Нужно послать кого-нибудь отогнать, чтобы не мешали работать. Правда, галки - большие, это не так-то просто. А ласточки…
- Какое они имеют отношение к Пятику? - резко сказал Орех.
- Лучше, - сказал Барабанчик, срываясь с места, - я сам их погоняю.
Но он занялся не галками - Орех видел, как Барабанчик подобрал очередную морковину и побежал домой. Орех рассердился и, увидев Плющика с Одуванчиком, побежал назад с ними. Вдруг на склоне он заметил Пятика. Орех бросил морковку, вскарабкался наверх и устроился рядом с братом на голой земле под густыми нависшими ветками. Пятик молча смотрел куда-то за поле.
- Ты не хочешь научиться носить морковку, Пятик? - наконец спросил Орех. - Это не так трудно - нужно только половчей захватить.
- Я не хочу иметь к этому никакого отношения, - ответил Пятик охрипшим голосом. - Вы похожи на собак - на собак с поноской.
- Пятик! Ты что, хочешь меня разозлить? Но я не собираюсь ссориться из-за твоих глупых обзывалок. Мы просто помогаем нашим хозяевам работать.
- Это мне нужно сердиться, - сказал Пятик. - Беда в том, что я этого не умею. Меня никто не слушает. Половина наших считает, что я сумасшедший. И в этом виноват ты, Орех, потому что ты-то знаешь - никакой я не сумасшедший, но слушать меня все равно не хочешь.
- Значит, это место тебе и сейчас не нравится? А я говорю, ты ошибаешься. Никто не бывает прав всегда. И ты - разве ты не можешь ошибиться, как любой другой? Дубок ошибался там, на вересковой пустоши, а ты - сейчас.
- А они? Носятся в поле со своей поклажей, как белки с орехами. Они, по-твоему, нормальные?
- Я бы сказал, что они позаимствовали у белок отличную идею, и потому они лучше нас.
- Значит, ты думаешь, что человек оставляет здесь коренья, потому что такой добрый? А ты спросил себя - что у него на уме?
- Он просто выбрасывает сюда всякое старье. Сколько раз любому из нас случалось подкрепиться на мусорной куче возле людского жилища! То вялым салатом, то старой репкой. Ты же сам знаешь - это всякий съест, если найдет. И могу тебе точно сказать, Пятик, я тут пока не отравился. А если бы человек хотел кроликов пострелять, сегодня утром у него была возможность это сделать. Но он же стрелять не стал.
Пятик прижался к земле и показался Ореху совсем крохотным.
- Дурак я, что пытаюсь тебя убедить, - горько сказал он. - Орех, дорогой мой Орешек, но я знаю, что тут что-то не так, что над всем этим местом нависло зло. Я только не знаю какое, потому мне и трудно об этом говорить. Но я вот-вот догадаюсь. Помнишь, как ты поддал носом проволочную сетку возле яблони, отодвинул ее, но коры попробовать тебе так и не удалось. Вот и мне сейчас никак не ухватиться. Я хочу посидеть один, может, так я быстрее додумаюсь.
- Эх, Пятик, ну почему ты не хочешь меня послушать? Поешь корешков, спустись в нору, поспи. Тебе сразу же станет лучше.
- Говорят тебе, я но хочу ни к чему прикасаться, - сказал Пятик. - Я скорее вернусь в вереск, чем спущусь в эту нору. Там даже крыша держится на костях.
- Да нет же - ее держат корни. И, в конце концов, ты же провел под ней целую ночь.
- Нет, - сказал Пятик.
- Как нет? А где же ты был?
- Здесь.
- Всю ночь?
- Да. Ты же знаешь тис - хорошее укрытие.
Теперь Орех заволновался по-настоящему. Если страх выгнал Пятика наверх на всю ночь, в дождь и холод, один на один с крадущимися элилями, - ясно, что разубедить его будет непросто. Они посидели молча. Наконец Орех сказал:
- Вот так раз! И все-таки я уверен - тебе нужно спуститься и быть вместе со всеми. Сейчас, конечно, я оставлю тебя в покое, но потом приду взглянуть, как ты себя чувствуешь. И не ешь больше тисовых листьев.
Пятик не ответил, и Орех вернулся в поле.
День развеял дурные предчувствия. К «на-фриту» стало так жарко, что вся нижняя часть поля подернулась дымкой. Воздух отяжелел от густого запаха трав, словно в конце июня; пахли листики не расцветших еще мяты и майорана, и повсюду мелькали ранние луговые цветы. Все утро в лощине, высоко на березе, возле пустующих нор сновала пеночка, а из глубины мелколесья, откуда-то от заброшенного колодца, доносилось прекрасное пение дрозда. К исходу дня все замерло от жары, с верхних лугов медленно спустилось в тень стадо жующих коров. Почти все кролики забрались в норы. Большинство спали. Только Пятик сидел один под тисовым деревом.
Ранним вечером Орех нашел Шишака, и они отправились в лесок за кроличий город. Поначалу они двигались осторожно, но очень скоро убедились, что следов никаких зверей, крупней мыши, там нет.
