ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Так случилось и у Игоря.
7
Публицистика придумала этой затяжной болезни название - вещизм. Самодовлеющая погоня за вещами, поклонение вещам, превращение в вещи даже духовного, например книг, картин.
Учитывая, что многие предметы ширпотреба отечественного производства пока слабо конкурируют с теми же товарами западного образца, вещизм страдает одной печальной особенностью: в массе своей он космополитичен. И тут, хочешь не хочешь, надо признать: слабая работа тех или иных отраслей нашей легкой промышленности создает безусловную лазейку для товаров западного производства, для спекуляции ими, а значит, обретает черты воспитательного просчета.
Плоха или хороша покупка западного товара сама по себе? Да она никакая, если подходить к самому факту покупки со спокойной душой. Ни плоха, ни хороша - обыкновенна. Но в условиях дефицита и спекулянтского взвинчивания цен, скажем, на те же джинсы вдруг возникает такой пример: на штаны чехословацкого производства подросток пришивает западную фирменную марку, и выясняется, что даже на эту марку, на эту блямбу с заморской надписью существует отдельная цена. Не самими джинсами, так хотя бы наклейкой на них мальчишка подтягивает на нужную ему высоту свой "престиж" в глазах сотоварищей или даже просто прохожих.
Какого привкуса эта подробность? Коммерческого? Торгового? Нет идейного.
И рождена она умом не одного лишь подростка.
И все же - что такое вещизм? Чем и как лечить эту болезнь? Убежден: болезнь эта временная. И рождена она временными трудностями тугоподвижностью легкой промышленности, медлительностью, при которой новая мода, придуманная художниками, плетется до прилавка долгие годы. Но было бы неверным утверждать, на мой взгляд, что лишь одним изобилием новомодных товаров отечественного производства и расширением международной торговли можно искоренить вещизм до конца. Нет, требуется еще воспитание. При ликвидации дефицита одновременная ликвидация перекоса в сознании. И не когда-то в будущем, а сейчас, немедля, и, главное, всюду, надо без конца объяснять воспитаннику: неужели вещь может оказаться смыслом жизни и ее целью; да, вещи нужны, без них не обойтись, но это - хоть и красивые, и добротные, - но всего лишь вещи. Нет, все-таки вечна русская мудрость: по одежке встречают, по уму провожают.
Анализируя же вещизм юношеский, надо сказать следующее: это есть не что иное, как отсутствие сопротивляемости, если хотите, иммунитета, к временному общественному стереотипу, живучему только в условиях дефицита. Вещизм, к сожалению, болезнь взрослых, и детей заражают ею именно взрослые. Задача настоящего педагога в том-то и состоит, чтобы выработать в ребенке сопротивляемость этой инфекции.
Считаю такую задачу одной из сложнейших хотя бы уже потому, что большинство в окружении ребенка могут оказать внутреннее сопротивление самой этой идее. Ведь задача педагога - внушить ребенку идейность цели и смысла жизни, выбор большой и важной общественной идеи вопреки искусу более близкому, очень заманчивому и на первый взгляд совершенно безобидному. Да и всякий ли воспитатель способен деликатно углядеть, как, где и в какой ситуации джинсы и замшевая курточка на подростке - просто удобные и полезные вещи, а где и когда уже сами вещи руководят воспитанием ребенка.
Примеров приводить можно множество, ограничусь лишь одним. Семиклассник одной столичной школы - а таких семиклассников, как утверждает милиция, не так уж мало - открыл бизнес сначала в классе, потом в школе, затем в микрорайоне. Давал за трояк переписывать мальчишкам - да и девчонкам тоже - самые новомодные западные мелодии. Дома - магнитофон, целая дискотека, через спекулянтов раздобывал привозные диски по полторы сотни штука, с утра до ночи перезаписывал их на пленку и - пожалуйста сколотил за год целый капитал.
Родители - по наивности - прохлопали свое чадо, хотя все видели: думали, у мальчика хобби, даже радовались - не бегает по улице, не хулиганит. Школа пропустила по невнимательности. Товарищи по классу лишь одобряли - всех интересовали новые записи, каждый вымаливал дома нужные трояки. А все вместе взрастили такой куст гнили, что хоть руками разводи.
Заработанные деньги надо было куда-то тратить. Юный бизнесмен часть своего капитала пускал на "развитие производства" - скупал новые диски, а часть - на одежду. Обрядился в суперджинсы, завел в седьмом классе отличный гардероб, стал франтом, признанным "вождем", человеком, который, по его же выражению, словно сын крупного капиталиста, с детства умеет зарабатывать деньги сам, научился делать бизнес. Отец у парнишки был самым обыкновенным конструктором, получал не бог весть какие деньги, и не один тяжкий разговор о ценностях жизни довелось ему выдержать с собственным сыном. А тот уже утвердился в общественном мнении не только класса, но и целого микрорайона своих сверстников, говорил с отцом нагло, упрекал того во многих грехах, среди которых "неумение жить" стояло на первом месте.
Ни отцовский ремень, ни восклицания учительницы, ни проработка на классном собрании - при общем подхихикиванье - не помогли, помогло - будем надеяться - горе: отцовский инфаркт.
Парень распродал диски и магнитофоны, сдал деньги матери, притих. Однако у меня нет уверенности, что подросток этот разубежден, что он разочаровался в своей цели жизни. Болезнь отца напугала его, заставила быть менее откровенным, более деликатным и, пожалуй, осторожным. Он запрятал, загнал глубоко в себя свою "философию".
Думаю - до поры, до времени...
Как видим, отсутствие иммунитета, сопротивляемости к вещизму, ажиотаж на дефиците, какого бы свойства он ни был, ведет по ступенькам вниз сначала переакцентировка смысла и цели жизни, затем конкретнее стяжательство, бесстыдство и выработанная ими ложная мораль.
В этой истории корыстолюбие сына оплатил по векселям отец собственным сердцем. Конечно, он же и пропустил духовную катастрофу ребенка. Пропустил не только он, но и мать, но и школьный учитель, и товарищи.
Нам следовало бы почаще говорить о расплате за такие пропуски. Безобидное вроде бы увлечение обернулось бизнесом, а потом и болью собственного отца. Но в рассуждениях о линии поведения, особенно в школе, учитель редко обращается к такой теме, как покой, здоровье и даже сама жизнь близких ребенку людей. А ведь такой разговор должен вестись, и вестись на высокой ноте подлинного гуманизма, когда в юном человеке надо разбудить такие важные струны духовности, как сострадание, как жалость, как непричинение зла матери и отцу, бабушке и деду, просто прохожему старику и встречному малышу. Путь к настоящему гуманизму лежит через любовь к ближнему, через заботу о нем, через линию поведения, оберегающую близких от неприятностей, которые может доставить ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159