Снова случайность…
Бой был проигран русскими, хотя Тихоокеанская эскадра не только не понесла потерь, но даже не имела непоправимых повреждений, а адмирал Того уже отдал приказ японскому флоту отходить в Сасебо.
Не спас положение и отчаянный бросок третьего флагмана, контр-адмирала Рейценштейна, поднявшего на крейсере «Аскольд» сигнал: «Следовать за мной!» и устремившегося на прорыв. За «Аскольдом» последовал только «Новик», оба корабля прорезали строй японских крейсеров и пропали в темнеющем море. Броненосцы же этот сигнал игнорировали и продолжали беспорядочным стадом отступать к Порт-Артуру, никем не управляемые. Тем не менее, они отбили суматошные ночные минные атаки японцев и добрались до своей гавани – до последней гавани. Под покровом ночи «Цесаревич», «Диана» и несколько миноносцев, отделившись от эскадры, дошли до нейтральных портов, где и благополучно разоружились до конца войны: «Цесаревич» с тремя миноносцами в Циндао, «Аскольд» и «Грозовой» – в Шанхае, «Диана» – в Сайгоне. Китайский нейтралитет не спас от захвата японцами в Чжифу миноносец «Решительный» – прав тот, кто сильнее. Геройский «Новик» (единственный корабль, попытавшийся всё-таки достичь Владивостока) добрался до Сахалина, там был настигнут противником и затоплен своей командой после отчаянного боя близ Корсаковского поста.
Вышедший навстречу порт-артурской эскадре со случайным опозданием – «Громобой» не был готов к выходу из-за разобранных для профилактического ремонта машин – отряд владивостокских крейсеров 1 августа перехватила эскадра вице-адмирала Камимуры. После жестокого многочасового сражения с превосходящим противником русские корабли вернулись во Владивосток, но только два из трёх: растерзанный снарядами «Рюрик» остался на дне Корейского пролива. У японцев потерь не было. Интересна одна мелочь: русские более крупные и высокобортные океанские крейсера имели бы преимущество над своими противниками в эффективности артиллерийского огня при сильном волнении. В бою 1 августа море было идеально спокойным.
Прорыв не удался, основная часть Тихоокеанской эскадры возвратилась в смертельный капкан Порт-Артура. Война продолжала разворачиваться по сценарию.
* * *
Корабли русского Балтийского флота шли вдоль западного побережья Африки. Стоял ноябрь, но в экваториальных широтах погода совсем не соответствовала понятиям выходцев с севера об этом времени года. Мучили жара и влажность, но день за днём 2-я Тихоокеанская эскадра оставляла за кормой очередные десятки и сотни миль.
Эскадра собиралась в поход долго и нудно. Решение об её снаряжении было принято ещё в апреле, сразу после гибели Макарова, а вопрос о выходе решился только 10 августа на совещании у Николая II. И лишь 2 октября 1904 года эскадра покинула Либаву и вышла в свой многотысячемильный путь.
Защитники Порт-Артура истекали кровью, отбивая отчаянные штурмы осадной армии барона Ноги; 1-я Тихоокеанская эскадра обречённо замерла на внутреннем рейде; русская армия откатывалась и откатывалась на северо-запад; а в высших сферах власти империи всё ещё на что-то надеялись: и крепость устоит до подхода Рожественского, и тамошняя эскадра уцелеет и успешно соединится с подходящим с Балтики флотом – враг вдруг поглупеет и беспрепятственно позволит русским кораблям встретиться.
Несмотря на основательную загруженность прямыми служебными обязанностями, у мичмана Сомова оставалось изрядно времени для размышлений – что ещё можно делать в лишённой какой бы то ни было связи с берегом железной коробке, куда даже новости в очередном порту доходят с месячным опозданием. Андрей впервые оказался в дальнем плавании, он искренне ликовал по этому поводу, но вместе с тем к чувству восторга примешивался неприятный осадок, возникший при расставании с Наташей.
Нет, внешне ничего вроде бы и не произошло, девушка обещала ждать и писать при первой оказии, но что-то всё-таки неуловимо изменилось после той злополучной встречи у Летнего сада петербургской белой ночью.
Чёртова цыганка! Набормотала невесть что, смутила и словами своими, и особенно нелепой и неожиданной гибелью, как будто кто-то очень могущественный поспешил заткнуть гадалке рот самым надёжным способом – пока она не сказала слишком многого.
Дитя вступавшего в свои права технического двадцатого века, мичман Сомов никогда не увлекался ни спиритизмом, ни оккультными науками, ни прочей чертовщиной, оставляя эти занятия старым девам и представителям богемы, не знающим, чем ещё заняться. И уж конечно не мог он посоветоваться по этому вопросу с Завалишиным – тот просто посмеялся бы над ним, несмотря на существовавшие между ними дружеские отношения.
