А может, они ждут, что я позову Люмена? Я уже собирался это сделать, но передумал. В этой комнате лучше не открывать рот без крайней необходимости. Разумнее просто лежать и не поднимать лишнего шума, решил я, а мое охваченное ужасом тело тем временем успокоится. А потом, справившись со своими нервами, я как-нибудь доберусь до двери. Рано или поздно Люмен придет за мной, в этом я не сомневался, даже если ждать придется всю ночь.
Я закрыл глаза, чтобы отделаться от окружавших меня теней. Хотя боль в боку притупилась, голова моя тряслась, а веки дергались, я сам себе казался огромным жирным сердцем, выброшенным за ненадобностью и жалобно трепещущим на полу.
За секунду до того, как неведомая сила нанесла мне удар, я хвалился, что ничего не боюсь. Но сейчас? О, сейчас страх мой возрос многократно. Я боялся, что умру здесь, так и не успев закончить свои земные дела, я мысленно листал перечень этих дел, тщетно ожидавших моего внимания, перечень, растущий день ото дня. Да, судя по всему, времени у меня не осталось, я уже не успею предаться раскаянию за все некогда совершенные мною бесчестные поступки, не успею исправить содеянного зла. Вообще-то зла я совершил не так много, но мне есть о чем сожалеть.
И тут кто-то прикоснулся к моей шее, по крайней мере мне так показалось.
– Люмен? – пробормотал я и открыл глаза.
Но то был не Люмен; прикосновение, которое я ощутил, было не человеческим и даже не походило на человеческое. В полумраке среди теней возникло нечто, или же это сгустились сами тени. Пока я лежал с закрытыми глазами, они приблизились ко мне вплотную, но в этой близости не ощущалось ничего угрожающего, напротив, как ни странно, от них исходила нежность. Я чувствовал, что эти бесформенные, безгласные создания обеспокоены моим состоянием, это они ласково касались моего затылка, лба, губ. Я лежал недвижно, сдерживая дыхание, с опаской ожидая внезапной перемены в их настроении – каждую секунду сочувствие могло обернуться злобой. Но ничего не случилось, столпившись около меня, они ждали.
Немного успокоившись, я позволил себе вздохнуть. И тут же понял, что, сам того не желая, вновь совершил поступок, повлекший за собой самые неожиданные последствия.
Вдыхая, я ощутил, как насыщенный тенями воздух устремился в мой приоткрытый рот и проник мне в горло. Я не мог помешать этому. В тот момент, когда я осознал, что происходит, противиться было уже поздно. Я превратился в наполняемый сосуд. Проглоченные мною создания касались моего языка, нёба, щекотали глотку...
Но теперь, когда они оказались внутри меня, мне вовсе не хотелось от них избавиться. Ноющая боль в боку внезапно ослабела, веки и голова перестали дрожать. Даже страхи оставили меня, я уже не думал, что умру здесь в одиночестве, отчаяние мое уступило место приятному покою – и все благодаря одному глотку воздуха!
На что же способна эта комната! Сначала она притворилась ничем не примечательной, затем нанесла мне удар, а теперь дарила наркотическое блаженство. Однако я понимал: с моей стороны было бы крайне глупо поверить, что у комнаты не припасено для меня новых сюрпризов. Но пока неведомые силы дарили мне облегчение, и я принял его с радостью. А точнее, с упоением. Я жадно хватал ртом воздух, втягивал его в себя полной грудью. И с каждым вдохом ощущал, как боль покидает меня. Я говорю уже не о поврежденном ребре и трясущейся голове, застарелая боль – тупая, постоянная, привычная боль, терзающая мои неподвижные нижние конечности, – стихала, стихала в первый раз за время, равное двум человеческим жизням. Не думаю, что она и в самом деле исчезла, просто я перестал чувствовать ее. Не стану скрывать, я с благодарностью принял избавление от страдания, преследовавшего меня столь упорно, что я уже забыл, какова жизнь без боли.
Моим глазам, внезапно обретшим зоркость, которой они не знали даже в годы юности, внезапно открылось новое поразительное зрелище. Воздух, выдыхаемый моими легкими, стал плотным и ярким. Он исходил из меня, наполненный сверкающими блестками, словно в груди моей бушевал костер, и я извергал искры пламени. Возможно, это моя материализовавшаяся боль, решил я. И комната показывала мне – или же это я представлял в бреду, – как она покидает меня. Однако через десять секунд мне пришлось расстаться с этой теорией. Сверкающие искры показали мне свою истинную природу, не имеющую ничего общего с болью.
