три кнопки блестели чуть больше остальных. Набрав нужную комбинацию, он и шагнул в темноту подъезда. Кашинцев — за ним.
— Мы идем к его жене? — громким шепотом спросил он, едва дверь закрылась за ними.
— Да нет же, — ответил куратор. — Мы занимаем позицию. Дом Гарина — напротив. А группа наружного наблюдения — в темно-синих «Жигулях» «девяносто девятой» модели. Вы обратили внимание: стекла изнутри запотели, а водительское — приоткрыто? Там они и сидят.
Они поднялись на лестничную площадку между вторым и третьим этажами.
— Не подходите к окну, — велел куратор. — Можете присесть на лестницу.
Он достал рацию и поставил ее на подоконник. Сначала не было слышно ничего, кроме треска. Валерий Алексеевич щелкнул какими-то рычажками, и треск немного поменял тембр. Потом — еще и еще.
— Думаю, этот канал, — произнес куратор. — Он сейчас свободен. Будем ждать.
Валерий Алексеевич, — Кашинцев не мог отделаться от ощущения, что все это — хорошо отрепетированный трюк. Все оказалось так просто, но он бы, например, ни за что не заметил, что у какой-то машины, стоящей в пятидесяти метрах от них, запотели стекла. Да он бы и не посмотрел на нее! Более того, Кашинцев был уверен, что и куратор даже не обернулся в ту сторону.
— Как вы догадались, что группа наружного наблюдения — в «девяносто девятой»?
Валерий Алексеевич пожал плечами.
— Стереотипный выбор позиции для наблюдения. Учитывая то, что объект не обладает профессиональной подготовкой… Я бы и сам туда встал. Я же семь лет проработал «в поле», не забывайте.
— А теперь?
— А теперь моя работа — возиться с безумными гениями от микробиологии и ловить вирусы, летающие по Москве…
Куратор помрачнел. Кашинцев понял, что продолжения не будет.
Валерий Алексеевич достал мобильный и несколько секунд колебался, словно раздумывал, стоит ли звонить. Решил, что не стоит, и отключил аппарат.
Когда с кофе было покончено, Гарин затушил окурок в пепельнице и поднялся с дивана.
— Ладно. Пора!
— Тебя просто так не выпустят, — сказал Козлов. — Распоряжение главврача — никого с территории больницы не выпускать!
— Вернусь тем же путем, только в обратном порядке, — ответил Гарин. — Это не проблема.
— Как знаешь. А то действительно — давай пристрою вас в отделении.
Гарин задумался. Это было чертовски соблазнительно — спрятаться, забиться в уютную норку и ждать, когда все закончится. Но его почему-то не покидало ощущение, что с минуты на минуту за ними придут, и ему едва ли удастся повторить свой коронный трюк — прыжок из окна. Все-таки, четвертый этаж — это не второй. «К тому же, — невесело усмехнулся он, — я не посмотрел, есть ли здесь бельевой люк. Не во всяких кустиках стоит по роялю».
— Нет, я пойду.
— Я с тобой, — сказала Алена.
— А вот ты как раз могла бы остаться, — возразил Гарин.
— Я не хочу оставаться одна! — заявила Алена.
— Ох! — притворно вздохнул Козлов, обращаясь в пустоту. — Молоденькие девушки на меня уже не реагируют. Мое место — на скамейке запасных.
— Ты выступаешь в другом виде программы, — успокоил его Гарин, показывая на полупустую бутылку. — И тоже добиваешься определенных успехов.
— Спасибо, друг! — Козлов поднялся с кресла и подошел к шкафу. Он открыл створки и принялся копаться, пытаясь что-то найти. — Хочу в память о нашей незабываемой встрече вручить вам скромный подарок.
Он вытащил моток капроновой бечевки и протянул Гарину.
Тот напрягся, отказываясь воспринимать это как намек.
— Сейчас ты скажешь что-нибудь про мыло? Учти, это очень несмешная шутка.
— Да какая шутка? — Алексей раскинул руки, отмеряя длину, затем еще раз. Он взял ножницы и отрезал получившийся кусок. — В городе — эпидемия, ты забыл? А радиус действия этого ЧИПа — 5 метров. Тебе-то что — сунул в карман и пошел. А барышня может заболеть.
— И что ты предлагаешь?
Козлов пожал плечами:
— Обвяжитесь веревкой. Здесь будет метра четыре, так что… Не потеряетесь.
— Спасибо, — Гарин смотал кусок бечевки и сунул в карман. — Что-нибудь еще?
— Хм… Удачи!
Гарин еще раз взглянул на Алену.
«Может, останешься?»
«Нет!»
Она покачала головой.
Такой диалог взглядов.
Гарин дважды повернул ключ в замке и открыл дверь ординаторской.
В коридоре было пусто. Откуда-то издалека доносились медленные шаркающие шаги, но того, кто производил этот шум, не было видно.
