Я…
Смех звучал все громче, разрастаясь и заполняя собой комнату, мою голову. Я зажал уши руками. Кинжал я уронил на пол. Кто бы или что бы там ни находилось вместе со мной в спальне, его не уничтожить таким несерьезным оружием.
Я столкнулся с чем-то выше моего разумения, однако моего опыта было достаточно, чтобы понять, чем это мне грозило. Тем не менее оно бы не явилось сюда против моей воли, а значит, я имел над ним определенную власть. Выгнать его не составит труда: я хорошо представлял себе, как это сделать, если потребуется.
– Страд, – на сей раз говорила Илона шепотом. – Ты звал меня. Разве ты не хочешь, чтобы исполнилось твое Заветное Желание?
– Разве ты не хочешь, чтобы исполнилось твое Заветное Желание? – ласково вторила ей Татьяна.
– Или ты отдашь ее своему брату? – спросил Сергей.
– Ты отдашь меня своему брату? – скорбно вопрошала Татьяна.
О боги, оно в точности знало, что сказать мне.
– Ты позволишь ей уйти? – задал вопрос Алек.
– Нет… она будет моей, – мысленно прошептал я. Не подумал, а именно прошептал. Они услышали меня. И засмеялись. – Что ты сделаешь, чтобы получить ее? – Алек опять.
Я старался не отвечать, но где-то в подсознании вопрос всплыл сам собой: а что от меня требуется?
– Ничего сверх твоих возможностей и способностей, Страд.
Я мог поклясться, что это был голос Алека, но раньше я никогда не замечал в его манере обращаться со мной ничего, даже отдаленно напоминающего то презрение, которое я слышал теперь в его словах. – Начнем?
Чтобы выиграть время и подумать немного, я неопределенным жестом указал на стол.
– Но ритуал… Я не…
– Ничего сверх твоих возможностей или способностей, – сказала Татьяна тем тоном, который только из уст очень опытной куртизанки не прозвучал бы как оскорбление. Я почувствовал, как ее рука или что-то вроде ее руки, нежное и мягкое словно перышко, погладило меня по щеке. Я даже учуял запах ее духов.
– Ничего сверх твоих возможностей или способностей, – усмехнулся Сергей, его рука протянулась ко мне и схватила меня за горло. Она была больше и от нее пахло солдатским потом, кровью и просмоленной кожей.
Я не успел оторвать ее от себя. Она исчезла, как будто ее и не было.
– Что ты?
Голоса слились воедино и рассыпались на мелкие кусочки надо мной, вокруг, внутри меня. Не имея реального воплощения, они вдруг как будто потяжелели и навалились на меня. Громко… и с трудом стучало мое сердце. Кровь замерзала и затвердевала в моих жилах, и я закричал от ужаса, протестуя, защищаясь. Голоса засмеялись над моей болью, и от этого звука они приняли единую, гигантскую форму.
Я находился в полнейшей темноте. Призрак был еще темнее.
Он кривлялся, и извивался, и неритмично пульсировал, – наслаждаясь моими страданиями, страдая от чрезмерного наслаждения, – и шептал о вещах еще более страшных, чем он сам; о том, что я знал и чего не знал; о том, о чем нельзя говорить, но о чем уже было сказано. И с каждым словом он рос, становясь все больше и больше, заполняя собой всю комнату. Его присутствие давило на меня своей черной массой, давило так, что колени мои подогнулись и я рухнул как подкошенный, распластался на полу, чувствуя на себе тяжесть тьмы и не находя в себе сил кричать, даже мысленно.
Потом все кончилось.
Я перевернулся на спину, царапая ногтями грудь, которую, как мне казалось, стягивали железные цепи, но ничего не ощутил. Ни сломанных ребер, ни выжженного сердца…
Пока что нет. В следующий раз. Оно вернется и согнет меня в…
Я знал это. Я знал, что это было. Мы были старые, старые приятели.
Сама Смерть пришла ко мне в гости.
Мое сердце билось все тише, слабея от собственной инертности. Оно выбивалось из сил, колотя о кости. Пустая трата времени перед лицом неизбежного. Смерть разлилась вокруг меня, как океанский прилив.
Я открывал и закрывал рот, будучи не в состоянии ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Смерть зашевелилась… и отступила. На мгновение.
– Ты явилась за мной? Если так, то забирай меня и будь ты проклята.
Молчание. Я ждал, слушая наводящие на меня ужас, медленные удары моего сердца. Затем:
– Я пришла… чтобы помочь, – ответила она сразу всеми голосами.
Последний ее фокус. Последняя подковырка перед тем, как утащить меня в ад.
– Ты хорошо кормил меня, – продолжала она.
Боги, а она права: все эти нескончаемые годы войны. Скольких я убил? И какое это имеет значение теперь?
– Ты заслуживаешь награды.
«Да, – подумал я печально. – Еще одна смерть ради Смерти. Когда не с кем воевать, у погрязшего в крови воина нет другого выбора».
– Особой награды, Страд фон Зарович, – настаивала она.
