Люди в защитных серебристых костюмах и шлемах, похожих на скафандры космонавтов, носились по длинному коридору. Один из них подскочил к Валерию Алексеевичу и Кашинцеву и стал что-то говорить: голос, искаженный мембраной респиратора, звучал неразборчиво. Но куратор понял, кивнул и повлек за собой Кашинцева в направлении, указанном «астронавтом».
— Нам нужно переодеться, — сказал он.
— Что здесь происходит? — спросил ошеломленный Кашинцев.
— Как что? Эпидемия… — пожал плечами Валерий Алексеевич.
— Что, уже так много заболевших?
— Пока, слава Богу, нет. Но ведь надо быть готовыми ко всему. Первый больной поступил именно сюда, поэтому было принято решение устроить на базе второй инфекционной больницы что-то вроде полевого госпиталя. Персоналу запрещено покидать территорию; на улице, как вы видели, выставлено оцепление… В общем, мы тоже работаем.
— Стоит признать, оперативно.
Валерий Алексеевич пристально посмотрел Кашинцеву в глаза.
— Слишком многое поставлено на карту.
— Да… Я понимаю.
— Игорь Константинович… — куратор быстро оглянулся, желая убедиться, что их никто не слышит. Кашинцев весь обратился в слух; он понимал, что, может быть, ради одной этой минуты откровения Валерий Алексеевич и привез его сюда. — Я знаю, что все это выглядит глупо… и нелепо… Иногда так бывает: даже в пределах одной организации могут быть разные приказы. Информацию о механизме активации вируса блокируют на самом верху. Возможно, в это время они тоже принимают какие-то меры… И, как вы сказали, исключают активирующий фактор из цепочки. Возможно… Но… Пожалуйста, не расслабляйтесь. Приложите все усилия. Сделайте все, что в ваших силах. Это мой город. И мои земляки. Нас — десять миллионов, включая мою семью. Помогите нам, пожалуйста.
Кашинцев стоял, не зная, что и подумать. Валерий Алексеевич, такой немногословный и сдержанный, просил его о помощи. Это было так трогательно… И непохоже на все, что он знал об организации, в которой служил его куратор…
— Валерий Алексеевич! Простите за нескромный вопрос: вы кто по званию?
— Это имеет какое-то значение?
— Конечно. Хорошо, если б вы были полковником. Тогда на старости лет я бы рассказывал внукам, что у меня на плече рыдал полковник КГБ.
Куратор улыбнулся.
— А вы утирали ему слезы большим клетчатым платком? Да?
— Не хочу вас огорчать: платка нет. Привык обходиться пальцами.
— Я вам подарю, как только все закончится.
— А смысл?
— Иначе некому будет рассказывать про рыдающего полковника. Девушки с подозрением относятся к молодым людям без носовых платков.
— Да? Наверное, это единственная преграда на пути к семейному счастью. Ведь в остальном я в полном порядке, не так ли?
Из большого зала, расположенного по левую сторону коридора, показалось одетое в скафандр существо. Оно что-то говорило и размахивало руками.
— Уже идем, — успокоил его куратор и повернулся к Кашинцеву. — Игорь Константинович, даю вам слово офицера: можете рассчитывать на любую помощь с моей стороны.
Кашинцев помедлил. Потом все-таки протянул руку, и мужчины скрепили негласный союз крепким пожатием.
Кашинцев без труда облачился в защитный костюм: он привык это делать на работе. К его удивлению, Валерий Алексеевич не отставал и облачился в блестящий скафандр еще быстрее.
— Скажите, а нам обязательно надевать это? Ведь А-Эр-Си-66 — разновидность гриппа, а грипп не проникает через кожу. Если носитель умер… — начал было Кашинцев.
— Если хотите выйти отсюда до того, как закончится карантин, — обязательно, — ответил куратор.
— Жалко, не успел покурить, — сказал Игорь и натянул на голову шлем.
Стекло сразу же запотело изнутри, но Кашинцев знал, что ненадолго.
— Куда нам? — прокричал он, медленно, почти по слогам.
— В морг, — ответил куратор.
— Это выглядит, как пустая формальность, — говорил Валерий Алексеевич. — Вы должны подтвердить, что смерть наступила именно в результате заражения А-Эр-Си-66.
Они шли по длинной подземной галерее, и воображение рисовало Кашинцеву разнообразные картины: три космонавта перед выходом в космос. Или три водолаза, готовящиеся к погружению. Или три безумца, спускающиеся прямо в ад.
— Почему я? — прокричал он в ответ.