На площадке перед лифтами тоже никого не было.
Гарин обернулся и пожал Козлову руку.
— Пока…
— Пока… Ты это… — Алексей напрасно попытался выдавить из себя на прощанье очередную шутку. — В общем, сам знаешь…
— И даже если не знаю — теперь это не имеет значения, — сказал Гарин.
— В морг, — бросил Гарин охраннику, сидевшему внизу и, не дожидаясь ответа, быстро прошел мимо.
Они добежали до двухэтажного домика из красного кирпича, завернули за угол и перелезли через забор. Там они скинули халаты, и Гарин наспех засыпал их мокрой опавшей листвой.
— Здесь недалеко до Савеловского, — бросил он на ходу…
Полковник Башкирцев прошел коридор первого этажа до конца и поднялся по лестнице. На втором все было немного по-другому: стены отделаны дубовыми панелями, под ногами — красная ковровая дорожка.
Чем ближе он подходил к кабинету председателя, тем сильнее росло его беспокойство, но не потому, что Башкирцев боялся встречи с самим. Он опасался другого — что за те минуты, которые он отсутствует, в Центре появится новая информация. И полковник не сомневался, что эта информация будет неутешительной. А может быть, попросту кошмарной.
На пороге приемной он задержался, одернул пиджак и прокашлялся, прочищая горло. Ну вот, теперь он готов.
В приемной сидел секретарь. У председателя было несколько секретарей, и чаще всего за столом можно было увидеть Тамару Васильевну — строгую женщину средних лет, с безукоризненной фигурой и всегда безупречно одетую.
Но сегодня был мужчина, и это встревожило Башкирцева.
— Доложите Николаю Митрофановичу, что явился полковник Башкирцев, — сухо сказал он.
Больше ничего объяснять не требовалось: председатель наверняка знал, кто такой полковник Башкирцев и чем он занимается последние тридцать шесть часов.
— Председателя нет, — ответил секретарь.
Повисла пауза. Башкирцев понимал, что глупо спрашивать: «А где он?» Полковник Башкирцев не та фигура, чтобы председатель отчитывался перед ним о своих перемещениях, но дело не терпело отлагательств.
— Когда он будет? — спросил Башкирцев.
— Не могу знать, — ответил секретарь и добавил, — Николай Митрофанович поехал с докладом к президенту. Генерал Чернов — с ним.
— Вот как? — Башкирцев попытался представить, насколько полным будет доклад председателя.
Хотя… Николай Митрофанович Евстафьев был опытным политиком и, что не менее важно, искусным царедворцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— Мы идем к его жене? — громким шепотом спросил он, едва дверь закрылась за ними.
— Да нет же, — ответил куратор. — Мы занимаем позицию. Дом Гарина — напротив. А группа наружного наблюдения — в темно-синих «Жигулях» «девяносто девятой» модели. Вы обратили внимание: стекла изнутри запотели, а водительское — приоткрыто? Там они и сидят.
Они поднялись на лестничную площадку между вторым и третьим этажами.
— Не подходите к окну, — велел куратор. — Можете присесть на лестницу.
Он достал рацию и поставил ее на подоконник. Сначала не было слышно ничего, кроме треска. Валерий Алексеевич щелкнул какими-то рычажками, и треск немного поменял тембр. Потом — еще и еще.
— Думаю, этот канал, — произнес куратор. — Он сейчас свободен. Будем ждать.
Валерий Алексеевич, — Кашинцев не мог отделаться от ощущения, что все это — хорошо отрепетированный трюк. Все оказалось так просто, но он бы, например, ни за что не заметил, что у какой-то машины, стоящей в пятидесяти метрах от них, запотели стекла. Да он бы и не посмотрел на нее! Более того, Кашинцев был уверен, что и куратор даже не обернулся в ту сторону.
— Как вы догадались, что группа наружного наблюдения — в «девяносто девятой»?
Валерий Алексеевич пожал плечами.
— Стереотипный выбор позиции для наблюдения. Учитывая то, что объект не обладает профессиональной подготовкой… Я бы и сам туда встал. Я же семь лет проработал «в поле», не забывайте.
— А теперь?
— А теперь моя работа — возиться с безумными гениями от микробиологии и ловить вирусы, летающие по Москве…
Куратор помрачнел. Кашинцев понял, что продолжения не будет.
Валерий Алексеевич достал мобильный и несколько секунд колебался, словно раздумывал, стоит ли звонить. Решил, что не стоит, и отключил аппарат.
Когда с кофе было покончено, Гарин затушил окурок в пепельнице и поднялся с дивана.
— Ладно. Пора!
— Тебя просто так не выпустят, — сказал Козлов. — Распоряжение главврача — никого с территории больницы не выпускать!
— Вернусь тем же путем, только в обратном порядке, — ответил Гарин. — Это не проблема.
— Как знаешь. А то действительно — давай пристрою вас в отделении.