- Тут и нюхать-то нечего - никаких следов, - сказал Шишак. - Кажется, Барабанчик действительно не соврал. Тут и впрямь безопасное место. Не то что тот лес, где пришлось переплыть реку. Тебе-то, Орех, я могу сказать - в ту ночь я до смерти перепугался, только показывать не хотел.
- Я тоже, - ответил Орех. - А что касается этого места - я с тобой согласен. Кажется, здесь ну совсем нот ничего страшного. И если мы…
- А все-таки странно, - перебил Шишак. Он забрался в заросли куманики и наткнулся на кроличий ход, ведший к нижнему городку. Земля была сырая, мягкая, покрытая ворохом старых листьев. А там, где замер Шишак, резко бросались в глаза следы - совершенно необъяснимые. Кто-то веером разбросал листья. И теперь они висели на куманике, а несколько плоских влажных листочков упало на гладкую землю с другой стороны куста. Голая площадка посередине была изрыта и исцарапана, и друзья заметили глубокую, правильной формы ямку, похожую на ямку от той самой моркови, которой лакомились утром. Оба приятеля осмотрели ямку, обнюхали, но ничего не смогли понять.
- Странная штука - ничем не пахнет, - сказал Шишак.
- Да нет, пахнет кроликом, но это и понятно, кроличий запах тут всюду. Пахнет человеком, но и этот запах тут тоже везде. Вполне вероятно, что они не имеют никакого отношения к этой штуке. Единственное, что я понимаю, - по лесу прошел человек и бросил на землю свою белую палочку. Но царапины оставил не он.
- А может, здесь танцевал какой-нибудь лунатик из этих?
- Было бы не удивительно, - сказал Орех. - Следы бы как раз подошли. Давай-ка спросим у Барабанчика.
- Что ж, пока это единственная глупость, которую я от тебя услышал. Скажи-ка, с тех пор, как мы здесь, Барабанчик ответил хоть на один твой вопрос?
- Ну-у, не на все.
- А попытайся спросить у него, где он танцует по ночам. Скажи ему: «Барабанчик, а где?..»
- Так, значит, и ты заметил? Он не отвечает ни на одно «где?». И Земляничка тоже. Я решил было, что они, может быть, нервничают из-за нашего появления. Плошка верно сказал - они не бойцы. Вот и напускают на себя таинственный вид, чтобы показаться наравне с нами. Лучше махнуть на это лапой. Не хочется их обижать, да к тому же наверняка скоро все выяснится само собой.
- К ночи опять будет дождь, - сказал Шишак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
- Какое они имеют отношение к Пятику? - резко сказал Орех.
- Лучше, - сказал Барабанчик, срываясь с места, - я сам их погоняю.
Но он занялся не галками - Орех видел, как Барабанчик подобрал очередную морковину и побежал домой. Орех рассердился и, увидев Плющика с Одуванчиком, побежал назад с ними. Вдруг на склоне он заметил Пятика. Орех бросил морковку, вскарабкался наверх и устроился рядом с братом на голой земле под густыми нависшими ветками. Пятик молча смотрел куда-то за поле.
- Ты не хочешь научиться носить морковку, Пятик? - наконец спросил Орех. - Это не так трудно - нужно только половчей захватить.
- Я не хочу иметь к этому никакого отношения, - ответил Пятик охрипшим голосом. - Вы похожи на собак - на собак с поноской.
- Пятик! Ты что, хочешь меня разозлить? Но я не собираюсь ссориться из-за твоих глупых обзывалок. Мы просто помогаем нашим хозяевам работать.
- Это мне нужно сердиться, - сказал Пятик. - Беда в том, что я этого не умею. Меня никто не слушает. Половина наших считает, что я сумасшедший. И в этом виноват ты, Орех, потому что ты-то знаешь - никакой я не сумасшедший, но слушать меня все равно не хочешь.
- Значит, это место тебе и сейчас не нравится? А я говорю, ты ошибаешься. Никто не бывает прав всегда. И ты - разве ты не можешь ошибиться, как любой другой? Дубок ошибался там, на вересковой пустоши, а ты - сейчас.
- А они? Носятся в поле со своей поклажей, как белки с орехами. Они, по-твоему, нормальные?
- Я бы сказал, что они позаимствовали у белок отличную идею, и потому они лучше нас.
- Значит, ты думаешь, что человек оставляет здесь коренья, потому что такой добрый? А ты спросил себя - что у него на уме?
- Он просто выбрасывает сюда всякое старье. Сколько раз любому из нас случалось подкрепиться на мусорной куче возле людского жилища! То вялым салатом, то старой репкой. Ты же сам знаешь - это всякий съест, если найдет. И могу тебе точно сказать, Пятик, я тут пока не отравился. А если бы человек хотел кроликов пострелять, сегодня утром у него была возможность это сделать. Но он же стрелять не стал.
Пятик прижался к земле и показался Ореху совсем крохотным.
