Крейсера шли второй колонной, и «Баян» занял свое место во главе крейсерского отряда. Броненосцы выдохнули дружный бортовой залп, прозрачный утренний воздух дрогнул, разрываемый десятками урчащих стальных заострённых цилиндров, и у бортов японских кораблей вода взметнулась вверх десятками высоченных кипящих гейзеров. Недолёт. Среди вздымавшихся белопенных водяных столбов японцы с похвальной резвостью развернулись и отступили, и тут же справа показался другой их отряд.
Это были старые броненосные крейсера, ветераны войны с Китаем: «Мацусима», «Итцукусима» (под флагом контр-адмирала Катаока) и «Хасидате» с бывшим китайским (а ныне трофейным) броненосцем «Чин-Иен». Ход «старики» имели незначительный, по огневой мощи они ни в коей мере не могли соперничать с русской эскадрой, и Макаров ощутил настоящий охотничий азарт. Ночной рейд не принёс успеха, более того, погиб «Страшный», так что если сейчас удастся на глазах у всей эскадры отправить на дно хотя бы один японский корабль (пусть даже далеко не из лучших), то с противником они будут квиты.
Расстояние до кораблей адмирала Катаока медленно, но верно сокращалось. Двенадцатидюймовые башни русских броненосцев натужно выхаркивали плевки тяжёлых снарядов. Стальные туши со скрежещущим воем ввинчивались в воздух и неслись к цели с тем, чтобы разодрать вражеский борт и лопнуть в корабельных внутренностях огненной смертью. Над палубой «Хасидате» взметнулся широкий пламенный язык и потёк чёрный дым.
– Горит, ваше превосходительство! – голос флаг-офицера полнило торжество.
– Вижу, – коротко бросил Макаров, не отрываясь от бинокля. – Усилить огонь!
Шесть шестидюймовых бортовых орудий «Петропавловска» – четыре башенных и два казематных – присоединили свои голоса к рёву главного калибра. Целый лес всплесков окружал японские крейсера. Глаза наблюдателей отмечали попадания – одно, второе, третье… Ответные снаряды бессистемно падали на значительном удалении от русских броненосцев – чаша весов всё явственней клонилась в пользу Тихоокеанской эскадры. В рубке «Петропавловска» повисло напряжённое молчание, готовое взорваться ликующими криками. Никому из стоявших на мостике флагманского корабля людей в военной форме и в голову не могла придти мысль, что там, среди судовых конструкций, сокрушаемых яростной мощью горячих пироксилиновых газов и рвущих всё и вся зазубренных кусков металла, превращаются сейчас в кровавые ошмётки такие же точно существа, как и они сами. Юные Расы – это жестокие дети, зачастую не отдающие себе отчёта в том, что же они творят…
И в это время с другого борта прорисовались серые силуэты больших кораблей, тащивших за собой длинные космы дыма – верный признак полного, форсированного хода. На сцене (где артисты умирают по-настоящему) появились новые действующие лица – главные силы адмирала Того.
Шесть новейших броненосцев, рождённых на британских верфях (услуги английских повивальных бабок были оплачены золотом китайской контрибуции), шли наперерез, намереваясь отсечь русских от Порт-Артура и навязать им бой вдали от береговых батарей крепости. За ними торопились лёгкие крейсера – до десятка, и отряды миноносцев.
Макаров опустил бинокль. Да, это они. Адмирал Того сильнее раза в полтора, и бой в открытом море принимать невыгодно. Холодный расчёт военачальника брал верх над азартом охотника – стволы артурских батарей сводили на нет перевес японского флота, и пренебрегать такой поддержкой было нельзя. Уже впившиеся в добычу клыки приходится разжимать – иначе эти самые клыки тебе запросто могут выбить.
– Поднять сигнал «К повороту!». Возвращаемся, – приказал командующий флотом.
– Есть, ваше превосходительство!
Русская эскадра ложилась на обратный курс.
– Жаль, Степан Осипович, не получилось запечатлеть с натуры весьма эффектное полотно. Мне ещё не доводилось рисовать тонущие боевые суда…
Макаров обернулся на знакомый голос. Художник стоял рядом с ним на мостике «Петропавловска» с кипой листов бумаги, на которых он делал наброски. Адмирал заметил горящие глаза Верещагина – интеллигент сожалел об упущенной возможности лицезреть картину гибели людей (пусть даже врагов) и перенести её на бумагу. Всё мы, в сущности, первобытные дикари, и под тончайшим лаком цивилизованности дремлют кровожадные первобытные инстинкты… Макарову вспомнилась картина Верещагина «Апофеоз войны» – груда черепов на фоне выжженной пустыни. Было в этой картине нечто мистическое, отличавшее её от других творений живописца – от обычных батальных сцен с пороховым дымом и блеском штыков.
