Как выяснилось позже, этой было очень удачной мыслью. Вопреки моей инструкции какой-то смертный не спешил домой.
Это и разозлило и заинтриговало меня. Люди не могли безнаказанно меня ослушаться. Забыв об опасности, кто-то нарушил мое уединение впервые за двенадцать месяцев и я воспринял это вторжение как интересное испытание моей силы воли, а также как шанс поговорить с кем-то живым и проверить, несколько заметны были происшедшие во мне перемены. Мнение негодяев в подвале не имело для меня значения. Смешно было скрывать мою истинную суть от моего «винного погребка», они и так все про меня знали.
Я замер посередине моста, изучая моих посетителей. Ими оказались горный пони, щиплющий траву у сторожевой будки, и его укутанный в дорожный плащ хозяин. Капюшон был низко надвинут на лицо моего гостя: так высоко в горах можно замерзнуть ночью даже летом. Мы уставились друг на друга и молчали несколько минут. Потом пони, видимо, учуял мой запах, голова его дернулась, он издал пронзительный крик тревоги и натянул веревку.
То же самое творилось и с лошадьми в моих конюшнях. Животные либо приспосабливались ко мне, либо нет. Тех, кто меня не терпел, я в конце концов отпустил на волю возле фермерских домиков в долине.
Пони, хотя и не чувствуя себя чересчур счастливым в моем присутствии, наконец успокоился… если можно так назвать его состояние – напряженные ноги, трясущееся тело, покрытая потом спина. Его хозяин обернулся ко мне, обнаружив, что я подошел уже достаточно близко.
Это была крупная женщина тридцати лет, одетая в черное. Общепринятая в этих краях традиция для женщин в течение пяти лет носить траур по умершим, даже самому дальнему родственнику, сделала их повседневную одежду мрачной и безрадостной. Моя гостья, видимо, недавно потеряла кого-то из близких, так как ее тряпки не успели полинять и выгореть на солнце, но ей шел черный цвет, чего нельзя сказать о многих ее приятельницах. Ее плащ был соткан из натуральной шерсти и застегнут у горла булавкой со стеклянной головкой. Не богата, но и не бедна, где-то между. Наверное, жительница деревни; она выглядела слишком чистой, чтобы быть женой фермера или пасти коров.
– Приветствую вас, сэр, – произнесла она, вполне удовлетворительно имитируя манеры придворных.
– Ты что, не слышала о приказах, полученных бургомистрами? – требовательно спросил я, забыв о всяком предисловии. – Ты не должна здесь находиться.
– Слышала, сэр, но ничего не могу поделать. – Ее акцент слегка отличался от местного, речь лилась ровно и легко. – Объясни. Что побудило тебя нарушить запрет лорда Страда?
– Я – Дагмар Олавная, хозяйка Иммола, деревушки в нескольких днях езды отсюда…
– Я знаю.
Мои манеры не испугали ее, она просто кивнула, что поняла: географические подробности меня не интересовали. Она скорее всего принимала меня за одного из слуг, за равного себе по рангу.
– Я ехала в деревню Баровию с золотом лорда Страда, когда на нас напали воры…
– Которые все и украли.
От нее не ускользнули тяжелые саркастические нотки в моем голосе.
– Только половину. Они бы взяли и вторую половину, если бы не мои братья. Оба были ранены, когда они попытались задержать мерзавцев. Если вы мне не верите, пошлите кого-нибудь в госпиталь в деревню. Старший все еще без сознания, а младший не в состоянии говорить из-за швов, но он может кивать головой, отвечая на ваши вопросы. Я вплотную приблизился к ней и заглянул ей в глаза. Она не сдвинулась с места и с достоинством выдержала мой взгляд, но через какое-то время уверенность ее покинула. Без всякого усилия коснулся ее сознания. Коснулся… и обрел над ним власть.
– Ты не лжешь, Дагмар Олавная?
– Нет, – прошептала она.
Она была миловидной женщиной, а я никогда не мог устоять перед красотой. Жаль было бы засечь ее плетьми, как некоего бургомистра, который поведал мне похожую историю. Приятно знать, что она не врунишка, вроде того несчастного.
Я убрал свое влияние, дав ей придти в себя. Она моргнула, а затем продолжила свой рассказ, как будто я ее и не прерывал.
– Я явилась сюда, чтобы лорду Страду стало известно о преступлении. Я также намерена просить его дать Иммолу отсрочку, чтобы восполнить недостающую половину в наших сборах.
– Почему бы не отнять деньги у тех, кто их стащил?
– Они убежали в леса. Даже армия не найдет их теперь, не то что я и двое раненых мужчин, которые в течение недели не смогут влезть на лошадь. Тем более я не очень хорошо умею обращаться с оружием.