Я по-прежнему извергал из себя целые снопы искр, но мой взор приковали те, что вырвались из моих легких при первом выдохе. Их светящееся семя исчезало в тенях, лежавших на постели клубящегося вокруг полумрака. Полагаю, чувства мои были сродни чувствам ученого, наблюдающего за ходом эксперимента. Все, произошедшее здесь со мной, подчинялось определенной логике, по крайней мере, именно к такому выводу я пришел. Представшие передо мной тени оказались лишь половиной сложного уравнения, они были лишь плодородной средой, ожидавшей живительной вспышки, чтобы произвести на свет... Но что именно?
В этом и заключался главный вопрос. Что готовит мне союз огня и тени?
Ответ пришел не более чем через двадцать секунд. Как только первые искры внедрились в скопление теней, те утратили расплывчатость очертаний и изменили свою природу.
Стены небесной комнаты исчезли. И когда видения наконец явились – о, как они явились! – они были безграничны.
Сначала из полумрака возник пейзаж. Пейзаж, самый древний из возможных: скала, огонь, расплавленная магма. Похоже, я увидел начало мира, повсюду царили лишь два цвета, красный и черный. Для того чтобы постичь смысл представшего передо мной видения, мне был дан лишь миг. Уже в следующую секунду иные образы завладели моим сознанием, и с каждым ударом моего сердца картина полностью изменялась. Некое дерево, зеленое и золотое, возникло в огне и устремилось ввысь, в дымное небо. Оно росло, и его цветы превращались в плоды, которые падали на покрытую кипящей лавой землю. Я не успел рассмотреть, что стало с этими плодами. Движение справа от меня, едва различимое в клубах дыма, привлекло мое внимание. Неведомое животное с бледными боками, покрытыми шрамами, пронеслось мимо меня. Удары его копыт отдавались в моих внутренностях. Не успело животное исчезнуть из виду, как возникло еще одно, и еще, и еще – целое стадо, – это были не лошади, хотя и походили на них. Возможно, я создал их сам. Возможно, я выдохнул их вместе с болью, точно так же, как огонь, и скалу, и дерево. Что это – порождения моей фантазии или давние воспоминания, оживленные магией этой комнаты?
Как только эта мысль пришла мне в голову, стадо вдруг изменило направление и, грохоча копытами, устремилось прямо на меня. Я инстинктивно закрыл голову руками, словно это могло защитить мой череп от сокрушительных ударов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208
Я закрыл глаза, чтобы отделаться от окружавших меня теней. Хотя боль в боку притупилась, голова моя тряслась, а веки дергались, я сам себе казался огромным жирным сердцем, выброшенным за ненадобностью и жалобно трепещущим на полу.
За секунду до того, как неведомая сила нанесла мне удар, я хвалился, что ничего не боюсь. Но сейчас? О, сейчас страх мой возрос многократно. Я боялся, что умру здесь, так и не успев закончить свои земные дела, я мысленно листал перечень этих дел, тщетно ожидавших моего внимания, перечень, растущий день ото дня. Да, судя по всему, времени у меня не осталось, я уже не успею предаться раскаянию за все некогда совершенные мною бесчестные поступки, не успею исправить содеянного зла. Вообще-то зла я совершил не так много, но мне есть о чем сожалеть.
И тут кто-то прикоснулся к моей шее, по крайней мере мне так показалось.
– Люмен? – пробормотал я и открыл глаза.
Но то был не Люмен; прикосновение, которое я ощутил, было не человеческим и даже не походило на человеческое. В полумраке среди теней возникло нечто, или же это сгустились сами тени. Пока я лежал с закрытыми глазами, они приблизились ко мне вплотную, но в этой близости не ощущалось ничего угрожающего, напротив, как ни странно, от них исходила нежность. Я чувствовал, что эти бесформенные, безгласные создания обеспокоены моим состоянием, это они ласково касались моего затылка, лба, губ. Я лежал недвижно, сдерживая дыхание, с опаской ожидая внезапной перемены в их настроении – каждую секунду сочувствие могло обернуться злобой. Но ничего не случилось, столпившись около меня, они ждали.
Немного успокоившись, я позволил себе вздохнуть. И тут же понял, что, сам того не желая, вновь совершил поступок, повлекший за собой самые неожиданные последствия.