Какая награда?
Тогда в ее голосах появились таинственные нотки:
– Ты мечтаешь о невесте брата, о своей потерянной молодости. Я уберу соперника с твоей дороги и ты перестанешь стареть…
Избавиться от Сергея, приостановить течение времени, признаться в любви Татьяне – не это ли я видел в своих снах тысячи раз? Мое Заветное Желание. Ложь. Наверное. Могла ли Смерть лгать? Почему бы и нет? Ей-то какое дело? Для нее я не более чем смертный, обреченный сгинуть в ее ненасытной утробе.
– …если ты выполнишь все, о чем я тебе скажу.
Вот оно. Переговоры, торговля, заключение сделки. Чего она хочет? Чего она вообще может хотеть от меня?
– Ничего сверх твоих возможностей или способностей, – отчетливо произнесла Татьяна.
Железные оковы перестали сдавливать мне грудь. Я сглотнул и закашлялся. Тьма отступила, но не ушла. Она ждала моего ответа. И я не знал, как долго она здесь пробудет.
Недолго.
Она ждала. Молча. Я слышал только свое затрудненное дыхание и тихий скрип суставов, когда я выпрямился и сел на полу.
Она ждала. Минуту. Две. Я вытер пот со лба, кожа моя была холоднее льда.
Она ждала… потом начала удаляться. Я чувствовал, как она уходит. Уходит, отнимая у меня последнюю надежду. Мою последнюю надежду.
Татьяна.
Уходит.
– Что я должен сделать? – прошептал я. Она остановилась.
Повернулась ко мне.
И захохотала.
* * * * *
Мои пальцы потеряли чувствительность и тряслись, но все же я умудрился, ударив кремнем о железную болванку, высечь первую слабую искру и зажечь свечу, а от нее все остальное. В спальне ничего не изменилось. В воздухе не ощущалось ничего необычного. Нигде и намека, что кто-то здесь был вместе со мной. Призрак испарился; но я чувствовал – или воображал, – что он притаился где-то поблизости, как кто-то, подслушивающий из соседней комнаты.
Дрожь унялась после того, как я влил в себя порядочную порцию «Туики». Так как она крепче, чем обычное вино, она быстро согрела мои внутренности и успокоила нервы. Несмотря на то, что я недолюбливал жителей Баровии, я не мог не отдать им должное и не признать, что они готовили отличное бренди.
При зажженных свечах и вернувшейся способности видеть события, в которых я оказался замешанным, должны были бы стереться в памяти, как сон после пробуждения, но только не на этот раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Смех звучал все громче, разрастаясь и заполняя собой комнату, мою голову. Я зажал уши руками. Кинжал я уронил на пол. Кто бы или что бы там ни находилось вместе со мной в спальне, его не уничтожить таким несерьезным оружием.
Я столкнулся с чем-то выше моего разумения, однако моего опыта было достаточно, чтобы понять, чем это мне грозило. Тем не менее оно бы не явилось сюда против моей воли, а значит, я имел над ним определенную власть. Выгнать его не составит труда: я хорошо представлял себе, как это сделать, если потребуется.
– Страд, – на сей раз говорила Илона шепотом. – Ты звал меня. Разве ты не хочешь, чтобы исполнилось твое Заветное Желание?
– Разве ты не хочешь, чтобы исполнилось твое Заветное Желание? – ласково вторила ей Татьяна.
– Или ты отдашь ее своему брату? – спросил Сергей.
– Ты отдашь меня своему брату? – скорбно вопрошала Татьяна.
О боги, оно в точности знало, что сказать мне.
– Ты позволишь ей уйти? – задал вопрос Алек.
– Нет… она будет моей, – мысленно прошептал я. Не подумал, а именно прошептал. Они услышали меня. И засмеялись. – Что ты сделаешь, чтобы получить ее? – Алек опять.
Я старался не отвечать, но где-то в подсознании вопрос всплыл сам собой: а что от меня требуется?
– Ничего сверх твоих возможностей и способностей, Страд.
Я мог поклясться, что это был голос Алека, но раньше я никогда не замечал в его манере обращаться со мной ничего, даже отдаленно напоминающего то презрение, которое я слышал теперь в его словах. – Начнем?
Чтобы выиграть время и подумать немного, я неопределенным жестом указал на стол.
– Но ритуал… Я не…
– Ничего сверх твоих возможностей или способностей, – сказала Татьяна тем тоном, который только из уст очень опытной куртизанки не прозвучал бы как оскорбление. Я почувствовал, как ее рука или что-то вроде ее руки, нежное и мягкое словно перышко, погладило меня по щеке. Я даже учуял запах ее духов.
– Ничего сверх твоих возможностей или способностей, – усмехнулся Сергей, его рука протянулась ко мне и схватила меня за горло. Она была больше и от нее пахло солдатским потом, кровью и просмоленной кожей.
Я не успел оторвать ее от себя. Она исчезла, как будто ее и не было.
– Что ты?