– Не стоит сожаления, Василий Васильевич, – успокоил он художника, – полагаю, что подобных возможностей у вас ещё будет преизрядно. Война только начинается, и ещё очень многим кораблям суждено затонуть.
Очертания береговых сопок делались всё чётче – эскадра приближалась к внешнему рейду. Японцы сбавили ход и отставали – Того уже имел опыт общения с артиллерией Порт-Артура и отнюдь не горел желанием подставлять бронированную шкуру своих линейных кораблей под когти береговых орудий.
«Ничего, – подумал Макаров, – дай срок. Починим „Цесаревича“ с „Ретвизаном“, и тогда посмотрим, кто кому покажет хвост…»
Артиллерийский огонь прекратился. Расстояние между противниками возросло, и не имело смысла попусту выбрасывать в море снаряды. В узкости прохода во внутреннюю гавань уже суетились шустрые буксиры, готовясь помочь протолкнуть сквозь игольное ушко громоздкие тела броненосцев.
«Не удалось посчитаться за „Страшный“…» – промелькнула мысль и оборвалась, потому что стальная громада «Петропавловска» весом в одиннадцать с половиной тысяч тонн вдруг подпрыгнула под ногами адмирала.
В корабельное брюхо ударил исполинский молот. Броненосец задрожал, словно охваченное смертным ужасом живое существо, окутываясь чёрным дымом и паром из разорванных магистралей. Море, до сих пор служившее опорой корпусу корабля, взбесилось и рванулось во вспоротое днище стаей голодных хищников, спешащих завладеть добычей.
Второй взрыв, гораздо более мощный и сокрушительный, последовал за первым. «Носовые погреба…» – успел подумать адмирал, падая со вставшего на дыбы мостика вниз, туда, где в клокочущей воде среди обломков барахтались кричащие люди.
* * *
– Прекрасная работа, Мегадер. Ваша Тень управилась превосходно. И магическая маскировка – весь домен Хранителей, да что там, всё Объединение Пяти не сможет выявить вмешательства! Ведь всё произошло предельно естественно…
– Благодарю, Полковник Эддарис.
– Не стоит благодарности, Майор. Похвала вполне вами заслужена. Теперь, когда возмущающий фактор устранён, исход войны можно полагать предрешённым?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Это были старые броненосные крейсера, ветераны войны с Китаем: «Мацусима», «Итцукусима» (под флагом контр-адмирала Катаока) и «Хасидате» с бывшим китайским (а ныне трофейным) броненосцем «Чин-Иен». Ход «старики» имели незначительный, по огневой мощи они ни в коей мере не могли соперничать с русской эскадрой, и Макаров ощутил настоящий охотничий азарт. Ночной рейд не принёс успеха, более того, погиб «Страшный», так что если сейчас удастся на глазах у всей эскадры отправить на дно хотя бы один японский корабль (пусть даже далеко не из лучших), то с противником они будут квиты.
Расстояние до кораблей адмирала Катаока медленно, но верно сокращалось. Двенадцатидюймовые башни русских броненосцев натужно выхаркивали плевки тяжёлых снарядов. Стальные туши со скрежещущим воем ввинчивались в воздух и неслись к цели с тем, чтобы разодрать вражеский борт и лопнуть в корабельных внутренностях огненной смертью. Над палубой «Хасидате» взметнулся широкий пламенный язык и потёк чёрный дым.
– Горит, ваше превосходительство! – голос флаг-офицера полнило торжество.
– Вижу, – коротко бросил Макаров, не отрываясь от бинокля. – Усилить огонь!
Шесть шестидюймовых бортовых орудий «Петропавловска» – четыре башенных и два казематных – присоединили свои голоса к рёву главного калибра. Целый лес всплесков окружал японские крейсера. Глаза наблюдателей отмечали попадания – одно, второе, третье… Ответные снаряды бессистемно падали на значительном удалении от русских броненосцев – чаша весов всё явственней клонилась в пользу Тихоокеанской эскадры. В рубке «Петропавловска» повисло напряжённое молчание, готовое взорваться ликующими криками. Никому из стоявших на мостике флагманского корабля людей в военной форме и в голову не могла придти мысль, что там, среди судовых конструкций, сокрушаемых яростной мощью горячих пироксилиновых газов и рвущих всё и вся зазубренных кусков металла, превращаются сейчас в кровавые ошмётки такие же точно существа, как и они сами. Юные Расы – это жестокие дети, зачастую не отдающие себе отчёта в том, что же они творят…
И в это время с другого борта прорисовались серые силуэты больших кораблей, тащивших за собой длинные космы дыма – верный признак полного, форсированного хода. На сцене (где артисты умирают по-настоящему) появились новые действующие лица – главные силы адмирала Того.
