«Автомат» облегчал процесс передвижения по городу, а крыша над головой позволяла не задумываться о погоде.
— Я возьму твой, хорошо?
— Бери.
— Ну ладно, я пошла.
— Алена! — строго сказала мать.
Алена остановилась в дверях и обернулась.
— Что, мама?
— Алена… Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь. У тебя что-то случилось?
«Ох… Шумахер на полной скорости миновал стартовую прямую и ушел на второй круг…»
— Ничего, мама. Извини, я тороплюсь на работу.
— Да какая это работа? — начала родительница, но Алена ее больше не слушала.
Тихо затворила за собой дверь и, не дожидаясь, когда придет лифт («она ведь может выйти на площадку и читать нотации здесь; с матушки станется!»), побежала вниз по лестнице.
С тех пор как Кашинцев приехал сюда, прошло несколько часов. Сюда… Он даже не знал толком, куда именно.
Раньше он нечасто бывал в Москве. Москва как город его совершенно не интересовала, прочно ассоциируясь с модно и ярко одетой, но не очень опрятной женщиной. Например, он был абсолютно убежден, что у этой прелестницы под изящной белой блузкой от Жан-Поля Готье — потные и небритые подмышки.
Родной Питер, напротив, представал перед его мысленным взором в образе изощренного и немного извращенного любовника, не совсем порядочного… в меру мерзавца… ну, как Микки Рурк в «Девяти с половиной неделях». Тонкий, вкрадчивый и неотразимый.
В Москву Кашинцев приезжал только на разнообразные конференции и симпозиумы. «Я ни разу не был на Красной площади!» — с гордостью заявлял он. С неменьшей откровенностью он мог бы добавить: «И не собираюсь!»
Насколько он понимал, «Волга» от Института биоорганической химии проехала через центр и устремилась куда-то на север. Ехали минут сорок, и фонарей на улицах постепенно становилось все меньше и меньше, пока они не пропали вовсе. Теперь дорогу освещал только дальний свет мощных фар.
Еще минут через десять (Игорь уже начал терять терпение; ему хотелось побыстрее приступить к работе) конусы лучей уперлись в массивные железные ворота, которые тут же открылись, едва машина к ним подъехала.
Территория за воротами также не была освещена, поэтому он, скорее, догадался, чем увидел, что они поехали куда-то вниз. «Что-то вроде подземного гаража», — подумал Кашинцев.
— Глаза закрыть? — спросил он Валерия Алексеевича.
— Не надо, — сказал тот. — Если потребуется, мы найдем способ очистить вашу память от ненужных воспоминаний.
— Ссс-мешно… — сказал Кашинцев. Губы стали вдруг непослушными. Похоже, до него только сейчас дошло, во что он ввязался.
«Впрочем, у меня не было выбора».
Валерий Алексеевич привел его в комнату без окон — большую, как актовый зал в родной школе.
— Хотите немного отдохнуть? Может быть, поспать? — спросил он Кашинцева.
— У меня есть время? — вопросом на вопрос ответил он.
— Нет. У нас, — подчеркнул Валерий Алексеевич, — времени нет. Но я хочу, чтобы у вас была свежая голова.
— Для этого мне надо выпить, — нашелся Кашинцев.
— Яблочный сок подойдет? — знак вопроса угадывался с трудом, интонация была скорее утвердительной.
— Да, неплохо.
— Располагайтесь, сейчас принесут все необходимые документы.
Кашинцев медленно пошел по залу, осматривая столы и стулья, стоявшие строго по линейке. Он даже нагнулся, чтобы проверить: может, они прикручены к полу? Оказалось, нет. Не прикручены. Просто их постоянно выравнивали.
«Как глупо люди проживают свою, одну-единственную, Богом дарованную жизнь! — подумалось Кашинцеву. — На что они ее тратят? На то, чтобы выравнивать в подземном бункере столы и стулья? Зачем? Все равно этого никто не видит. Ну, или почти никто.»
Он обернулся на Валерия Алексеевича. Подтянутый, стройный мужчина неопределенного возраста. Средних лет. Лицо — самое рядовое, абсолютно незапоминающееся. Он расценил взгляд Кашинцева по-своему: кивнул и, разлепив тонкие губы, коротко сказал: «Сейчас».
Дверь в дальнем конце зала открылась, и вошел еще один мужчина, без пиджака, в одной белой рубашке и темно-синем галстуке.
Мужчина нес железный ящик, какие бывают в банковских депозитариях. Он поставил ящик на стол и достал из кармана ключ на длинной цепочке.
Валерий Алексеевич подошел и расписался в какой-то толстой книжке, напоминавшей студенческий конспект. Только после этого мужчина отпер ящик и сразу же отступил на два шага.
Валерий Алексеевич кивнул, мужчина развернулся и тихо вышел.
Через пару минут он появился снова; на этот раз он катил перед собой столик с ноутбуком и проектором, под мышкой он держал свернутый в рулон экран.
Мужчина повесил экран на стену, настроил проектор, запустил ноутбук и, скрывая корпусом клавиатуру, ввел пароль. Кашинцев вспомнил, что в древности особо приближенным слугам отрезали язык, чтобы не разболтали тайны господина.
«Да… В общем-то, наверное, это правильно…»
— А сок? — напомнил он.
Ему хотелось услышать хоть слово от молчаливого сотрудника, убедиться, что он может говорить. Мужчина в рубашке посмотрел на Валерия Алексеевича.
— Яблочный, — уточнил тот.
Мужчина снова кивнул, вышел и вернулся с подносом, на котором стояли четыре разных пакета и два высоких стакана.
— Приступайте, Игорь Константинович.
Валерий Алексеевич выложил из железного ящика внушительную стопку документов.
— Здесь все, что вам может потребоваться.
Кашинцев прикинул объем текста: выходило не менее полутора тысяч страниц. «Ну что же? Чем труднее задача, тем больше кураж!» Он вытащил из кармана пачку сигарет, зажигалку и приступил к работе.
— Товарищ генерал! Вы уверены, что мы поступаем правильно?
Этот вопрос заставил Карлова оторваться от любимого занятия.
Он отложил в сторону лист бумаги с нарисованным на нем бегущим человечком и поднял взгляд на референта. Глаза его недобро сузились.
— Хотелось бы мне знать, — вкрадчиво начал Карлов (референт по собственному опыту знал, что ничего хорошего это не сулит), — с каких это пор ты стал таким деликатным?
— То есть?
— Вот эта вот формулировка? «Мы поступаем правильно?» Что это должно означать?
Референт пожал плечами.
— Я просто…
— Ты просто никак не можешь понять, что поступаю здесь я… А твое дело — выполнять приказы. Может, хочешь устроить дискуссию на тему: «Все ли приказы нужно выполнять?» Что ж, это вполне в духе времени. Но ты забываешь одну мелочь. Это не в духе генерала Карлова. Я все доступно излагаю?
Краска отхлынула с лица референта. Он вытянулся по стойке «смирно» — насколько возможно вытянуться, сидя на стуле.
— Так точно. Я только полагал…
— Я знаю, что ты полагал, — перебил его Карлов. — Что те двенадцать листов, которые лежат сейчас в моем сейфе, значительно ускорят и облегчат дело? Ведь так?
Референт кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63