Кэлси стремглав пролетел несколько футов. Он был достаточно проворен, чтобы развернуться плечом вперед, и достаточно благоразумен, чтобы не бороться против приданного его телу импульса. Перекатившись через голову, он вскочил на ноги, одновременно развернувшись на сто восемьдесят градусов, и оказался лицом к лицу с Гэри. Молниеносным движением выхватив из ножен меч, он в выпаде бросился на Гэри.
Гэри едва успел отступить, напоминая себе, что Кэлси не убьет его. Он инстинктивно сделал блок, схватив меч рукой, когда тот блеснул в нескольких дюймах от его шеи. Несколько долгих мгновений оба не мигая смотрели друг на друга. Гэри почувствовал пульсирующую боль в руке, подумал, что, вероятно, из-под лезвия течет кровь, но не ослабил хватки, а зарычал и отвел оружие дальше от себя.
— Я не трус, — еще раз сказал он.
— Так, может, ты дурак? — насмешливо-угрожающе осведомился Кэлси, и Гэри услышал, как Микки с шумом втянул воздух и задержал дыхание.
Гэри не моргнул, не вильнул в сторону. Он просто сохранил свою позу и не отпускал оружия, пока одна за другой тянулись долгие секунды.
— Ты сбежал, — нарушил наконец молчание Кэлси.
— А разве не Кэлси возглавил бегство от Гелдиона в Дилнамарре? — притворно-скромно, словно передавая эльфу пальму первенства, отвечал Гэри.
— Я никого не вызывал на честный поединок! — огрызнулся эльф, молниеносным, почти неуловимым для глаза движением принимая меч на себя и вкладывая его в ножны.
— Плевать я хотел на твой вызов, — без колебаний отвечал Гэри. — Я должен был увести оттуда своих друзей. Их жизни значат для меня больше, чем ложные представления о чести. Называй меня трусом, если хочешь, Келсенэльэнельвиал… или как там тебя, тебе лучше знать.
На какое-то мгновение взгляд Кэлси смягчился. Однако эльф, казалось, осознал, что дал слабину, потому что, когда он отвернулся и направился к коню, его прежняя усмешка вернулась.
Только тут Гэри отдал себе отчет, что весь дрожит — от злости, не от страха.
— Я жду, юноша, — прозвучал у него в голове зов. Пожалуй, тон этого телепатического послания был окрашен некоторой неохотой, словно копье делало над собой усилие, но Гэри ощутил, что своими дерзкими словами он не только отразил вспышку ярости Кэлси, но и пробил, похоже, еще одну стену. Он подошел к копью и без церемоний схватил его. Затем, под неотступными взглядами удивленных друзей, ровным шагом направился к коню. Подсадив Микки, он начал было вдевать ногу в стремя, но белый скакун пугливо отпрянул в сторону. Гэри понял, что чуткое животное таким образом реагирует на эмоции Кэлси.
— Скажи глупой лошади, чтобы вела себя прилично, — потребовал Гэри у эльфа. Кэлси усмехнулся и ничего не ответил, но когда Гэри сделал следующий подход, конь уже не отпрянул.
По настойчивому требованию Джено они поехали спокойным шагом. Кэлси не особенно возражал против этого, поскольку хотел, прежде чем они достигнут Пальца Гиганта, как можно больше разузнать о планах Роберта. Компания шла в обход нависающих горных пиков Двергамала. Они медленно, но верно продвигались на юг, лишь иногда покидая защитную сень гор, чтобы подъехать к попадавшимся изредка крестьянским домишкам и получить, если возможно, какие-то сведения.
По большей части никто не произносил ни слова, каждый был захвачен собственным водоворотом тревог и размышлений. Джербил не знал даже, уцелел ли его родной Гондабугган. Пвилл чувствовал, что, скорее всего, нет, а на прекрасные черты Кэлси легла тень огромной ответственности. Джено беспрерывно оглядывался по сторонам, словно в любой момент ждал нападения дракона. И приглядевшись к дворфу повнимательнее, Гэри пришел к выводу, что настойчивое требование последнего ехать не торопясь объясняется вовсе не больной (якобы) поясницей.
Что касается самого Гэри Леджера, то уже сама чудовищность ситуации, в которой он оказался, невероятная опасность и связанное с ней напряжение, не идущее ни в какое сравнение с какими-либо прежними переживаниями в его мире, не оставляли в его голове места ни для чего другого. И опять же все это сопровождалось странным чувством спокойствия. Это чувство шло от глубинного осознания своей причастности к чему-то большему, чем он сам. Естественным следствием было то, что для Гэри уже в принципе было не важно, чем придется заплатить за эту причастность лично ему. В нем прочно укоренилось знание того, что есть нечто более важное, чем его собственные жизнь или смерть. Более важное, чем его собственные жизнь или смерть!
Невероятно, но факт: Гэри знал, что именно так он чувствует. Он задавался вопросом, многим ли людям в его мире знакомо это чувство. Молодой человек подумал о бушующей у него на родине войне, о фанатично преданных своей идее людях. Даже в своем изначально обреченном на провал единоборстве с возглавляемой Соединенными Штатами коалицией они стоят насмерть. Неужели они действительно так самоотверженны, до такой степени убеждены в своей правоте, что даже смерть их не страшит?
От этой мысли у Гэри мороз пошел по коже. Подобная фанатичность вызывала в нем страх. Но в то же время Гэри и завидовал этим людям — их жизненная цель была крупнее, чем его собственные привязанности, чем следующие пятьдесят-шестьдесят, или сколько еще там лет ему отпущено жить.
Но человек есть человек, и даже в самые напряженные моменты жизни, когда грозящая опасность превышает, казалось бы, его силы, он все равно улыбается. Сквозь темные тучи неминуемо прорезается луч света, потому и у Гэри на душе прояснело, он улыбнулся и окинул взглядом своих спутников. Вот Джербил восседает в низком кресле, без видимого напряжения накручивая педали своего удивительного квадрицикла. Гэри ощутил прилив симпатии к гному. Он от всей души желал, чтобы страхи Джербила по поводу его родного города не оправдались. Вот Джено опять что-то высматривает вокруг себя — не иначе, опять что-то замышляет. Гэри сочувствовал и Кэлси, с его благородством и гордостью. Именно эти его качества, даже безо всякого желания с его стороны, послужили причиной такого тяжелого и мучительного раздора.
Взгляд Гэри надолго задержался на Микки. Лепрекон сидел прямо перед ним, удобно облокотясь о высоко поднятую шею коня и сжимая зубами свою неизменную, хоть сейчас и не зажженную трубку. Гэри и прежде приходилось видеть в серых глазах Микки это отстраненное выражение, в котором слились печаль и страстная тоска.
— О чем ты думаешь? — в конце концов спросил он.
— О давно минувших днях, — тихо ответил Микки. — Тогда все добрые народы были едины. Может быть, в сегодняшнем мире не хватает настоящего, явного зла, парень.
Гэри счел это замечание странным, в особенности принимая во внимание компанию, к которой нынче примкнул Микки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92