– И магия – наш способ постичь это Откровение, пока мы еще состоим из плоти и крови.
– И каково же твое мнение: это Откровение дано нам? – сказал Роксборо. – Или мы воруем его украдкой?
– Мы были рождены на свет, чтобы познать то, что мы можем познать.
– Мы были рождены на свет, чтобы наша плоть страдала, – сказал Роксборо.
– Можешь страдать, если хочешь, а лично я не собираюсь.
Фраза вызвала у Макганна одобрительный хохот.
– Плоть – это вовсе не наказание, – продолжал Маэстро. – Она дана нам для радости. Но она также является границей между нами и остальным Творением. Во всяком случае, так нам кажется, хотя на самом деле это всего лишь иллюзия.
– Хорошо, – сказал Годольфин. – Мне это нравится.
– Так мы заняты Божьим делом или нет? – упрямился Роксборо.
– У тебя появились первые сомнения?
– Уж скорее, вторые или третьи, – сказал Макганн.
Роксборо наградил его кислым взглядом.
– Что-то я не припомню, чтобы мы давали клятву ни в чем не сомневаться, – сказал он. – Почему на меня набрасываются из-за простого вопроса?
– Приношу свои извинения, – сказал Макганн. – Скажите ему, Маэстро, что мы заняты Божьим делом, ведь правда?
– Хочет ли Божество, чтобы мы стремились стать чем-то большим, нежели мы есть? – сказал Миляга. – Разумеется. Хочет ли Божество, чтобы нами владела любовь, которая и является мечтой о целостности? Разумеется. Хочет ли Оно навсегда заключить нас в Свои объятия? Да, Оно хочет именно этого.
– Почему ты всегда говоришь о Боге в среднем роде? – спросил Макганн.
– Творение и его Творец едины, так или нет?
– Так.
– А Творение состоит не только из мужчин, но и из женщин, так или нет?
– Так, так!!!
– Вот за это я и возношу благодарственные молитвы, денно и нощно, – сказал Миляга, глядя на Годольфина. – Перед тем как лечь и после.
Джошуа разразился своим дьявольским хохотом.
– Стало быть, Бог должен быть одновременно и мужчиной, и женщиной. Для удобства – Оно.
– Смело сказано! – объявил Джошуа. – Никогда не устаю тебя слушать, Сартори. Мысли у меня часто зарастают илом, но стоит мне тебя немного послушать, и они вновь свежи, как весенняя ключевая вода!
– Надеюсь, они все-таки не такие чистые, – сказал Маэстро. – Ни одна пуританская душа не должна помешать Примирению.
– Ну, уж ты-то меня знаешь, – сказал Джошуа, посмотрев Миляге в глаза.
И в этот момент Миляга получил доказательство своего подозрения о том, что все эти стычки, возникавшие в воспоминании друг за другом, на самом деле представляли собой различные фрагменты, навеянные комнатами, по которым он проходил, и воедино сплетенные его сознанием. Макганн и Роксборо растворились в воздухе, а вместе с ними – большая часть свечей и то, что они освещали – графины, стаканы, блюда... Теперь он остался наедине с Джошуа. Ни сверху, ни снизу не доносилось ни одного звука. Весь дом спал, за исключением этих двух заговорщиков.
– Я хочу быть с тобой, когда ты будешь совершать ритуал, – сказал Джошуа. На этот раз в его голосе не было и намека на смех. Он выглядел измученным и встревоженным. – Она очень дорога мне, Сартори. Если с ней что-нибудь случится, я сойду с ума.
– С ней все будет в порядке, – сказал Маэстро, усаживаясь за стол.
Перед ним была разложена карта Имаджики. В каждом Доминионе, рядом с тем местом, где должны были проводиться заклинания, были написаны имена Маэстро и их помощников. Он просмотрел их и обнаружил, что кое-кого он знает. Тик Ро был упомянут как заместитель Утера Маски; присутствовал и Скопик – в роли помощника заместителя Херате Хаммеръока, возможно, отдаленного предка того Хаммеръока, который повстречался им с Паем в Ванаэфе. Имена из двух различных прошлых встретились на этой карте.
– Ты меня не слушаешь, – сказал Джошуа.
– Я же сказал тебе, что с ней все будет в порядке, – ответил Маэстро. – Этот ритуал сложен, но не опасен.
– Тогда позволь мне присутствовать, – сказал Годольфин, нервно ломая пальцы. – Я помогу тебе не хуже твоего несчастного мистифа.
– Я даже не сказал Пай-о-па о том, что мы собираемся делать. Это касается только нас. Тебе надо только привезти сюда Юдит завтра вечером, а я позабочусь обо всем остальном.
– Она такая ранимая.
– Лично мне она кажется очень уверенной в себе, – заметил Маэстро. – И очень возбужденной.
Годольфин окинул его ледяным взглядом.
– Брось эти шутки, Сартори, – сказал он. – Мало того, что вчера Роксборо целый день подряд шептал мне на ухо, что не доверяет тебе, так теперь мне еще приходится терпеть твою наглость.
– Роксборо ничего не понимает.
– Он говорит, что ты сходишь с ума по женщинам, так что кое-какие вещи он понимает прекрасно. По его словам, ты подглядываешь за какой-то девчонкой в доме напротив...
– Даже если и так?
– Как ты сможешь сосредоточиться на Примирении, если мысли твои все время направлены на другое?
– Ты хочешь убедить меня, что я должен разлюбить Юдит?
– Я думал, магия для тебя – это религия...
– Так и она моя религия.
– Преданность, священная тайна...
– То же самое можно сказать и о ней. – Он засмеялся. – Когда я в первый раз увидел ее, я словно впервые заглянул в другой мир. Я понял, что жизнь свою поставлю на кон, лишь бы овладеть ей. Когда я с ней, я снова чувствую себя неофитом, который шаг за шагом подкрадывается к чуду. Осторожными шагами, сгорая от возбуждения...
– Все, хватит!
– Вот как? Тебе неинтересно, почему я так хочу оказаться внутри нее?
Годольфин Окинул его скорбным взглядом.
– Не то чтоб очень, – сказал он. – Но если ты не скажешь мне, сам я никогда этого не пойму...
– Потому что тогда мне удастся ненадолго забыть, кто я такой. Все мелочи и частности исчезнут. Мое честолюбие. Моя биография. Все. Я буду полностью развоплощен, и это приблизит меня к Божеству.
– Непонятным образом ты все сводишь к этому. Даже собственную похоть.
– Все – Едино.
– Мне не нравится, когда ты говоришь о Едином. Ты становишься похож на Роксборо с его поговорками! В простоте – наша сила – и все в этом роде...
– Я совсем не это имел в виду, и ты это знаешь. Просто женщины стоят у начала всего, и я люблю – как бы это выразить? – припадать к истоку как можно чаще.
– Ты считаешь, что ты всегда прав? – спросил Годольфин.
– Чего ты такой кислый? Еще неделю назад ты молился на каждое мое слово.
– Мне не нравится наша затея, – сказал Годольфин. – Юдит нужна мне самому.
– И она будет у тебя. И у меня тоже. В этом-то и вся прелесть.
– Между ними не будет никакой разницы?
– Абсолютно. Они будут идентичны. До мельчайшей морщинки, до реснички.
– Так почему же тогда мне должна достаться копия?
– Ответ тебе прекрасно известен: потому что оригинал любит меня, а не тебя.
– И как же я не догадался спрятать ее от тебя?
– Ты не смог бы нас разлучить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321