Шесть новейших броненосцев, рождённых на британских верфях (услуги английских повивальных бабок были оплачены золотом китайской контрибуции), шли наперерез, намереваясь отсечь русских от Порт-Артура и навязать им бой вдали от береговых батарей крепости. За ними торопились лёгкие крейсера – до десятка, и отряды миноносцев.
Макаров опустил бинокль. Да, это они. Адмирал Того сильнее раза в полтора, и бой в открытом море принимать невыгодно. Холодный расчёт военачальника брал верх над азартом охотника – стволы артурских батарей сводили на нет перевес японского флота, и пренебрегать такой поддержкой было нельзя. Уже впившиеся в добычу клыки приходится разжимать – иначе эти самые клыки тебе запросто могут выбить.
– Поднять сигнал «К повороту!». Возвращаемся, – приказал командующий флотом.
– Есть, ваше превосходительство!
Русская эскадра ложилась на обратный курс.
– Жаль, Степан Осипович, не получилось запечатлеть с натуры весьма эффектное полотно. Мне ещё не доводилось рисовать тонущие боевые суда…
Макаров обернулся на знакомый голос. Художник стоял рядом с ним на мостике «Петропавловска» с кипой листов бумаги, на которых он делал наброски. Адмирал заметил горящие глаза Верещагина – интеллигент сожалел об упущенной возможности лицезреть картину гибели людей (пусть даже врагов) и перенести её на бумагу. Всё мы, в сущности, первобытные дикари, и под тончайшим лаком цивилизованности дремлют кровожадные первобытные инстинкты… Макарову вспомнилась картина Верещагина «Апофеоз войны» – груда черепов на фоне выжженной пустыни. Было в этой картине нечто мистическое, отличавшее её от других творений живописца – от обычных батальных сцен с пороховым дымом и блеском штыков.
– Не стоит сожаления, Василий Васильевич, – успокоил он художника, – полагаю, что подобных возможностей у вас ещё будет преизрядно. Война только начинается, и ещё очень многим кораблям суждено затонуть.
Очертания береговых сопок делались всё чётче – эскадра приближалась к внешнему рейду. Японцы сбавили ход и отставали – Того уже имел опыт общения с артиллерией Порт-Артура и отнюдь не горел желанием подставлять бронированную шкуру своих линейных кораблей под когти береговых орудий.
«Ничего, – подумал Макаров, – дай срок. Починим „Цесаревича“ с „Ретвизаном“, и тогда посмотрим, кто кому покажет хвост…»
Артиллерийский огонь прекратился. Расстояние между противниками возросло, и не имело смысла попусту выбрасывать в море снаряды. В узкости прохода во внутреннюю гавань уже суетились шустрые буксиры, готовясь помочь протолкнуть сквозь игольное ушко громоздкие тела броненосцев.
«Не удалось посчитаться за „Страшный“…» – промелькнула мысль и оборвалась, потому что стальная громада «Петропавловска» весом в одиннадцать с половиной тысяч тонн вдруг подпрыгнула под ногами адмирала.
В корабельное брюхо ударил исполинский молот. Броненосец задрожал, словно охваченное смертным ужасом живое существо, окутываясь чёрным дымом и паром из разорванных магистралей. Море, до сих пор служившее опорой корпусу корабля, взбесилось и рванулось во вспоротое днище стаей голодных хищников, спешащих завладеть добычей.
Второй взрыв, гораздо более мощный и сокрушительный, последовал за первым. «Носовые погреба…» – успел подумать адмирал, падая со вставшего на дыбы мостика вниз, туда, где в клокочущей воде среди обломков барахтались кричащие люди.
* * *
– Прекрасная работа, Мегадер. Ваша Тень управилась превосходно. И магическая маскировка – весь домен Хранителей, да что там, всё Объединение Пяти не сможет выявить вмешательства! Ведь всё произошло предельно естественно…
– Благодарю, Полковник Эддарис.
– Не стоит благодарности, Майор. Похвала вполне вами заслужена. Теперь, когда возмущающий фактор устранён, исход войны можно полагать предрешённым?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72