– Все совсем по-другому, когда у тебя растут собственные дети, – произнес он. Не в первый раз он удивлял меня сверхъестественной способностью читать мои мысли. То ли он и вправду обладал даром проникать в чужое сознание, то ли настолько хорошо изучил меня за все эти годы, что мог отгадать, что творилось в моей душе.
– По-другому? Почему?
– Потому что это твоя плоть и кровь, часть тебя самого. Вот в чем разница, Страд. Найди себе какую-нибудь милашку и если боги улыбнутся вам, то через девять лун ты будешь держать в ладонях свое собственное бессмертие. Намного лучше, чем драться за него с мечом в руках, и волшебства в этом больше, чем во всех книгах вместе взятых, которые ты насобирал за эти годы.
Я угрюмо посмотрел на книги. Несмотря на то, что в условиях войны многое приходилось делать на ходу, на лету и наспех, я умудрился подобрать и собрать целую библиотеку. Не так много, как мне хотелось бы, оставалось еще огромное пространство, которое мне предстояло заставить полками с книгами. Все знания и мудрость мира, заключенные под их обложками, казались мне бесполезными и неспособными заполнить пустоту в сердце. Но я знал, что такое настроение недолговечно и скоро я опять с головой окунусь в чтение и эксперименты с магией, однако слова Алека преследовали меня повсюду, смущая мой покой. Ведь он, в конце концов, был прав.

* * * * *
День общенационального траура был отмечен бесконечными богослужениями в церкви. С утра я помолился за Кира и вечный покой его души, а затем до вечера просидел в библиотеке. Никто не работал, вся страна питалась тем, что приготовили накануне. Для меня это было не в диковинку. Я подкрепился сыром, вином и клубникой (повар и инженер так ничего с плитой и не придумали).
Сергей, несмотря на то, что он еще не принял духовный сан, стал носить особый волшебный талисман как символ приближающейся церемонии. Он разволновался, увидев его в первый раз, так как на него нахлынули воспоминания о родном доме, связанные с тем, что очень скоро ему предстояло занять место Кира.
– Я не уверен, что достоин этого, – доверительно поведал он мне позже.
– Никто не может сказать, что достоин быть преемником Великого жреца, – сказал я, вызвав у Сергея бурю восторга своим мудрым, как ему показалось, ответом. Он обнял меня, шепча на ухо слова благодарности, и потом выбежал из комнаты и поспешил уединиться для молитвы.
Леди Илона вела богослужения в церкви, превратив их в красивое и печальное зрелище. Когда я был там, я заметил, что Сергей следит за каждым ее движением с балкона, выходящего на часовню. Очень скоро и ему придется выполнять то же самое, и он изучал ее манеру вести себя, нахмурившись от напряжения. Никто не мог упрекнуть его за такую искреннюю заинтересованность, и хотя у него не было опыта, он обещал стать хорошим жрецом, может потому, что обладал покорностью и скромностью, которых я лишился благодаря старику Зараку и его затее с чисткой пола.
День траура начался и кончился; и церковь зажила своей прежней незаметной тихой жизнью, соблюдая старинные обряды и распевая религиозные гимны. Сергей вступит в должность только по истечении определенного срока, и теперь, будучи не в состоянии посвятить себя делу богов, он маялся от безделья. Наконец, как настоящий фон Зарович, он придумал себе другое занятие и стал ездить в деревню Баровию, нередко оставаясь там на ночь.
Как солдат, я мог себе представить, что он делал, но это не состыковывалось с тем, что каждый вправе был ожидать от будущего священника. Мне это, впрочем, казалось вполне естественным и безобидным… до тех пор, пока Алек не сообщил мне, что мой брат работал среди бедняков. Слухи о захвате Рыжего Лукаса разлетелись по всей стране и теперь в деревнях любили рассказывать, как Сергей одной рукой поймал и обезглавил разбойника, а заодно и его шайку. Ничто не могло поколебать их уверенности, что все именно так и было, и, где бы ни появлялся их герой, на него обрушивался шквал аплодисментов, поздравлений и цветов. Сергей же лез из кожи вон, чтобы поднять престиж церкви и собирался построить приют для больных.
Эти новости меня огорчили.
– Он только тренируется для своей профессии, повелитель.
– Все эти штучки хороши для священника, но не для Сергея. Наденет сутану и пусть делает, что хочет, но пока у него нет никакого права вытворять подобные фокусы. – Какой от этого вред?
– Ты и глазом не успеешь моргнуть, как все оборванцы и попрошайки стекутся в деревню, протягивая к нему руки и уповая на бога. У мальчишки мягкое сердце, но у него еще слишком мало опыта, чтобы раскусить того, кто пытается сыграть на его доброте. Плохо и то, что люди могут подумать, что он действует от имени всех фон Заровичей. Я этого не потерплю.
– Почему бы и нет? Как его щедрость может угрожать твоему славному имени?
Я откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул. – Представь на секунду, ты один из бургомистров и ты только что собрал налоги и отправил их в государственную казну. Потом до тебя доходят слухи, что граф Сергей фон Зарович помогает бедным в Баровии. Какой чудесный молодой человек, думаешь ты и вдруг задаешь себе вопрос: а откуда же он берет деньги? Ты отдал деньги, чтобы чинить дороги и укреплять границы государства, а он выбрасывает их на ветер, пытаясь накормить вечно голодных. Может, он взял как раз твои деньги? Разве сойдет ему это с рук? И разве ты не заявишь, что, будучи в равной степени голодными, твои люди заслуживают таких же щедрых подарков? Ты наверняка решишь даже, что если уж у брата лорда Страда денег куры не клюют, то хватит ему на следующий год и половины обычной суммы, в конце концов…
– Ага, я понял, куда ты клонишь, Страд. Сергей помогает одной маленькой деревушке, но ломается вся государственная система.
– Перестань смеяться, Алек. Я серьезно. Если эти свиньи надумают устроить восстание, то, как ты думаешь, сколько мы продержимся?
– А у тебя есть основания ожидать восстания?
Я не ответил, дав ему время самому поразмышлять на эту тему. Он был умен; ему потребовалось не больше минуты, чтобы сделать свои выводы.
– Кого ты подозреваешь?
– Всех.
Он опешил.
– Я знаю, что кто-то может нарушить клятву верности, подписанную кровью, но чтобы все?
– Или кто-то один, обладающий силой, чтобы заставить остальных. Он или она могут что-то пообещать, обронить нужное словечко за чаркой вина. «Как вам известно, наступили смутные времена. Боги запрещают преступать закон, но случись что-нибудь с графом Страдом, я надеюсь, что могу рассчитывать на вашу поддержку». Да ты знаешь, как это обычно происходит…
Алек свел брови к переносице и прищурил глаза; его тонкие губы изогнулись в усмешке. Он в упор посмотрел на меня.
– Итак… в лагере – предатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59