Гарин задумался. Это было чертовски соблазнительно — спрятаться, забиться в уютную норку и ждать, когда все закончится. Но его почему-то не покидало ощущение, что с минуты на минуту за ними придут, и ему едва ли удастся повторить свой коронный трюк — прыжок из окна. Все-таки, четвертый этаж — это не второй. «К тому же, — невесело усмехнулся он, — я не посмотрел, есть ли здесь бельевой люк. Не во всяких кустиках стоит по роялю».
— Нет, я пойду.
— Я с тобой, — сказала Алена.
— А вот ты как раз могла бы остаться, — возразил Гарин.
— Я не хочу оставаться одна! — заявила Алена.
— Ох! — притворно вздохнул Козлов, обращаясь в пустоту. — Молоденькие девушки на меня уже не реагируют. Мое место — на скамейке запасных.
— Ты выступаешь в другом виде программы, — успокоил его Гарин, показывая на полупустую бутылку. — И тоже добиваешься определенных успехов.
— Спасибо, друг! — Козлов поднялся с кресла и подошел к шкафу. Он открыл створки и принялся копаться, пытаясь что-то найти. — Хочу в память о нашей незабываемой встрече вручить вам скромный подарок.
Он вытащил моток капроновой бечевки и протянул Гарину.
Тот напрягся, отказываясь воспринимать это как намек.
— Сейчас ты скажешь что-нибудь про мыло? Учти, это очень несмешная шутка.
— Да какая шутка? — Алексей раскинул руки, отмеряя длину, затем еще раз. Он взял ножницы и отрезал получившийся кусок. — В городе — эпидемия, ты забыл? А радиус действия этого ЧИПа — 5 метров. Тебе-то что — сунул в карман и пошел. А барышня может заболеть.
— И что ты предлагаешь?
Козлов пожал плечами:
— Обвяжитесь веревкой. Здесь будет метра четыре, так что… Не потеряетесь.
— Спасибо, — Гарин смотал кусок бечевки и сунул в карман. — Что-нибудь еще?
— Хм… Удачи!
Гарин еще раз взглянул на Алену.
«Может, останешься?»
«Нет!»
Она покачала головой.
Такой диалог взглядов.
Гарин дважды повернул ключ в замке и открыл дверь ординаторской.
В коридоре было пусто. Откуда-то издалека доносились медленные шаркающие шаги, но того, кто производил этот шум, не было видно.
На площадке перед лифтами тоже никого не было.
Гарин обернулся и пожал Козлову руку.
— Пока…
— Пока… Ты это… — Алексей напрасно попытался выдавить из себя на прощанье очередную шутку. — В общем, сам знаешь…
— И даже если не знаю — теперь это не имеет значения, — сказал Гарин.
— В морг, — бросил Гарин охраннику, сидевшему внизу и, не дожидаясь ответа, быстро прошел мимо.
Они добежали до двухэтажного домика из красного кирпича, завернули за угол и перелезли через забор. Там они скинули халаты, и Гарин наспех засыпал их мокрой опавшей листвой.
— Здесь недалеко до Савеловского, — бросил он на ходу…
Полковник Башкирцев прошел коридор первого этажа до конца и поднялся по лестнице. На втором все было немного по-другому: стены отделаны дубовыми панелями, под ногами — красная ковровая дорожка.
Чем ближе он подходил к кабинету председателя, тем сильнее росло его беспокойство, но не потому, что Башкирцев боялся встречи с самим. Он опасался другого — что за те минуты, которые он отсутствует, в Центре появится новая информация. И полковник не сомневался, что эта информация будет неутешительной. А может быть, попросту кошмарной.
На пороге приемной он задержался, одернул пиджак и прокашлялся, прочищая горло. Ну вот, теперь он готов.
В приемной сидел секретарь. У председателя было несколько секретарей, и чаще всего за столом можно было увидеть Тамару Васильевну — строгую женщину средних лет, с безукоризненной фигурой и всегда безупречно одетую.
Но сегодня был мужчина, и это встревожило Башкирцева.
— Доложите Николаю Митрофановичу, что явился полковник Башкирцев, — сухо сказал он.
Больше ничего объяснять не требовалось: председатель наверняка знал, кто такой полковник Башкирцев и чем он занимается последние тридцать шесть часов.
— Председателя нет, — ответил секретарь.
Повисла пауза. Башкирцев понимал, что глупо спрашивать: «А где он?» Полковник Башкирцев не та фигура, чтобы председатель отчитывался перед ним о своих перемещениях, но дело не терпело отлагательств.
— Когда он будет? — спросил Башкирцев.
— Не могу знать, — ответил секретарь и добавил, — Николай Митрофанович поехал с докладом к президенту. Генерал Чернов — с ним.
— Вот как? — Башкирцев попытался представить, насколько полным будет доклад председателя.
Хотя… Николай Митрофанович Евстафьев был опытным политиком и, что не менее важно, искусным царедворцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63