Кашинцев понял, что он хотел этим сказать.
— Тогда чего мы стоим? Вперед!
Охранник, стоявший на входе в универсам «Патэрсон», зябко передернул плечами. «Эта проклятая погода! С утра холодный дождь, кругом лужи, сыро… По-моему, я простыл. После смены надо будет заглянуть в аптечный киоск — взять аспирин или что-нибудь в этом духе».
Он отошел подальше от автоматически открывавшихся дверей, сделав вид, что инспектирует торговый зал и очередь, стоявшую перед четырьмя кассовыми аппаратами. Приветливо кивнул Зине — новой кассирше, с которой никак не удавалось навести «мосты любви и дружбы», она устало махнула ему в ответ.
Конечно, нормальной его жизнь можно было назвать с большой натяжкой: небольшая зарплата, убогая комнатка, которую он делил с обвальщиком из мясного цеха того же «Патэрсона» (даже Зину привести было некуда). Но в родной деревне было еще хуже и тоскливей.
В Москве все-таки повеселее. Огни реклам, яркие витрины, разные лица, вечная суета и спешка… — все это бодрило, заставляло пошевеливаться. Столица дарила некоторую надежду, что вот-вот, может быть, сегодня, может быть, за поворотом, он наконец-то увидит долгожданную улыбку Судьбы.
Да. Это ощущение придавало его жизни хоть какой-то смысл…
Но только не сегодня.
Сегодня он проснулся совершенно разбитым и уставшим, словно и не спал семь часов подряд, а разгружал на товарной станции вагоны с цементом.
Охранник спрятался в угол между прилавками и, убедившись, что его никто не видит, потянулся — сильно, так, чтобы кости захрустели и из суставов исчезло неприятное ощущение скованности.
Это помогло, но ненадолго; все тело ломило, голова была тяжелой, и мысли — обыкновенные, простые мысли охранника из универсама — ворочались в ней с трудом.
«Наверное, надо прямо сейчас сходить в аптечный киоск. Приму сразу две таблетки, а то не доработаю смену».
Он почувствовал, как тело пробила крупная сотрясающая дрожь и из подмышек, неприятно холодя бока, побежали струйки пота. Он сделал несколько неверных шагов, покачнулся и неожиданно для себя оглушительно чихнул прямо на разноцветные пакетики чипсов, выставленные в ряд на верхней полке.
«Ой, черт! Хорошо, что менеджер не видел! Если заметит, что я заболел, — скажет «иди домой», а смену не засчитает. Четыреста рублей — псу под хвост!»
Охранник утер влажные губы тыльной стороной ладони и с недоумением уставился на нее — рука стала розовой. Он сжал пальцами ноздри и подергал себя за нос. На пальцах остались темно-красные прожилки.
«Да что же это такое?»
Охранник отправился вглубь торгового зала к большому выгнутому зеркалу, позволявшему следить за тем, что творится в дальнем углу магазина. Его искаженное отражение выглядело комичным, словно в комнате смеха. Охранник задрал голову и осмотрел лицо.
Вокруг носа застыла буроватая пленка, глаза налились кровью, как у быка на арене, и щеки ввалились, туго обтянув скулы. На какое-то мгновение он подумал, что зеркало обманывает. Преувеличивает. Играет с ним нехорошую шутку.
— Пойду к Зине, — сказал он, не замечая, что говорит вслух. — Интересно, что она скажет насчет номера телефона?..
«При чем здесь номер телефона?» — промелькнула мысль, вялая, как огонек отсыревшей спички, — вспыхнула и тут же погасла. Правый висок скрутило чудовищной болью, такой сильной, что потемнело в глазах.
— Ай! — вскрикнул он. — Зина! Зина! Расстегни кофточку, зачем он опять приперся с собакой?
Правая сторона головы горела, словно ее поджаривали на сковородке, а тело, напротив, знобило, как в огромном холодильнике, откуда сосед по комнате доставал полутуши и резал длинным острым ножом на красивые розовые ломти.
Он попытался удержаться за полку, где стояли в ряд бутылки с вином, но промахнулся и почувствовал, что падает. Все вокруг закружилось, в глазах потемнело, и последнее, что он ощутил, — неимоверная тяжесть в мочевом пузыре. Пузырь был переполнен кипящей жидкостью, и охранник не стал себя сдерживать — отпустил жидкость на волю.
На звон разбитого стекла прибежал менеджер торгового зала и нагнулся над лежащим в луже молдавского «Совиньона» охранником. Парень был без сознания, не отзывался на свое имя и не реагировал на шлепки по щекам.
Менеджер снял с пояса рацию и, нажав кнопку вызова, сказал:
— Вызывайте «скорую»! Быстро!
Затем он оглушительно чихнул (наверное, промочил вчера ноги) и добавил:
— Подойдите кто-нибудь сюда, в торговый зал! Я у винной стойки, нужна помощь!
Полковник Башкирцев находился в состоянии, весьма близком к панике.
За годы службы он давно научился подавлять свои эмоции как ненужный фактор, мешающий принять правильное решение, но сегодня ему это удавалось с большим трудом.
Он пришел в ФСБ (тогда еще «комитет») сразу после окончания университета, в 82-м году, и с тех пор участвовал во множестве трудных и опасных операций, что прибавило седины в волосах и несколько шрамов на груди (один — особенно безобразный), но ему еще ни разу не доводилось руководить таким масштабным и, по большому счету, бессмысленным мероприятием.
Вчера он, как обычно, явился на службу к 9:00 (на самом деле, следуя устоявшемуся распорядку, он пришел на полчаса раньше) и с тех пор не покидал стен Единого координационного центра, спешно созданного на подземном этаже здания Московского управления ФСБ.
Он не спал уже тридцать часов и даже не надеялся, что в ближайшие тридцать сможет это сделать. Черный кофе без сахара и несколько бутербродов из буфета — вот и вся еда. Вчера, около полуночи, ему удалось улучить минутку и позвонить домой — предупредить, чтобы не выходили из дома без крайней необходимости.
Утром, когда ему стали известны некоторые особенности разразившейся эпидемии, он перезвонил и уточнил, чтобы никто вообще не переступал порог квартиры. «Если еще не поздно», — добавил он про себя. Судя по той информации, которая ежеминутно поступала в Центр, могло быть поздно.
С самого начала он знал, почему ФСБ взяла дело под свой контроль: вирус, проникший в Москву, был искусственного происхождения. Стало быть, он сильно отличался от существующих в природе: и по свойствам, и, что самое главное, по силе поражающего воздействия. Эта РНК-содержащая структура не щадила никого.
Казалось бы, ну что такого? Дурацкая цепочка нуклеотидов в белковой оболочке… Но эта цепочка разила наповал. Она не останавливалась ни перед чем: витала в воздухе в виде мельчайших, невидимых капелек слюны, находя себе новые и новые жертвы.
Тем более его удивляла реакция генерала Чернова, призванного контролировать операцию. Он все время преуменьшал опасность, словно надеялся спустить это дело по-тихому, «на тормозах».
В душе Башкирцева нарастал гнев по отношению к этому лощеному паркетному шаркуну, который был моложе, пришел в «Контору» позже и к тому же, что являлось в глазах полковника наибольшим грехом, никогда не работал «в поле».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63