Так бывает, когда поблизости проходит направленная куда-то – причём это место назначения может располагаться невообразимо далеко – фантомная копия-призрак. Не слишком необычно само по себе – в Познаваемой Вселенной миллионы Магов, и вероятность в любом месте и в любое время натолкнуться на след творимого чародейства достаточно высока. Но отчего-то Предводительнице сделалось тревожно, хотя немедленно проведённое придирчивое (насколько это позволяла сделать совокупная сила семи Магинь) сканирование близлежащих слоёв Мироздания не выявило ничего настораживающего.
Боевая семёрка Звёздных Валькирий уходила в Астрал. Эски доверяют интуиции, и Предводительница решила сообщить о замеченном явлении Главе фратрии. Окрестности системы Жёлтой звезды нелишне просмотреть ещё раз, и не семью, а семью десятками Магов. В конце концов, стремительное развитие гуманоидной расы Третьей планеты само по себе заслуживает внимания, равно как и всё относящееся к этой планете.
Мелочей при охране Жизни не бывает.
* * *
Несмотря на поздний час, адмиралу не спалось. Пересыщенный информацией, перегруженный мозг отказывался отключаться и переходить в состояние отдыха. Звучно тикали судовые часы, этот звук был единственным, нарушавшим тишину, да и он быстро гас в плотной вате царившей в кают-компании полутьмы. Чуть подрагивала под ногами палуба: пары разведены, машины прогреты, и корабль в любой момент готов сорваться с места и понестись туда, куда пошлёт его воля адмирала. Привычные звуки и запахи – с ними командующий флотом России на Тихом океане сроднился за без малого сорок три года службы, с 17 мая 1861 года, когда двенадцатилетний кадет Степан Макаров впервые вышел в открытое море на клипере «Стрелок».
Адмирал командовал Тихоокеанской эскадрой чуть больше месяца, и каждый день требовал от него максимального напряжения. Мало было переломить упаднические настроения, возникшие после первых успехов японцев (причём переломить не словами и призывами «не пощадить живота за Расею и за царя-батюшку», но реальными делами и ощутимыми успехами). Эскадра поверила в своего командующего, но любая вера нуждается в подкреплении. А сейчас, когда два лучших линейных корабля – новейшие «Ретвизан» и «Цесаревич» – застыли беспомощными левиафанами, зализывая нанесённые гарпунами японских торпед раны, выводить корабли в открытое море из-под огневого щита береговых батарей представлялось крайне неосмотрительным.
Противник явно сильнее, к тому же в строй японского флота вот-вот войдут ещё два первоклассных бронированных крейсера, «Кассуга» и «Ниссин», благополучно прибывшие в Японию и уже укомплектованные командами и снаряжением. Да, дипломаты и военные допустили серьёзную ошибку – корабли эти строились в Италии для Аргентины, а потом вдруг оказались выставленными на продажу любому желающему. Пока в Петербурге судили да рядили, стоит или нет покупать эти великолепные, оснащённые по последнему слову военно-морской техники суда, да прикидывали, сколько кому из ведущих переговоры персон в результате перепадёт, японцы не медлили и проворно заключили с судостроителями соответствующую сделку. Теперь у Того будет четырнадцать броненосных кораблей против девяти русских (шесть у Макарова в Порт-Артуре и три у Иессена во Владивостоке). Ведь два покалеченных в первый день войны броненосца вернутся в строй ещё не завтра…
И ко всему прочему, общий язык с сухопутными генералами найти никак не удавалось, словно они воевали под разными знамёнами и преследовали абсолютно разные цели. Душная атмосфера зависти, интриг и сплетен, а перед ними враг, и враг умелый и опасный, а не какие-то жёлтые макаки, как любят выражаться в генеральских кругах. Японская армия стремительно продвигалась в глубь Манчжурии, возникла реальная угроза блокады Порт-Артура с суши, а скрипучая и ржавая военная машина Российской империи всё никак не могла раскачаться и набрать обороты. А в Петербурге от него, вице-адмирала Макарова, командующего русским флотом на Тихом океане, упорно ждали чуда – вплоть до полного и молниеносного разгрома Того и бомбардировки японских островов.