- Дурак я, что пытаюсь тебя убедить, - горько сказал он. - Орех, дорогой мой Орешек, но я знаю, что тут что-то не так, что над всем этим местом нависло зло. Я только не знаю какое, потому мне и трудно об этом говорить. Но я вот-вот догадаюсь. Помнишь, как ты поддал носом проволочную сетку возле яблони, отодвинул ее, но коры попробовать тебе так и не удалось. Вот и мне сейчас никак не ухватиться. Я хочу посидеть один, может, так я быстрее додумаюсь.
- Эх, Пятик, ну почему ты не хочешь меня послушать? Поешь корешков, спустись в нору, поспи. Тебе сразу же станет лучше.
- Говорят тебе, я но хочу ни к чему прикасаться, - сказал Пятик. - Я скорее вернусь в вереск, чем спущусь в эту нору. Там даже крыша держится на костях.
- Да нет же - ее держат корни. И, в конце концов, ты же провел под ней целую ночь.
- Нет, - сказал Пятик.
- Как нет? А где же ты был?
- Здесь.
- Всю ночь?
- Да. Ты же знаешь тис - хорошее укрытие.
Теперь Орех заволновался по-настоящему. Если страх выгнал Пятика наверх на всю ночь, в дождь и холод, один на один с крадущимися элилями, - ясно, что разубедить его будет непросто. Они посидели молча. Наконец Орех сказал:
- Вот так раз! И все-таки я уверен - тебе нужно спуститься и быть вместе со всеми. Сейчас, конечно, я оставлю тебя в покое, но потом приду взглянуть, как ты себя чувствуешь. И не ешь больше тисовых листьев.
Пятик не ответил, и Орех вернулся в поле.
День развеял дурные предчувствия. К «на-фриту» стало так жарко, что вся нижняя часть поля подернулась дымкой. Воздух отяжелел от густого запаха трав, словно в конце июня; пахли листики не расцветших еще мяты и майорана, и повсюду мелькали ранние луговые цветы. Все утро в лощине, высоко на березе, возле пустующих нор сновала пеночка, а из глубины мелколесья, откуда-то от заброшенного колодца, доносилось прекрасное пение дрозда. К исходу дня все замерло от жары, с верхних лугов медленно спустилось в тень стадо жующих коров. Почти все кролики забрались в норы. Большинство спали. Только Пятик сидел один под тисовым деревом.
Ранним вечером Орех нашел Шишака, и они отправились в лесок за кроличий город. Поначалу они двигались осторожно, но очень скоро убедились, что следов никаких зверей, крупней мыши, там нет.
- Тут и нюхать-то нечего - никаких следов, - сказал Шишак. - Кажется, Барабанчик действительно не соврал. Тут и впрямь безопасное место. Не то что тот лес, где пришлось переплыть реку. Тебе-то, Орех, я могу сказать - в ту ночь я до смерти перепугался, только показывать не хотел.
- Я тоже, - ответил Орех. - А что касается этого места - я с тобой согласен. Кажется, здесь ну совсем нот ничего страшного. И если мы…
- А все-таки странно, - перебил Шишак. Он забрался в заросли куманики и наткнулся на кроличий ход, ведший к нижнему городку. Земля была сырая, мягкая, покрытая ворохом старых листьев. А там, где замер Шишак, резко бросались в глаза следы - совершенно необъяснимые. Кто-то веером разбросал листья. И теперь они висели на куманике, а несколько плоских влажных листочков упало на гладкую землю с другой стороны куста. Голая площадка посередине была изрыта и исцарапана, и друзья заметили глубокую, правильной формы ямку, похожую на ямку от той самой моркови, которой лакомились утром. Оба приятеля осмотрели ямку, обнюхали, но ничего не смогли понять.
- Странная штука - ничем не пахнет, - сказал Шишак.
- Да нет, пахнет кроликом, но это и понятно, кроличий запах тут всюду. Пахнет человеком, но и этот запах тут тоже везде. Вполне вероятно, что они не имеют никакого отношения к этой штуке. Единственное, что я понимаю, - по лесу прошел человек и бросил на землю свою белую палочку. Но царапины оставил не он.
- А может, здесь танцевал какой-нибудь лунатик из этих?
- Было бы не удивительно, - сказал Орех. - Следы бы как раз подошли. Давай-ка спросим у Барабанчика.
- Что ж, пока это единственная глупость, которую я от тебя услышал. Скажи-ка, с тех пор, как мы здесь, Барабанчик ответил хоть на один твой вопрос?
- Ну-у, не на все.
- А попытайся спросить у него, где он танцует по ночам. Скажи ему: «Барабанчик, а где?..»
- Так, значит, и ты заметил? Он не отвечает ни на одно «где?». И Земляничка тоже. Я решил было, что они, может быть, нервничают из-за нашего появления. Плошка верно сказал - они не бойцы. Вот и напускают на себя таинственный вид, чтобы показаться наравне с нами. Лучше махнуть на это лапой. Не хочется их обижать, да к тому же наверняка скоро все выяснится само собой.
- К ночи опять будет дождь, - сказал Шишак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119