Вообще, как заметил Гарольд, эта девушка держалась с холодноватой, отстраненной учтивостью, как человек, не слишком уверенный в своем положении, но привыкший следить за тем, чтобы остальные относились к нему как должно.
— Насколько я понял, вы здесь совещались по поводу лечения больной? — сказал Гарольд, подходя ближе к постели, на которой лежала Азания. Он всмотрелся в ее изможденное, посеревшее лицо. — Бедняжка… Говорят, что до встречи с благочестивым Фонэном она была редкой красавицей…
— Ничего, — уверенно произнесла Элленхарда, и в ее голосе — или это только показалось Гарольду? — прозвучала нотка горечи. — Красота никуда не уходит, разве что огнем ее прижечь… Азания еще вернет себе былое. — И, словно устыдившись вспышки, добавила: — Главное, что она жива и не так сильно искалечена, как мы опасались.
«Мы» — отметил про себя Гарольд. Элленхарда в мыслях не отделяла себя от спасителей Азании, иначе не сорвалось бы у нее это «мы» с языка. Но откуда горечь? Внезапно он понял и едва не рассмеялся: гирканка считает себя некрасивой. Может быть, даже ревнует. Но кого? Вероятно, у нее есть возлюбленный. В таком случае — где же он?
Гарольд не успел додумать эту мысль — Азания открыла глаза.
— Я хочу поблагодарить вас, — молвила она. Гарольд остановил ее.
— Лишнее, красавица. Для моей семьи большая честь принимать тебя в нашем доме.
— Но почему… — начала было Азания. Гарольд вновь перебил ее:
— Не утомляй себя разговорами. Я знаю, что ты хочешь сказать. Поверь, тебе не следует благодарить нас. Мы — вольные люди, владельцы той земли, на которую поставили ногу. Никакой Священный Совет, будь он хоть трижды рассвященным, нам не указ. С врагами мы привыкли разговаривать на языке обнаженной стали.
Он устроился в кресле рядом с постелью больной. Пламя, пылавшее в камине, озаряло половину его лица; вторая тонула в тени. Глаза Гарольда горели. Элленхарда осторожно, не желая шуметь и обращать на себя внимание, уселась на пол, скрестив ноги. Она старалась не пропустить ни единого звука.
А Гарольд торопливо говорил, словно не в силах был удержать рвущиеся на волю слова:
— Из поколения в поколение рождались в нашей семье странные дети, наделенные необыкновенными способностями. Одни умели разговаривать с птицами и животными; другие читали землю, как книгу, и расспрашивали камни о проходивших мимо людях и зверях; третьи зажигали огонь одним движением раскрытой ладони… Появлялись среди нас и целители, и ясновидящие, и даже те, кто мог становиться по собственному желанию невидимкой. В нашем роду встречались люди мудрые и великодушные, которые становились советниками могущественных баронов и даже королей. Конечно, таковыми были не все. Большинство из нас — самые обыкновенные люди. Но мы гордимся своим родом.
Мой прадед крепко повздорил с одним бароном, но не стал с ним воевать, а вместо этого плюнул на порог его дома и ушел на новые земли. Он поставил замок на берегу моря Вилайет, где никто не мог его тронуть. Лютые, как степной ветер, кочевники нам не указ, и преющие в своих домах лавочники из Феризы нам не закон. Моя сестра Элиза и я — мы оба считаем, что Священный Совет состоит из самозванцев и негодяев, их поступки оскорбляют нашу честь.
— Каким образом? — прошептала Азания.
— Мы так считаем, — повторил Гарольд.
— Как много… как много магов в вашем роду? — спросила Азания.
На губах Гарольда показалась печальная улыбка.
— Как правило, на одно поколение приходится лишь один наделенный магическим даром. Здесь, в этом замке, его нет. А поколение Эдмуна… С Эдмуном обрывается наш род. Сам мальчик — не маг. Сильный воин, меткий стрелок из лука, отважное и благородное сердце… но никаких магических способностей.
— Жаль, — проговорила Азания и вздохнула. — Впрочем, может быть, это и к лучшему, — добавила она. — Скрывать колдовской талант очень трудно… А проявлять его бывает небезопасно… — Она улыбнулась и тотчас мучительно закашлялась.
— Отдыхай, Азания, — проговорил Гарольд. — Все позади. Ты среди друзей, и никакая опасность тебе здесь больше не угрожает.