Макаров верил в победу, но его вера основывалось на точном расчёте соотношения сил противоборствующих сторон. Пока он мог уповать лишь на мины да на ночные рейды миноносцев, высылаемых в море для разведки и, буде возможно, атаки обнаруженных крупных кораблей японцев. Вот и этой ночью восемь миноносцев были направлены к островам Эллиот – имелись сведения, что там сосредоточиваются вражеские войсковые транспорты для десанта на полуостров Гуаньдун. Если японцев удастся обнаружить и атаковать, и атаковать успешно, это будет той реальной победой, которой так не хватает русскому флоту. Слишком много понаделано ошибок и до открытия военных действий, и в начале этой злополучной войны, чтобы вот так запросто переломить ход событий в пользу России.
Адмирал сидел в кают-компании крейсера «Баян», на котором он находился почти постоянно, так что на эскадре привыкли считать «Баян» флагманским кораблём. И это тоже было новым и непривычным – адмиралу положено пребывать на самом мощном корабле и вести за собой флот на сокрушение супостата. Так всегда поступали всё флагманы всех стран – в первую очередь адмиралы флота Её Величества, владычицы морей Британии. А Макаров выходил в море на лёгких крейсерах, – и на «Аскольде», и на «Новике», – пренебрегая многовековыми традициями. Он считал, что боем удобнее управлять со стороны, находясь на быстроходном и достаточно защищённом корабле, отсутствие которого в боевой линии лишь незначительно ослабит общую огневую мощь эскадры. Броненосный «Баян» со своими двумя восьмидюймовыми и восемью шестидюймовыми орудиями, прикрытый бортовой и палубной броней и с ходом в двадцать два узла (больше, чем у тяжёлых крейсеров японцев) подходил для этой цели как нельзя лучше. На нём всегда можно оказаться в нужное время в нужном месте, выйти из-под обстрела для спокойного анализа и оценки обстановки, тогда как адмиральский флаг на корабле первой линии притягивает неприятельские снаряды подобно магниту, делая флагманский корабль основной мишенью для всех орудий всего вражеского флота.
Сидя в одиночестве за столом, освещённым переборочными светильниками, адмирал прихлёбывал обжигающий чай. Может быть, для истрёпанных нервов (хотя со стороны вряд ли кто-нибудь мог предположить, что у командующего вообще есть нервы) лучше было бы выпить стакан рома, но не хотелось туманить сознание алкоголем. И так с ним, с сознанием, творится что-то неладное, какое-то отупение и свинцовая тяжесть, от которой хочется лечь и забыть всё на свете…
* * *
Бесплотная Тень проскользила над городом, крепостью и гаванью с замершими там железными коробочками, битком набитыми местными разумными существами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Боевая семёрка Звёздных Валькирий уходила в Астрал. Эски доверяют интуиции, и Предводительница решила сообщить о замеченном явлении Главе фратрии. Окрестности системы Жёлтой звезды нелишне просмотреть ещё раз, и не семью, а семью десятками Магов. В конце концов, стремительное развитие гуманоидной расы Третьей планеты само по себе заслуживает внимания, равно как и всё относящееся к этой планете.
Мелочей при охране Жизни не бывает.
* * *
Несмотря на поздний час, адмиралу не спалось. Пересыщенный информацией, перегруженный мозг отказывался отключаться и переходить в состояние отдыха. Звучно тикали судовые часы, этот звук был единственным, нарушавшим тишину, да и он быстро гас в плотной вате царившей в кают-компании полутьмы. Чуть подрагивала под ногами палуба: пары разведены, машины прогреты, и корабль в любой момент готов сорваться с места и понестись туда, куда пошлёт его воля адмирала. Привычные звуки и запахи – с ними командующий флотом России на Тихом океане сроднился за без малого сорок три года службы, с 17 мая 1861 года, когда двенадцатилетний кадет Степан Макаров впервые вышел в открытое море на клипере «Стрелок».
Адмирал командовал Тихоокеанской эскадрой чуть больше месяца, и каждый день требовал от него максимального напряжения. Мало было переломить упаднические настроения, возникшие после первых успехов японцев (причём переломить не словами и призывами «не пощадить живота за Расею и за царя-батюшку», но реальными делами и ощутимыми успехами). Эскадра поверила в своего командующего, но любая вера нуждается в подкреплении. А сейчас, когда два лучших линейных корабля – новейшие «Ретвизан» и «Цесаревич» – застыли беспомощными левиафанами, зализывая нанесённые гарпунами японских торпед раны, выводить корабли в открытое море из-под огневого щита береговых батарей представлялось крайне неосмотрительным.
