Уингэм молчал, боясь произнести неосторожное слово. Он хорошо помнил страшную ночную битву с горгульями и не хотел, чтобы повторилось что-то подобное.
– Ты должен согласиться, что провозглашение Ваасы…
– Д'эрт, – перебил его орк. – Слово «Вааса» может использоваться, когда речь идет о временах прошедших, а не о настоящем.
– Ты должен согласиться, что провозглашение королевства монархом и лордом, о которых до недавнего времени никто в Бладстоуне не слышал, – событие исключительное, – закончил Уингэм, стараясь говорить обтекаемо и не вступать в открытое противостояние. – И конечно, мы все изумлены, поскольку есть другой король, провозгласивший эту землю своей.
– Король Гарет правит в Дамаре, – поправил его орк. – Он официально не присоединил к своим владениям землю, ранее называвшуюся Ваасой, он лишь настаивал на том, чтобы очистить ее от «мрази», в числе коей он также подразумевает народ, кровь которого течет и в ваших жилах, добрый господин, или это не так?
Толпа полуорков заволновалась, начались громкие перешептывания.
– Но, разумеется, его величество предвидел ваше удивление, – продолжал орк – И наверное, еще более бурной, как считает лорд Джарлакс, станет встреча, ожидающая вашего гонца, который будет послан к Воротам Д'эрт, ранее известным как Ворота Ваасы, и далее через перевал Бладстоун в город с таким же названием. – И он протянул Уингэму другой свиток, скрепленный восковой печатью. – Король Артемис Первый лишь просит вас, и это, безусловно, в ваших же интересах, отправить гонца к королю Гарету и сообщить о рождении королевства Д'эрт. Со стороны короля Гарета будет мудро тотчас же прекратить беззаконные убийства в пределах этой страны ради мира между нашими государствами. Воистину, – завершил орк с церемонным поклоном, – мир и гармония – все, чего жаждет его величество король Артемис Первый.
Уингэм молчал: а что тут скажешь? Он принял пергамент, посмотрел на незнакомую печать из странного, зеленого воска и озадаченно переглянулся с ошарашенными старейшинами.
Орк же тем временем невозмутимо направился к городским воротам, и никто даже не пытался его задержать.
* * *
– А тебе понравилось, – сказал Джарлакс с хитрой улыбкой, на которую Киммуриэль не ответил.
– Я теперь неделю буду чесаться после этой орочьей шкуры, – проворчал он.
– Но смотрелся ты в ней неплохо.
Псионик зло посмотрел на него, что было нехарактерно для обычно невозмутимого дроу.
– Теперь вести быстро достигнут Дамары, – довольно проговорил Джарлакс. – Наверняка Уингэм поторопится отправить туда Аррайан или другого мага, пока снег не завалил дороги.
– Почему же мы не подождали, пока пойдет снег? Ты предоставил Гарету возможность добраться сюда быстрее и легче.
– Предоставил возможность? – переспросил Джарлакс, облокачиваясь на перила. – Друг мой, да я рассчитываю на это! Мне совсем не хочется, чтобы этот ненормальный Нелликт оказался здесь один, без всякого противовеса, а Гарет, я надеюсь, более рассудителен, чем обведенный вокруг пальца глава Цитадели Убийц. Прибудет Гарет – начнется политика, а один на один с Нелликтом – это просто сведение личных счетов.
– Просто твой приятель – дурак.
– Разве можно ждать терпения от человека? – возразил Джарлакс. – Они ведь так мало живут. Он лишь поторопил события. Гарет все равно начал бы действовать, какая разница – сейчас, до прихода зимы, или с началом весенних дождей? Лучше уж стравить его с Нелликтом здесь, у стен замка, чем иметь дело с каждым по отдельности.
* * *
Плачевность положения Атрогейта, заключенного в тюрьму, несколько скрашивало обилие еды и выпивки, щедро доставляемых тюремщиками. И дворф компенсировал свое горе – правда, слова такого он не знал и предпочитал говорить «заливал» – галлонами эля и заедал горами еды.
Так он целыми днями сидел на жесткой койке в маленькой камере, которая была не так уж и плоха, набивал рот хлебом и пирогами, опрокидывал в себя целые фляги напитков, а чтобы убить время в промежутках, орал свои любимые дворфские песни, вроде «Скакалочка из орочьих кишок» и «Расти бороду, женщина, а то зимой отморозишь сиськи». Последнюю он приберегал для тех дней, когда за дверью дежурила женская смена, и в особенно пикантных местах принимался кричать во всю глотку.
Но как ни пытался Атрогейт делать вид, что ему все нипочем, он помимо воли прислушивался к мерному стуку, доносившемуся сквозь высокое окошко его камеры. Как-то лунной ночью, когда охранник за дверью мирно сопел во сне, дворф приставил койку к стене и, забравшись по ней, смог выглянуть наружу.
Там строили виселицу с длинным люком и длинной балкой, на которой могло поместиться не меньше семи петель.
Атрогейта обвинили в преступлениях против короля Гарета, и он отлично знал, какое наказание бывает за измену. И хотя он, как мог, помогал следствию и даже выдал нескольких шпионов Цитадели в Гелиогабалусе – эти люди, кстати, никогда ему не нравились, – королевские дознаватели ничем не намекнули, что с него может быть снято обвинение или хотя бы уменьшено наказание.
Зато у него были мед, эль и вдосталь еды. Можно откормиться настолько, что балка переломится, и тогда он просто сломает себе шею, а не будет болтаться на глазах у толпы зевак, судорожно дергая руками и ногами. Атрогейт несколько раз видел повешение – позорный конец для дворфа, на счету которого столько подвигов.
Может, попробовать договориться, чтобы имя его сохранили в списке лучших в Воротах Ваасы…
Однажды днем, когда он в очередной раз обмозговывал эту мысль, дверь его камеры неожиданно распахнулась и на пороге возникла знакомая фигура.
– Ах, Атрогейт, даже нашей затяжной зимы не хватит, чтобы ты хоть чуть-чуть сбросил вес к весне, – сказал вместо приветствия Селедон Кирни.
– Эльфы пусть худеют, – буркнул Атрогейт, зная, что в жилах обаятельного посетителя течет немало эльфийской крови. – Это им надо выгибаться и выкручиваться, чтобы уклоняться от боевого молота.
– По-твоему, это глупо?
– Пф! – презрительно фыркнул дворф.
– А если представить вместо молота отличный эльфийский меч?
– Да я бы схватил его и сломал, а потом так бы сдавил тебя в объятиях, что мало не показалось бы.
Селедон усмехнулся.
– Что, не веришь? – воскликнул Атрогейт. – Тогда иди за своим мечом да прихвати смычок! Я согну твой меч в дугу, а потом сыграю тебе такую музычку, что сам отплясывать начнешь.
– Я нисколько не сомневаюсь, что все это в твоих силах, Атрогейт, – миролюбиво ответил Селедон, и дворф посмотрел на него с подозрением. – Слава о твоих подвигах в Ваасе прогремела по всему Бладстоуну. Думаю, король Гарет, когда прибудет вечером, согласится со мной в том, что связь такого героя, как ты, с типами вроде Тимоско достойна всяческого сожаления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93