– А если бы умела, то бы отправилась в погоню?
Она собралась что-то ответить, но только глубоко вздохнула.
Как солнечный зайчик, который то сверкнет, то пропадет в волне бурной речки, на ее лице заиграло легкое подобие улыбки, намек на то, что она вообще-то могла смеяться. – Может быть, но не в одиночку. Это было бы неразумно.
– Очень неразумно, – подтвердил я, растягивая губы, но осекся, пытаясь избавиться и от этой гримасы, и от той мысли, изображением которой она являлась. Я отступил от женщины на шаг в сторону. – Вы передадите лорду Страду мой рассказ? – спросила она.
– Он уже выслушал его.
Она быстро соображала. В то время как некоторые крестьяне да и немало дворян вытаращили бы глаза и потребовали бы объяснений, она сразу все поняла и поклонилась.
– Простите меня, повелитель, я вас не узнала.
Я махнул ей рукой, но она низко опустила голову и не заметила моего движения.
– Распрямись, бургомистр Олавная.
Она подняла глаза… и как раз в этот момент один из моих слуг вышел на мост. Я привык к их внешнему виду и к ужасной вони, которую они распространяли вокруг себя, но и то и другое поразило Дагмар, не готовую к подобной встрече, как сильный удар меж глаз. Она отскочила в сторону и навалилась на своего пони, раскрыв рот, как будто не в силах сдержать рвущийся из самого сердца крик, но не издала и звука. Похоже, она забыла, как кричать.
Ее пони орал за двоих. Он подался назад с почти человеческим воплем ужаса и из кожи вон лез, силясь разорвать веревку. Во мне проснулись инстинкты всадника и конюха, я шагнул к нему и практически машинально схватил его за уздечку. Если он сбежит, то еще до рассвета станет ужином волков. Я притянул к себе его голову и, особо не церемонясь и более грубо, чем его хозяйку, подчинил его своей воле. Он притих, но продолжал дрожать, как осиновый лист.
Дагмар спряталась за дерево, переводя глаза с меня на застывших в ожидании слуг. Если я правильно понял выражение ее лица, она пыталась решить, кто из нас ужаснее. Я мог бы успокоить ее, как и пони, но это был подходящий момент, чтобы раз и навсегда отбить у крестьян охоту приближаться к замку. Чрезвычайно пугливые и суеверные, они сюда больше не сунутся, много им не нужно.
– Они не обидят тебя, – сказал я, глядя из-за пони на Дагмар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Это и разозлило и заинтриговало меня. Люди не могли безнаказанно меня ослушаться. Забыв об опасности, кто-то нарушил мое уединение впервые за двенадцать месяцев и я воспринял это вторжение как интересное испытание моей силы воли, а также как шанс поговорить с кем-то живым и проверить, несколько заметны были происшедшие во мне перемены. Мнение негодяев в подвале не имело для меня значения. Смешно было скрывать мою истинную суть от моего «винного погребка», они и так все про меня знали.
Я замер посередине моста, изучая моих посетителей. Ими оказались горный пони, щиплющий траву у сторожевой будки, и его укутанный в дорожный плащ хозяин. Капюшон был низко надвинут на лицо моего гостя: так высоко в горах можно замерзнуть ночью даже летом. Мы уставились друг на друга и молчали несколько минут. Потом пони, видимо, учуял мой запах, голова его дернулась, он издал пронзительный крик тревоги и натянул веревку.
То же самое творилось и с лошадьми в моих конюшнях. Животные либо приспосабливались ко мне, либо нет. Тех, кто меня не терпел, я в конце концов отпустил на волю возле фермерских домиков в долине.
Пони, хотя и не чувствуя себя чересчур счастливым в моем присутствии, наконец успокоился… если можно так назвать его состояние – напряженные ноги, трясущееся тело, покрытая потом спина. Его хозяин обернулся ко мне, обнаружив, что я подошел уже достаточно близко.
Это была крупная женщина тридцати лет, одетая в черное. Общепринятая в этих краях традиция для женщин в течение пяти лет носить траур по умершим, даже самому дальнему родственнику, сделала их повседневную одежду мрачной и безрадостной. Моя гостья, видимо, недавно потеряла кого-то из близких, так как ее тряпки не успели полинять и выгореть на солнце, но ей шел черный цвет, чего нельзя сказать о многих ее приятельницах. Ее плащ был соткан из натуральной шерсти и застегнут у горла булавкой со стеклянной головкой. Не богата, но и не бедна, где-то между. Наверное, жительница деревни; она выглядела слишком чистой, чтобы быть женой фермера или пасти коров.
– Приветствую вас, сэр, – произнесла она, вполне удовлетворительно имитируя манеры придворных.