Противник явно сильнее, к тому же в строй японского флота вот-вот войдут ещё два первоклассных бронированных крейсера, «Кассуга» и «Ниссин», благополучно прибывшие в Японию и уже укомплектованные командами и снаряжением. Да, дипломаты и военные допустили серьёзную ошибку – корабли эти строились в Италии для Аргентины, а потом вдруг оказались выставленными на продажу любому желающему. Пока в Петербурге судили да рядили, стоит или нет покупать эти великолепные, оснащённые по последнему слову военно-морской техники суда, да прикидывали, сколько кому из ведущих переговоры персон в результате перепадёт, японцы не медлили и проворно заключили с судостроителями соответствующую сделку. Теперь у Того будет четырнадцать броненосных кораблей против девяти русских (шесть у Макарова в Порт-Артуре и три у Иессена во Владивостоке). Ведь два покалеченных в первый день войны броненосца вернутся в строй ещё не завтра…
И ко всему прочему, общий язык с сухопутными генералами найти никак не удавалось, словно они воевали под разными знамёнами и преследовали абсолютно разные цели. Душная атмосфера зависти, интриг и сплетен, а перед ними враг, и враг умелый и опасный, а не какие-то жёлтые макаки, как любят выражаться в генеральских кругах. Японская армия стремительно продвигалась в глубь Манчжурии, возникла реальная угроза блокады Порт-Артура с суши, а скрипучая и ржавая военная машина Российской империи всё никак не могла раскачаться и набрать обороты. А в Петербурге от него, вице-адмирала Макарова, командующего русским флотом на Тихом океане, упорно ждали чуда – вплоть до полного и молниеносного разгрома Того и бомбардировки японских островов.
Макаров верил в победу, но его вера основывалось на точном расчёте соотношения сил противоборствующих сторон. Пока он мог уповать лишь на мины да на ночные рейды миноносцев, высылаемых в море для разведки и, буде возможно, атаки обнаруженных крупных кораблей японцев. Вот и этой ночью восемь миноносцев были направлены к островам Эллиот – имелись сведения, что там сосредоточиваются вражеские войсковые транспорты для десанта на полуостров Гуаньдун. Если японцев удастся обнаружить и атаковать, и атаковать успешно, это будет той реальной победой, которой так не хватает русскому флоту. Слишком много понаделано ошибок и до открытия военных действий, и в начале этой злополучной войны, чтобы вот так запросто переломить ход событий в пользу России.
Адмирал сидел в кают-компании крейсера «Баян», на котором он находился почти постоянно, так что на эскадре привыкли считать «Баян» флагманским кораблём. И это тоже было новым и непривычным – адмиралу положено пребывать на самом мощном корабле и вести за собой флот на сокрушение супостата. Так всегда поступали всё флагманы всех стран – в первую очередь адмиралы флота Её Величества, владычицы морей Британии. А Макаров выходил в море на лёгких крейсерах, – и на «Аскольде», и на «Новике», – пренебрегая многовековыми традициями. Он считал, что боем удобнее управлять со стороны, находясь на быстроходном и достаточно защищённом корабле, отсутствие которого в боевой линии лишь незначительно ослабит общую огневую мощь эскадры. Броненосный «Баян» со своими двумя восьмидюймовыми и восемью шестидюймовыми орудиями, прикрытый бортовой и палубной броней и с ходом в двадцать два узла (больше, чем у тяжёлых крейсеров японцев) подходил для этой цели как нельзя лучше. На нём всегда можно оказаться в нужное время в нужном месте, выйти из-под обстрела для спокойного анализа и оценки обстановки, тогда как адмиральский флаг на корабле первой линии притягивает неприятельские снаряды подобно магниту, делая флагманский корабль основной мишенью для всех орудий всего вражеского флота.
Сидя в одиночестве за столом, освещённым переборочными светильниками, адмирал прихлёбывал обжигающий чай. Может быть, для истрёпанных нервов (хотя со стороны вряд ли кто-нибудь мог предположить, что у командующего вообще есть нервы) лучше было бы выпить стакан рома, но не хотелось туманить сознание алкоголем. И так с ним, с сознанием, творится что-то неладное, какое-то отупение и свинцовая тяжесть, от которой хочется лечь и забыть всё на свете…
* * *
Бесплотная Тень проскользила над городом, крепостью и гаванью с замершими там железными коробочками, битком набитыми местными разумными существами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72