Но в те редкие вечерние часы, когда Андрей имел возможность полюбоваться с раскачивающейся на могучих океанских валах палубы броненосца «Орёл» роскошным звёздным небом – звёзды над морем видны гораздо лучше, чем с залитых светом газовых фонарей и новомодным электричеством улиц городов, – его раз за разом охватывало очень странное ощущение, какое-то неясное томление духа. Будто бы там, за звёздами, он, мичман флота российского Сомов (или не он даже, а некое иное существо, каким-то непонятным образом передавшее свою память Андрею), оставил нечто необычайно важное, составлявшее саму суть его бытия. Шептали что-то неведомые голоса, и возникали в сознании смутные видения когда-то пережитого, именно пережитого, а не рассказанного кем-то или прочитанного в какой-то книге. И чувство это одновременно и мучило, и доставляло удовольствие. Он видел…
…Звёзды, звёзды, звёзды… Звёзды без счёта… Алые всполохи и слепящие белые вспышки… Ощущение Силы, переполняющей всё моё существо, Силы, способной гасить эти звёзды…
И ещё – звёзды казались мичману ищущими глазами, ищущими его и… Наташу! Наверное, для человека рационалистического мышления самым правильным было бы обратиться к судовому доктору, но что-то удерживало Сомова от подобного шага.
Эскадра тем временем обогнула мыс Доброй Надежды. Позади остались назойливые английские крейсера, сопровождавшие русские корабли от Виго до Канарских островов, тропические ливни и удушающая жара Гвинейского залива, где эскадра пересекла незримую черту экватора. Даже яростный шторм у южной оконечности Африки казался морякам облегчением – он принёс с собой долгожданную прохладу.
А впереди их ждал Мадагаскар, и самое главное – новости, которых эскадра была лишена в течение продолжительного времени.
И новости эти оказались прескверными – 23 декабря 2004 года в бухте Носси-Бэ на Мадагаскаре Рожественский получил известие о падении Порт-Артура.
* * *
Участь оставшихся от всей Тихоокеанской эскадры семи крупных кораблей была плачевной – в море они больше не выходили, отдавая матросов и орудия на сухопутный фронт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Бой был проигран русскими, хотя Тихоокеанская эскадра не только не понесла потерь, но даже не имела непоправимых повреждений, а адмирал Того уже отдал приказ японскому флоту отходить в Сасебо.
Не спас положение и отчаянный бросок третьего флагмана, контр-адмирала Рейценштейна, поднявшего на крейсере «Аскольд» сигнал: «Следовать за мной!» и устремившегося на прорыв. За «Аскольдом» последовал только «Новик», оба корабля прорезали строй японских крейсеров и пропали в темнеющем море. Броненосцы же этот сигнал игнорировали и продолжали беспорядочным стадом отступать к Порт-Артуру, никем не управляемые. Тем не менее, они отбили суматошные ночные минные атаки японцев и добрались до своей гавани – до последней гавани. Под покровом ночи «Цесаревич», «Диана» и несколько миноносцев, отделившись от эскадры, дошли до нейтральных портов, где и благополучно разоружились до конца войны: «Цесаревич» с тремя миноносцами в Циндао, «Аскольд» и «Грозовой» – в Шанхае, «Диана» – в Сайгоне. Китайский нейтралитет не спас от захвата японцами в Чжифу миноносец «Решительный» – прав тот, кто сильнее. Геройский «Новик» (единственный корабль, попытавшийся всё-таки достичь Владивостока) добрался до Сахалина, там был настигнут противником и затоплен своей командой после отчаянного боя близ Корсаковского поста.
Вышедший навстречу порт-артурской эскадре со случайным опозданием – «Громобой» не был готов к выходу из-за разобранных для профилактического ремонта машин – отряд владивостокских крейсеров 1 августа перехватила эскадра вице-адмирала Камимуры. После жестокого многочасового сражения с превосходящим противником русские корабли вернулись во Владивосток, но только два из трёх: растерзанный снарядами «Рюрик» остался на дне Корейского пролива. У японцев потерь не было. Интересна одна мелочь: русские более крупные и высокобортные океанские крейсера имели бы преимущество над своими противниками в эффективности артиллерийского огня при сильном волнении. В бою 1 августа море было идеально спокойным.
Прорыв не удался, основная часть Тихоокеанской эскадры возвратилась в смертельный капкан Порт-Артура. Война продолжала разворачиваться по сценарию.