Голоса слились воедино и рассыпались на мелкие кусочки надо мной, вокруг, внутри меня. Не имея реального воплощения, они вдруг как будто потяжелели и навалились на меня. Громко… и с трудом стучало мое сердце. Кровь замерзала и затвердевала в моих жилах, и я закричал от ужаса, протестуя, защищаясь. Голоса засмеялись над моей болью, и от этого звука они приняли единую, гигантскую форму.
Я находился в полнейшей темноте. Призрак был еще темнее.
Он кривлялся, и извивался, и неритмично пульсировал, – наслаждаясь моими страданиями, страдая от чрезмерного наслаждения, – и шептал о вещах еще более страшных, чем он сам; о том, что я знал и чего не знал; о том, о чем нельзя говорить, но о чем уже было сказано. И с каждым словом он рос, становясь все больше и больше, заполняя собой всю комнату. Его присутствие давило на меня своей черной массой, давило так, что колени мои подогнулись и я рухнул как подкошенный, распластался на полу, чувствуя на себе тяжесть тьмы и не находя в себе сил кричать, даже мысленно.
Потом все кончилось.
Я перевернулся на спину, царапая ногтями грудь, которую, как мне казалось, стягивали железные цепи, но ничего не ощутил. Ни сломанных ребер, ни выжженного сердца…
Пока что нет. В следующий раз. Оно вернется и согнет меня в…
Я знал это. Я знал, что это было. Мы были старые, старые приятели.
Сама Смерть пришла ко мне в гости.
Мое сердце билось все тише, слабея от собственной инертности. Оно выбивалось из сил, колотя о кости. Пустая трата времени перед лицом неизбежного. Смерть разлилась вокруг меня, как океанский прилив.
Я открывал и закрывал рот, будучи не в состоянии ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Смерть зашевелилась… и отступила. На мгновение.
– Ты явилась за мной? Если так, то забирай меня и будь ты проклята.
Молчание. Я ждал, слушая наводящие на меня ужас, медленные удары моего сердца. Затем:
– Я пришла… чтобы помочь, – ответила она сразу всеми голосами.
Последний ее фокус. Последняя подковырка перед тем, как утащить меня в ад.
– Ты хорошо кормил меня, – продолжала она.
Боги, а она права: все эти нескончаемые годы войны. Скольких я убил? И какое это имеет значение теперь?
– Ты заслуживаешь награды.
«Да, – подумал я печально. – Еще одна смерть ради Смерти. Когда не с кем воевать, у погрязшего в крови воина нет другого выбора».
– Особой награды, Страд фон Зарович, – настаивала она.
Какая награда?
Тогда в ее голосах появились таинственные нотки:
– Ты мечтаешь о невесте брата, о своей потерянной молодости. Я уберу соперника с твоей дороги и ты перестанешь стареть…
Избавиться от Сергея, приостановить течение времени, признаться в любви Татьяне – не это ли я видел в своих снах тысячи раз? Мое Заветное Желание. Ложь. Наверное. Могла ли Смерть лгать? Почему бы и нет? Ей-то какое дело? Для нее я не более чем смертный, обреченный сгинуть в ее ненасытной утробе.
– …если ты выполнишь все, о чем я тебе скажу.
Вот оно. Переговоры, торговля, заключение сделки. Чего она хочет? Чего она вообще может хотеть от меня?
– Ничего сверх твоих возможностей или способностей, – отчетливо произнесла Татьяна.
Железные оковы перестали сдавливать мне грудь. Я сглотнул и закашлялся. Тьма отступила, но не ушла. Она ждала моего ответа. И я не знал, как долго она здесь пробудет.
Недолго.
Она ждала. Молча. Я слышал только свое затрудненное дыхание и тихий скрип суставов, когда я выпрямился и сел на полу.
Она ждала. Минуту. Две. Я вытер пот со лба, кожа моя была холоднее льда.
Она ждала… потом начала удаляться. Я чувствовал, как она уходит. Уходит, отнимая у меня последнюю надежду. Мою последнюю надежду.
Татьяна.
Уходит.
– Что я должен сделать? – прошептал я. Она остановилась.
Повернулась ко мне.
И захохотала.
* * * * *
Мои пальцы потеряли чувствительность и тряслись, но все же я умудрился, ударив кремнем о железную болванку, высечь первую слабую искру и зажечь свечу, а от нее все остальное. В спальне ничего не изменилось. В воздухе не ощущалось ничего необычного. Нигде и намека, что кто-то здесь был вместе со мной. Призрак испарился; но я чувствовал – или воображал, – что он притаился где-то поблизости, как кто-то, подслушивающий из соседней комнаты.
Дрожь унялась после того, как я влил в себя порядочную порцию «Туики». Так как она крепче, чем обычное вино, она быстро согрела мои внутренности и успокоила нервы. Несмотря на то, что я недолюбливал жителей Баровии, я не мог не отдать им должное и не признать, что они готовили отличное бренди.
При зажженных свечах и вернувшейся способности видеть события, в которых я оказался замешанным, должны были бы стереться в памяти, как сон после пробуждения, но только не на этот раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59