Сделав страдальческое лицо, я взглянул на леди Илону Даровную. Она улыбнулась отстраненно и покачала головой, дав мне понять, что собирается сохранять нейтралитет в этом вопросе. Она рассматривала его как спор двух братьев, а не как конфликт между церковью и государством, в противном случае она бы встала на защиту Сергея.
От Сергея не ускользнуло, как мы обменялись взглядами, и он, не спуская с меня глаз, ждал. Боже мой, он был молод и убежден в своей правоте. Мое терпение давно бы лопнуло, не будь мне известно, что он поступал совершенно искренне. И спор он затеял не ради личной выгоды – иначе я бы быстро поставил его на место, – но ради тех, которые, как он думал, наждались в его покровительстве. Из самых лучших побуждений никогда ничего путного не выходило. Но, с другой стороны, он был прав с точки зрения политики. А это доказывало, что он прекрасно знал, как ко мне подступиться и как заставить меня слушать.
Я сдался, не скрывая своего недовольства; я уступил, но это не значило, что я изменил свое негативное отношение.
– Ладно. Делай, что хочешь. Я объявляю понедельник на следующей неделе днем всеобщего траура по нему. Будет крестьянам лишний день, чтобы напиться и отойти после попойки.
– О, Страд… – начал он обиженно.
Я отмахнулся от него.
– Я знаю их лучше, чем ты. Ты поступай, как тебе хочется, но я сомневаюсь, что хотя бы один из пятидесяти будет вести себя согласно твоим представлениям и настроению. Богач уверен, что и другие богаты, а умный человек полагает, что и остальные не обделены умом. Оба обычно бывают в шоке, раскрыв правду сего мира. Ты, мой дорогой братец, слишком благочестив.
Он откинулся назад и наконец тихо засмеялся. Над собой.
– Да, все правильно, набожность присуща не всем людям. Но я тебе вот что скажу: этот день очень важен для тех, кто верит в Бога, и он может изменить жизнь тех, кто отвергает его существование. Возможно, и для тебя он будет полезен.
Скажи мне кто-нибудь нечто подобное, и я бы его ударил, но Сергей только мягко укорял меня и это сошло ему с рук.
– Иди и подготовь все необходимое. Скажи казначею, чтобы выписал все, что тебе нужно. Я поставлю свою подпись позже.
Благодарность затеплилась на его бледном лице. Многих потрясла и расстроила неожиданная смерть Кира, но Сергею было особенно тяжело. Они были очень близки с молодым священником, не только как учитель и любимый ученик, но и как истинные друзья.
– Спасибо, брат, – сказал он, наградив меня неким подобием своей улыбки, и вышел.
– Думаю, от меня не требуется нацепить на себя нарукавную повязку, как это делают крестьяне, – пробурчал я.
– По-моему, достаточно простых черных одежд, – ответила леди Илона. – И твоя одежда более или менее соответствует случаю. – Мне нравится черный цвет.
– Тебе он идет, повелитель. – Она тоже накинула на плечи черную шаль, скрывшую ее небесного цвета одеяние, но черный был ей не к лицу и это слегка раздражало ее.
– Ты действительно думаешь, день траура по Киру – пустая трата времени?
– Да нет, просто я не хочу, чтобы люди считали, что в любую минуту они могут оставить свою работу и начать веселиться, как им вздумается, иначе праздникам не будет конца.
– Сомневаюсь, что они будут веселиться в этот день, повелитель.
– Спроси-ка лучше Алека. Он бывал а одной стране, где существовала традиция, согласно которой родственники умершего сажали покойника в углу и начинали танцевать и пить до тех пор, пока не валились на пол замертво.
– А мне такая традиция больше по душе, чем некоторые известные мне обряды. Надо будет запомнить. Лучше праздновать переход души в мир иной, чем похоронить себя заживо, когда кто-то покидает нас навечно. Все мы там будем.
Я отвел глаза и потер переносицу.
– Леди Илона, простите меня, но мне надо работать.
Темное облачко пробежало по ее светлому лицу, так как ей хорошо было видно, что мой рабочий стол пуст, но она поняла намек и поднялась.
– У меня тоже много дел, повелитель.
Я встал, мы раскланялись и она вышла, чеканя шаг и держа голову несколько выше, чем обычно. Плевать, она отлично знала, как я ненавижу напоминания о своей смертности. Вот и смерть Кира была таким неожиданным напоминанием, вдвойне неприятным, ведь он был моложе меня. Очевидно, я перешел ту грань, за которой начинают один за другим исчезать друзья детства. Что дальше? Смотреть, как на моих руках вздуваются вены и кожа покрывается сетью морщин? Скоро и мои ровесники, вроде Алека или Гунтера Коско, рассядутся возле камина, укутавшись в тряпки, и, покачивая головами, будут вспоминать отошедших в мир иной.
И поэтому присутствие искрящегося здоровьем Сергея было и подарком судьбы, и проклятьем. Я не мог не любить своего брата за его молодость и пылкое сердце. Я также питал к нему уважение как к искусному воину. Но все эти качества только подчеркивали нашу разницу в возрасте. Иногда его общество тяготило меня, так как всякий раз мне приходило в голову, сколько удивительных вещей ждало его впереди, в то время как я почти истратил отпущенный мне срок.
Правда, я вышел победителем из многих войн. Я превратил замок Равенлофт в сказочную жемчужину. Но что это такое по сравнению с неторопливым течением времени, которое невозможно повернуть вспять? Когда-то я, как Сергей, верил, что буду жить всегда. Я, как и тот богач из притчи, наконец-то встретился лицом к лицу с суровой правдой жизни. В течение трех мирных лет она росла во мне, как сорняк, и с каждым днем я чувствовал, как она все дальше и дальше пускала свои корни.
Алек Гуилем, похоже, понимал меня лучше всех, но он был слишком умен, чтобы говорить о таком в открытую.
– Найди себе женщину, Страд, – сказал он однажды, изучая мою кислую физиономию.
– Такое решение вопроса подходит тебе, но не удовлетворяет меня, – сухо ответил я.
– Может, это и не решит всех проблем, но зато немного отвлечет тебя. Найди себе какой-нибудь миленький цветочек и роди с ней двух-трех малюток. Можешь выбрать любую прямо здесь, у себя при дворе. – Ага, а она потянет за собой нескончаемую нить родственников, которые только спутают и усложнят наследование власти.
– Поговори с леди Илоной. Уверяю тебя, она знает высокорожденных сирот, растущих под ее присмотром. Ты – герой, и я гарантирую, любая из них будет просто счастлива носить гордое имя фон Заровичей.
– Мой брат Стурм так и поступил.
– Но Стурм мало понимает в государственных делах. Он прекрасно управляется с имением твоего отца, но можешь ли ты представить его правителем какой-либо страны? Получат ли его дети необходимые знания и опыт, чтобы мудро править людьми? Вряд ли, если они изберут его единственным примером для подражания. Боюсь, он может прислать сюда своего старшего поднабраться у тебя жизненного опыта…
И я буду относиться к нему, как к Сергею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59