* * *
Корабли русского Балтийского флота шли вдоль западного побережья Африки. Стоял ноябрь, но в экваториальных широтах погода совсем не соответствовала понятиям выходцев с севера об этом времени года. Мучили жара и влажность, но день за днём 2-я Тихоокеанская эскадра оставляла за кормой очередные десятки и сотни миль.
Эскадра собиралась в поход долго и нудно. Решение об её снаряжении было принято ещё в апреле, сразу после гибели Макарова, а вопрос о выходе решился только 10 августа на совещании у Николая II. И лишь 2 октября 1904 года эскадра покинула Либаву и вышла в свой многотысячемильный путь.
Защитники Порт-Артура истекали кровью, отбивая отчаянные штурмы осадной армии барона Ноги; 1-я Тихоокеанская эскадра обречённо замерла на внутреннем рейде; русская армия откатывалась и откатывалась на северо-запад; а в высших сферах власти империи всё ещё на что-то надеялись: и крепость устоит до подхода Рожественского, и тамошняя эскадра уцелеет и успешно соединится с подходящим с Балтики флотом – враг вдруг поглупеет и беспрепятственно позволит русским кораблям встретиться.
Несмотря на основательную загруженность прямыми служебными обязанностями, у мичмана Сомова оставалось изрядно времени для размышлений – что ещё можно делать в лишённой какой бы то ни было связи с берегом железной коробке, куда даже новости в очередном порту доходят с месячным опозданием. Андрей впервые оказался в дальнем плавании, он искренне ликовал по этому поводу, но вместе с тем к чувству восторга примешивался неприятный осадок, возникший при расставании с Наташей.
Нет, внешне ничего вроде бы и не произошло, девушка обещала ждать и писать при первой оказии, но что-то всё-таки неуловимо изменилось после той злополучной встречи у Летнего сада петербургской белой ночью.
Чёртова цыганка! Набормотала невесть что, смутила и словами своими, и особенно нелепой и неожиданной гибелью, как будто кто-то очень могущественный поспешил заткнуть гадалке рот самым надёжным способом – пока она не сказала слишком многого.
Дитя вступавшего в свои права технического двадцатого века, мичман Сомов никогда не увлекался ни спиритизмом, ни оккультными науками, ни прочей чертовщиной, оставляя эти занятия старым девам и представителям богемы, не знающим, чем ещё заняться. И уж конечно не мог он посоветоваться по этому вопросу с Завалишиным – тот просто посмеялся бы над ним, несмотря на существовавшие между ними дружеские отношения.
Но в те редкие вечерние часы, когда Андрей имел возможность полюбоваться с раскачивающейся на могучих океанских валах палубы броненосца «Орёл» роскошным звёздным небом – звёзды над морем видны гораздо лучше, чем с залитых светом газовых фонарей и новомодным электричеством улиц городов, – его раз за разом охватывало очень странное ощущение, какое-то неясное томление духа. Будто бы там, за звёздами, он, мичман флота российского Сомов (или не он даже, а некое иное существо, каким-то непонятным образом передавшее свою память Андрею), оставил нечто необычайно важное, составлявшее саму суть его бытия. Шептали что-то неведомые голоса, и возникали в сознании смутные видения когда-то пережитого, именно пережитого, а не рассказанного кем-то или прочитанного в какой-то книге. И чувство это одновременно и мучило, и доставляло удовольствие. Он видел…
…Звёзды, звёзды, звёзды… Звёзды без счёта… Алые всполохи и слепящие белые вспышки… Ощущение Силы, переполняющей всё моё существо, Силы, способной гасить эти звёзды…
И ещё – звёзды казались мичману ищущими глазами, ищущими его и… Наташу! Наверное, для человека рационалистического мышления самым правильным было бы обратиться к судовому доктору, но что-то удерживало Сомова от подобного шага.
Эскадра тем временем обогнула мыс Доброй Надежды. Позади остались назойливые английские крейсера, сопровождавшие русские корабли от Виго до Канарских островов, тропические ливни и удушающая жара Гвинейского залива, где эскадра пересекла незримую черту экватора. Даже яростный шторм у южной оконечности Африки казался морякам облегчением – он принёс с собой долгожданную прохладу.
А впереди их ждал Мадагаскар, и самое главное – новости, которых эскадра была лишена в течение продолжительного времени.
И новости эти оказались прескверными – 23 декабря 2004 года в бухте Носси-Бэ на Мадагаскаре Рожественский получил известие о падении Порт-Артура.
* * *
Участь оставшихся от всей Тихоокеанской эскадры семи крупных кораблей была плачевной – в море они больше не выходили, отдавая матросов и орудия на сухопутный фронт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72