ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Тихонова там, Ланового!
Клава смеялась.
- А что? Чем работник торговли хуже работника искусства? Никакого самоуничижения, Клавочка! Больше гордости! Все люди равны, не профессия определяет личность, а характер. Вот увидите, вас ждет прекрасная жизнь. Ну-ка, кто это сказал: "Бытие определяет сознание"?
- Маркс.
- Верно! Но есть еще один вариант. Бытие определяет битиё.
Клава смеялась.
- Ничего смешного, - шутливо обижался Наперсник. - Битие суть чувство меры, осторожности и знания законов.
Он был великим моралистом, этот Наперсник. Это уж позже, в пору откровенности, он пояснял ей, что под знанием законов понимает не знание законов, а то, как их можно более или менее законно обойти. А тогда он источал одно благодушие.
Позвал Клаву домой, на какой-то праздник, познакомил с женой, этакой матроной, которая в порыве чувств отворила платяной шкаф, показала Клаве свой гардероб. Бедняжка, пожалела еще ее Клава, куда же вы пойдете в этой норковой шубе, в этих песцах?
Жена Наперсника гордилась барахлом, но вздыхала: похоже, Клава угадывала ее печали.
Стол, Клава поняла это сразу, был арабский - широченный и длиннющий, таких у нас не делают, и ломился от снеди, сверкающего хрусталя, разнообразных бутылей. Народ сходился не спеша, вальяжно, и Клава заробела - она тут была самой молодой, с большим отрывом от следующего по возрасту.
Хозяин не был хлопотлив, какими обычно бывают хозяева, когда приходят гости, - напротив, полон достоинства и чинности. Он вообще не походил сегодня на хоть и "шишку", но все же торговую, а скорее на профессора, крупного ученого или даже именитого артиста. Получалось, быть его таким принуждала сама обстановка: новичок в этом городе, Клава услышала несколько уже известных даже ей громких фамилий, ее представили двум лауреатам - геологам, профессору медицины, человеку, влиятельному в системе образования, милицейскому полковнику. В последний миг, с некоторым и, видимо, обдуманным опозданием, возникло Клавино начальство, и она поразилась, как остальные гости торопливо задвигали массивными арабскими стульями с резными спинками, преувеличенно шумно приветствуя запоздавших, которые вели себя подчеркнуто сдержанно и солидно.
"Ну вот, ты и среди своих", - подумала про себя Клава, припоминая безобидную студенческую болтовню. Все выглядело приятно и достойно, хотя и вовсе не так, как представляла себе Клава. Говорили о политике, об американских президентах, о том, как далеко ушла медицина и какими простыми способами - с помощью математики - научились теперь открывать геологи замечательные месторождения.
Наконец настал черед Клавиного дебюта. Уже подвыпивший Наперсник на правах хозяина дома произнес тост за нее. Клаве казалось - щеки ее пылают, да и вся она горела от смешанного чувства стыда и радости. О ней так говорили прилюдно впервые в жизни.
- Выпьемте, - говорил Наперсник - за нашу юную прелестницу, за Диану нашей северной торговли, добрым словом помянув великого Петра, который еще в стародавние времена произнес мудрое: "Торговля сиречь ямщик промышленности и экономики"!
Честно говоря, Клаву сильно смутила эта цитата из Петра хотя бы потому, что слово "экономия" в ту далекую пору уже было в ходу, а термин "экономика" родился куда позже. Но ей было не до сомнений.
- Торговля, друзья, - вещал златоуст, - следует в колонне первопроходцев, можно даже утверждать, она - одно из четырех колес, на которых движется вперед наше развитие. Нас любят хулить, - грустно вздохнул Наперсник, - и в самом деле, разве уследишь за всеми шестеренками нашего сложнейшего механизма? Того не завезли, там машина сломалась, тут исполнитель нерасторопен оказался. И люди ворчат. Критика торговли стала, к печали, нормой оценки наших дел, а вот похвала... - Он закатил глаза, прислушался к тишине, нависшей над столом, и вновь повернулся к Клаве. Диана - богиня охоты, бог торговли - неповоротливый Гермес, но я умышленно призываю богиню охоты в наши ряды. Юная, спорая, энергичная, гибкая, - он поднял, улыбаясь, палец, - и не только в талии. - Наперсник враз, будто артист, посерьезнел. - Нам сегодня нужна именно Диана, чтобы, - он закончил резко, будто завершил не тост, а важный доклад, - вышибать фонды, пробивать товары, выколачивать продукты, поражать стрелами своего обаяния тех, кто держит эти фонды, и стрелами своих бровей всех, кто плохо обеспечивает народ товарами широкого потребления! Ибо торговля - это вид охоты!
Гости зааплодировали, мужчины стали подниматься, дабы выпить за Диану, как положено гусарам, - стоя, Клава же не знала, куда деться.
На другой день был подписан приказ о ее переводе товароведом.
* * *
Клава все удивлялась, не могла понять: Наперсник более чем благожелателен к ней, а вот комнату в новом доме не дал, хотя она и намекала, мол, молодому специалисту положено.
Он ласково, этак снисходительно улыбнулся:
- Помнишь сказку о золотой рыбке?
Клава непонимающе пожала плечами.
- Так зачем же тебе хоть и новое, но корыто! Будь уж владычицей морскою!
Наперсник зычно захохотал и исчез. Не вообще, конечно, не сказочно исчез из Клавиной жизни. Ее опустили вниз, на базу, а Наперсник остался там, наверху, теперь уже не в тресте, а в главке. Пропасть между ними легла, целая пропасть, и, сидя в телогрейке на прохладной базе одежды, Клава не переставала думать: чего же хотел от нее этот человек? Неужели домогался все-таки гадкого? Ждал-ждал от Клавы встречных шагов, взаимного расположения, не дождался, обиделся, и вот...
Три месяца Клавой совершенно никто не интересовался. Койка в общежитии, сосиски на общем столе - утром и вечером, переполненные автобусы по утрам, холодная конторка на базе, косые взгляды заведующего.
Завом был человек пожилой, предпенсионного возраста, к тому же чем-то сильно напуганный. Клава замечала, как он вздрагивал, если звонили из главка, как напрягался его голос и деревенело лицо. Никаких посторонних разговоров с Клавой он не допускал, лишь одни короткие и деловые вопросы-ответы.
Клава затосковала. Переход от многолюдия к одиночеству, от ласки к сухости, от доброжелательства к равнодушию всегда сильно бьет по человеку - каких бы крепких материй он ни был. А когда он молод и силен, даже самые скромные проявления дружелюбия встречаются им как спасение, как неповторимое счастье и прекрасная надежда.
Комплименты Наперсника представлялись теперь Клаве высшим откровением и благородной дружбой. Всякие подозрения казались ей самой незрелостью несостоятельной приготовишки, а званый обед в доме Наперсника вспоминался апофеозом доброты и доверия.
"Господи, - думала про себя Клава, - да могут ли быть в жизни ценности выше хороших, дружеских отношений! А разве там, на обеде, собрались не верные друзья!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159