— Потому что из лиц с медицинским образованием вы — единственный, кто знаком со спецификой поражающего воздействия этого штамма. Сопоставьте то, что сейчас увидите, с фотографиями, прилагавшимися к документам, и подпишите заключение.
— Хорошо. Сделаю, как вы скажете.
— По сути дела, это образец. Эталон. Вы должны зафиксировать изменения в человеческом организме, пораженном штаммом. На ваши записи будут ориентироваться все патологоанатомы, задействованные в противоэпидемических мероприятиях. Это нужно для точной статистики.
— Которая, как я понимаю, не попадет в средства массовой информации? И вообще — будет строго засекречена? — не удержался ехидный Кашинцев.
— Ну, вы же сами все понимаете, — подтвердил Валерий Алексеевич. — Просто… любую ситуацию нужно отрабатывать по полной программе. Если есть такая возможность — досконально изучить свойства вируса в действии, почему бы ее не использовать?
— Конечно. Но я бы предпочел, чтобы такой возможности вообще не было.
Куратор обернулся к нему. Сквозь стекло шлема Кашинцев увидел его укоризненный взгляд.
— Поверьте, я тоже. Неужели вы до сих пор думаете, что я по утрам вместо сока пью кровь мертворожденных младенцев? Нет. Служба.
— Да ладно. Не обижайтесь. Это я так, — смущенно пробурчал Кашинцев.
— Принято, — кивнул куратор.
Длинная подземная галерея уходила немного вниз по прямой, затем разветвлялась. На левой стене красной краской была нарисована стрелка, под ней стояло: «4-й корпус». На правой — тоже стрелка и надпись: «Морг». Они повернули направо.
Перед высокими, до потолка, дверями, обитыми листами оцинкованного железа, Кашинцев почувствовал страх: тонкие ледяные иголочки покалывали спину. Он попытался представить, насколько вместительным может быть морг инфекционной больницы. «Десять? Двадцать? Тридцать каталок смогут в нем уместиться?» Наверное, около того.
Но самым страшным было другое: сколько бы тел ни помещалось в морге второй инфекционной, его емкости все равно могло очень скоро не хватить. Если… «Если я ничего не сумею сделать».
Из-за железных дверей тянуло холодом. Сопровождающий открыл массивную створку; Кашинцев и Валерий Алексеевич замерли на пороге, не решаясь войти.
Помещение морга было просторным и темным; полумрак разбавляла единственная сорокаваттная лампочка, свисавшая с низкого потолка на витом электрическом шнуре.
В хранилище было всего две каталки, а на них — два тела, накрытые простынями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— Нам нужно переодеться, — сказал он.
— Что здесь происходит? — спросил ошеломленный Кашинцев.
— Как что? Эпидемия… — пожал плечами Валерий Алексеевич.
— Что, уже так много заболевших?
— Пока, слава Богу, нет. Но ведь надо быть готовыми ко всему. Первый больной поступил именно сюда, поэтому было принято решение устроить на базе второй инфекционной больницы что-то вроде полевого госпиталя. Персоналу запрещено покидать территорию; на улице, как вы видели, выставлено оцепление… В общем, мы тоже работаем.
— Стоит признать, оперативно.
Валерий Алексеевич пристально посмотрел Кашинцеву в глаза.
— Слишком многое поставлено на карту.
— Да… Я понимаю.
— Игорь Константинович… — куратор быстро оглянулся, желая убедиться, что их никто не слышит. Кашинцев весь обратился в слух; он понимал, что, может быть, ради одной этой минуты откровения Валерий Алексеевич и привез его сюда. — Я знаю, что все это выглядит глупо… и нелепо… Иногда так бывает: даже в пределах одной организации могут быть разные приказы. Информацию о механизме активации вируса блокируют на самом верху. Возможно, в это время они тоже принимают какие-то меры… И, как вы сказали, исключают активирующий фактор из цепочки. Возможно… Но… Пожалуйста, не расслабляйтесь. Приложите все усилия. Сделайте все, что в ваших силах. Это мой город. И мои земляки. Нас — десять миллионов, включая мою семью. Помогите нам, пожалуйста.
Кашинцев стоял, не зная, что и подумать. Валерий Алексеевич, такой немногословный и сдержанный, просил его о помощи. Это было так трогательно… И непохоже на все, что он знал об организации, в которой служил его куратор…
— Валерий Алексеевич! Простите за нескромный вопрос: вы кто по званию?
— Это имеет какое-то значение?
— Конечно. Хорошо, если б вы были полковником. Тогда на старости лет я бы рассказывал внукам, что у меня на плече рыдал полковник КГБ.
Куратор улыбнулся.
— А вы утирали ему слезы большим клетчатым платком? Да?
