Оскар уж точно не обворовывает храмы, – сказала Юдит, доставая объект спора из своего кармана.
– А я и не говорила этого, – ответила Клара. – Храмы были разрушены задолго до того, как род Годольфинов был основан. Ну что, ты там даешь или нет?
Юдит развернула глаз, неожиданно обнаружив в себе желание не отдавать его в чужие руки. Вид его уже нельзя было счесть непритязательным. Он излучал нежное свечение, голубое и ровное, которое отбрасывало слабый отблеск на их лица.
Их взгляды встретились. Глаз мерцал между ними, словно взгляд третьего заговорщика – женщины, которая была умнее их вместе взятых и чье присутствие – несмотря на глухой шум машин и гудение самолетов в небе за облаками – придавало моменту торжественность и величие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321