Вдыхая, я ощутил, как насыщенный тенями воздух устремился в мой приоткрытый рот и проник мне в горло. Я не мог помешать этому. В тот момент, когда я осознал, что происходит, противиться было уже поздно. Я превратился в наполняемый сосуд. Проглоченные мною создания касались моего языка, нёба, щекотали глотку...
Но теперь, когда они оказались внутри меня, мне вовсе не хотелось от них избавиться. Ноющая боль в боку внезапно ослабела, веки и голова перестали дрожать. Даже страхи оставили меня, я уже не думал, что умру здесь в одиночестве, отчаяние мое уступило место приятному покою – и все благодаря одному глотку воздуха!
На что же способна эта комната! Сначала она притворилась ничем не примечательной, затем нанесла мне удар, а теперь дарила наркотическое блаженство. Однако я понимал: с моей стороны было бы крайне глупо поверить, что у комнаты не припасено для меня новых сюрпризов. Но пока неведомые силы дарили мне облегчение, и я принял его с радостью. А точнее, с упоением. Я жадно хватал ртом воздух, втягивал его в себя полной грудью. И с каждым вдохом ощущал, как боль покидает меня. Я говорю уже не о поврежденном ребре и трясущейся голове, застарелая боль – тупая, постоянная, привычная боль, терзающая мои неподвижные нижние конечности, – стихала, стихала в первый раз за время, равное двум человеческим жизням. Не думаю, что она и в самом деле исчезла, просто я перестал чувствовать ее. Не стану скрывать, я с благодарностью принял избавление от страдания, преследовавшего меня столь упорно, что я уже забыл, какова жизнь без боли.
Моим глазам, внезапно обретшим зоркость, которой они не знали даже в годы юности, внезапно открылось новое поразительное зрелище. Воздух, выдыхаемый моими легкими, стал плотным и ярким. Он исходил из меня, наполненный сверкающими блестками, словно в груди моей бушевал костер, и я извергал искры пламени. Возможно, это моя материализовавшаяся боль, решил я. И комната показывала мне – или же это я представлял в бреду, – как она покидает меня. Однако через десять секунд мне пришлось расстаться с этой теорией. Сверкающие искры показали мне свою истинную природу, не имеющую ничего общего с болью.
Я по-прежнему извергал из себя целые снопы искр, но мой взор приковали те, что вырвались из моих легких при первом выдохе. Их светящееся семя исчезало в тенях, лежавших на постели клубящегося вокруг полумрака. Полагаю, чувства мои были сродни чувствам ученого, наблюдающего за ходом эксперимента. Все, произошедшее здесь со мной, подчинялось определенной логике, по крайней мере, именно к такому выводу я пришел. Представшие передо мной тени оказались лишь половиной сложного уравнения, они были лишь плодородной средой, ожидавшей живительной вспышки, чтобы произвести на свет... Но что именно?
В этом и заключался главный вопрос. Что готовит мне союз огня и тени?
Ответ пришел не более чем через двадцать секунд. Как только первые искры внедрились в скопление теней, те утратили расплывчатость очертаний и изменили свою природу.
Стены небесной комнаты исчезли. И когда видения наконец явились – о, как они явились! – они были безграничны.
Сначала из полумрака возник пейзаж. Пейзаж, самый древний из возможных: скала, огонь, расплавленная магма. Похоже, я увидел начало мира, повсюду царили лишь два цвета, красный и черный. Для того чтобы постичь смысл представшего передо мной видения, мне был дан лишь миг. Уже в следующую секунду иные образы завладели моим сознанием, и с каждым ударом моего сердца картина полностью изменялась. Некое дерево, зеленое и золотое, возникло в огне и устремилось ввысь, в дымное небо. Оно росло, и его цветы превращались в плоды, которые падали на покрытую кипящей лавой землю. Я не успел рассмотреть, что стало с этими плодами. Движение справа от меня, едва различимое в клубах дыма, привлекло мое внимание. Неведомое животное с бледными боками, покрытыми шрамами, пронеслось мимо меня. Удары его копыт отдавались в моих внутренностях. Не успело животное исчезнуть из виду, как возникло еще одно, и еще, и еще – целое стадо, – это были не лошади, хотя и походили на них. Возможно, я создал их сам. Возможно, я выдохнул их вместе с болью, точно так же, как огонь, и скалу, и дерево. Что это – порождения моей фантазии или давние воспоминания, оживленные магией этой комнаты?
Как только эта мысль пришла мне в голову, стадо вдруг изменило направление и, грохоча копытами, устремилось прямо на меня. Я инстинктивно закрыл голову руками, словно это могло защитить мой череп от сокрушительных ударов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208