– Ты что, не слышала о приказах, полученных бургомистрами? – требовательно спросил я, забыв о всяком предисловии. – Ты не должна здесь находиться.
– Слышала, сэр, но ничего не могу поделать. – Ее акцент слегка отличался от местного, речь лилась ровно и легко. – Объясни. Что побудило тебя нарушить запрет лорда Страда?
– Я – Дагмар Олавная, хозяйка Иммола, деревушки в нескольких днях езды отсюда…
– Я знаю.
Мои манеры не испугали ее, она просто кивнула, что поняла: географические подробности меня не интересовали. Она скорее всего принимала меня за одного из слуг, за равного себе по рангу.
– Я ехала в деревню Баровию с золотом лорда Страда, когда на нас напали воры…
– Которые все и украли.
От нее не ускользнули тяжелые саркастические нотки в моем голосе.
– Только половину. Они бы взяли и вторую половину, если бы не мои братья. Оба были ранены, когда они попытались задержать мерзавцев. Если вы мне не верите, пошлите кого-нибудь в госпиталь в деревню. Старший все еще без сознания, а младший не в состоянии говорить из-за швов, но он может кивать головой, отвечая на ваши вопросы. Я вплотную приблизился к ней и заглянул ей в глаза. Она не сдвинулась с места и с достоинством выдержала мой взгляд, но через какое-то время уверенность ее покинула. Без всякого усилия коснулся ее сознания. Коснулся… и обрел над ним власть.
– Ты не лжешь, Дагмар Олавная?
– Нет, – прошептала она.
Она была миловидной женщиной, а я никогда не мог устоять перед красотой. Жаль было бы засечь ее плетьми, как некоего бургомистра, который поведал мне похожую историю. Приятно знать, что она не врунишка, вроде того несчастного.
Я убрал свое влияние, дав ей придти в себя. Она моргнула, а затем продолжила свой рассказ, как будто я ее и не прерывал.
– Я явилась сюда, чтобы лорду Страду стало известно о преступлении. Я также намерена просить его дать Иммолу отсрочку, чтобы восполнить недостающую половину в наших сборах.
– Почему бы не отнять деньги у тех, кто их стащил?
– Они убежали в леса. Даже армия не найдет их теперь, не то что я и двое раненых мужчин, которые в течение недели не смогут влезть на лошадь. Тем более я не очень хорошо умею обращаться с оружием.
– А если бы умела, то бы отправилась в погоню?
Она собралась что-то ответить, но только глубоко вздохнула.
Как солнечный зайчик, который то сверкнет, то пропадет в волне бурной речки, на ее лице заиграло легкое подобие улыбки, намек на то, что она вообще-то могла смеяться. – Может быть, но не в одиночку. Это было бы неразумно.
– Очень неразумно, – подтвердил я, растягивая губы, но осекся, пытаясь избавиться и от этой гримасы, и от той мысли, изображением которой она являлась. Я отступил от женщины на шаг в сторону. – Вы передадите лорду Страду мой рассказ? – спросила она.
– Он уже выслушал его.
Она быстро соображала. В то время как некоторые крестьяне да и немало дворян вытаращили бы глаза и потребовали бы объяснений, она сразу все поняла и поклонилась.
– Простите меня, повелитель, я вас не узнала.
Я махнул ей рукой, но она низко опустила голову и не заметила моего движения.
– Распрямись, бургомистр Олавная.
Она подняла глаза… и как раз в этот момент один из моих слуг вышел на мост. Я привык к их внешнему виду и к ужасной вони, которую они распространяли вокруг себя, но и то и другое поразило Дагмар, не готовую к подобной встрече, как сильный удар меж глаз. Она отскочила в сторону и навалилась на своего пони, раскрыв рот, как будто не в силах сдержать рвущийся из самого сердца крик, но не издала и звука. Похоже, она забыла, как кричать.
Ее пони орал за двоих. Он подался назад с почти человеческим воплем ужаса и из кожи вон лез, силясь разорвать веревку. Во мне проснулись инстинкты всадника и конюха, я шагнул к нему и практически машинально схватил его за уздечку. Если он сбежит, то еще до рассвета станет ужином волков. Я притянул к себе его голову и, особо не церемонясь и более грубо, чем его хозяйку, подчинил его своей воле. Он притих, но продолжал дрожать, как осиновый лист.
Дагмар спряталась за дерево, переводя глаза с меня на застывших в ожидании слуг. Если я правильно понял выражение ее лица, она пыталась решить, кто из нас ужаснее. Я мог бы успокоить ее, как и пони, но это был подходящий момент, чтобы раз и навсегда отбить у крестьян охоту приближаться к замку. Чрезвычайно пугливые и суеверные, они сюда больше не сунутся, много им не нужно.
– Они не обидят тебя, – сказал я, глядя из-за пони на Дагмар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59