— Не хочу вас огорчать: платка нет. Привык обходиться пальцами.
— Я вам подарю, как только все закончится.
— А смысл?
— Иначе некому будет рассказывать про рыдающего полковника. Девушки с подозрением относятся к молодым людям без носовых платков.
— Да? Наверное, это единственная преграда на пути к семейному счастью. Ведь в остальном я в полном порядке, не так ли?
Из большого зала, расположенного по левую сторону коридора, показалось одетое в скафандр существо. Оно что-то говорило и размахивало руками.
— Уже идем, — успокоил его куратор и повернулся к Кашинцеву. — Игорь Константинович, даю вам слово офицера: можете рассчитывать на любую помощь с моей стороны.
Кашинцев помедлил. Потом все-таки протянул руку, и мужчины скрепили негласный союз крепким пожатием.
Кашинцев без труда облачился в защитный костюм: он привык это делать на работе. К его удивлению, Валерий Алексеевич не отставал и облачился в блестящий скафандр еще быстрее.
— Скажите, а нам обязательно надевать это? Ведь А-Эр-Си-66 — разновидность гриппа, а грипп не проникает через кожу. Если носитель умер… — начал было Кашинцев.
— Если хотите выйти отсюда до того, как закончится карантин, — обязательно, — ответил куратор.
— Жалко, не успел покурить, — сказал Игорь и натянул на голову шлем.
Стекло сразу же запотело изнутри, но Кашинцев знал, что ненадолго.
— Куда нам? — прокричал он, медленно, почти по слогам.
— В морг, — ответил куратор.
— Это выглядит, как пустая формальность, — говорил Валерий Алексеевич. — Вы должны подтвердить, что смерть наступила именно в результате заражения А-Эр-Си-66.
Они шли по длинной подземной галерее, и воображение рисовало Кашинцеву разнообразные картины: три космонавта перед выходом в космос. Или три водолаза, готовящиеся к погружению. Или три безумца, спускающиеся прямо в ад.
— Почему я? — прокричал он в ответ.
— Потому что из лиц с медицинским образованием вы — единственный, кто знаком со спецификой поражающего воздействия этого штамма. Сопоставьте то, что сейчас увидите, с фотографиями, прилагавшимися к документам, и подпишите заключение.
— Хорошо. Сделаю, как вы скажете.
— По сути дела, это образец. Эталон. Вы должны зафиксировать изменения в человеческом организме, пораженном штаммом. На ваши записи будут ориентироваться все патологоанатомы, задействованные в противоэпидемических мероприятиях. Это нужно для точной статистики.
— Которая, как я понимаю, не попадет в средства массовой информации? И вообще — будет строго засекречена? — не удержался ехидный Кашинцев.
— Ну, вы же сами все понимаете, — подтвердил Валерий Алексеевич. — Просто… любую ситуацию нужно отрабатывать по полной программе. Если есть такая возможность — досконально изучить свойства вируса в действии, почему бы ее не использовать?
— Конечно. Но я бы предпочел, чтобы такой возможности вообще не было.
Куратор обернулся к нему. Сквозь стекло шлема Кашинцев увидел его укоризненный взгляд.
— Поверьте, я тоже. Неужели вы до сих пор думаете, что я по утрам вместо сока пью кровь мертворожденных младенцев? Нет. Служба.
— Да ладно. Не обижайтесь. Это я так, — смущенно пробурчал Кашинцев.
— Принято, — кивнул куратор.
Длинная подземная галерея уходила немного вниз по прямой, затем разветвлялась. На левой стене красной краской была нарисована стрелка, под ней стояло: «4-й корпус». На правой — тоже стрелка и надпись: «Морг». Они повернули направо.
Перед высокими, до потолка, дверями, обитыми листами оцинкованного железа, Кашинцев почувствовал страх: тонкие ледяные иголочки покалывали спину. Он попытался представить, насколько вместительным может быть морг инфекционной больницы. «Десять? Двадцать? Тридцать каталок смогут в нем уместиться?» Наверное, около того.
Но самым страшным было другое: сколько бы тел ни помещалось в морге второй инфекционной, его емкости все равно могло очень скоро не хватить. Если… «Если я ничего не сумею сделать».
Из-за железных дверей тянуло холодом. Сопровождающий открыл массивную створку; Кашинцев и Валерий Алексеевич замерли на пороге, не решаясь войти.
Помещение морга было просторным и темным; полумрак разбавляла единственная сорокаваттная лампочка, свисавшая с низкого потолка на витом электрическом шнуре.
В хранилище было всего две каталки, а на них — два тела, накрытые простынями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63