Азания снова закрыла глаза и погрузилась в спокойный глубокий сон.
Глава одиннадцатая
ШКОЛА КАЛЛИГРАФИИ
С первого взгляда Инаэро производил очень приятное впечатление: чуть старше двадцати лет, худенький, с грустными темными глазами. Но складка у губ говорила о скрытом честолюбии, а в самой глубине глаз таился огонь. Рано потерявший родителей, хлебнувший горя почти с самого детства, Инаэро не намеревался оставаться в бедняках до конца дней своих.
Давным-давно, еще мальчишкой, дрожа от холода в лохмотьях, которые едва прикрывали тощее тело, он стоял возле мясной лавки и жадно рассматривал выставленные на продажу окорока и кровяные колбасы. От запаха съестного кружилась голова. В подобные минуты мальчик искренне завидовал даже мухам, которые невозбранно садились на розовое мясо, — голодному пареньку даже и прикоснуться-то к такому завидному товару было не дано.
Как всегда, выскочил мясник, замахнулся волосатой ручищей, понес бранить мальчишку — зачем, дескать, таскается, глазеет, только покупателей отпугивает своими вшами да лохмотьями! «Когда только приберут тебя боги! — орал мясник. — Когда только ты сдохнешь и отправишься в грязные лапы преисподних демонов!»
— Никогда! — крикнул в ответ Инаэро. — Слышишь, ты, животное? Я никогда не умру! Я еще куплю твою лавку! Я пущу тебя по миру!
Мясник запустил в него первым попавшимся камнем, валявшимся под прилавком, — скользким от рассола и дурно пахнущим. Мальчик увернулся, бросился бежать…
Уже в безопасности, прячась среди мусорных коробок, где он в последнее время ночевал, Инаэро дал себе торжественное слово: разбогатеть и взять в жены красавицу. И никогда больше не бедствовать.
К осуществлению своей мечты он упорно пробивался не один год. Преодолел немало препятствий. Наконец ему улыбнулось счастье: молодой господин Эйке, торговец шелковым товаром, взял его к себе, поверив незнакомому юнцу на слово, что тот никогда не воспользуется хозяйским доверием во вред.
Эйке был молод и счастлив — и в людях замечал только хорошее.
Поначалу все шло у Инаэро замечательно. Нашлась и невеста-красавица. Татинь. Имя как колокольчик, да и голос у девушки тонкий, певучий, точно звенящий.
И вот все рухнуло. Из-за какого-то странного недоразумения… Или чего похуже? Инаэро недоумевал: почему судьба опять занесла над ним карающую руку? Понять ли он должен что-то, пройдя через новое испытание, или же просто оказался случайной жертвой злого рока?
Случайная встреча с Ватаром, главой каллиграфической мастерской, в очередной раз круто повернула судьбу молодого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
— Насколько я понял, вы здесь совещались по поводу лечения больной? — сказал Гарольд, подходя ближе к постели, на которой лежала Азания. Он всмотрелся в ее изможденное, посеревшее лицо. — Бедняжка… Говорят, что до встречи с благочестивым Фонэном она была редкой красавицей…
— Ничего, — уверенно произнесла Элленхарда, и в ее голосе — или это только показалось Гарольду? — прозвучала нотка горечи. — Красота никуда не уходит, разве что огнем ее прижечь… Азания еще вернет себе былое. — И, словно устыдившись вспышки, добавила: — Главное, что она жива и не так сильно искалечена, как мы опасались.
«Мы» — отметил про себя Гарольд. Элленхарда в мыслях не отделяла себя от спасителей Азании, иначе не сорвалось бы у нее это «мы» с языка. Но откуда горечь? Внезапно он понял и едва не рассмеялся: гирканка считает себя некрасивой. Может быть, даже ревнует. Но кого? Вероятно, у нее есть возлюбленный. В таком случае — где же он?
Гарольд не успел додумать эту мысль — Азания открыла глаза.
— Я хочу поблагодарить вас, — молвила она. Гарольд остановил ее.
— Лишнее, красавица. Для моей семьи большая честь принимать тебя в нашем доме.
— Но почему… — начала было Азания. Гарольд вновь перебил ее:
— Не утомляй себя разговорами. Я знаю, что ты хочешь сказать. Поверь, тебе не следует благодарить нас. Мы — вольные люди, владельцы той земли, на которую поставили ногу. Никакой Священный Совет, будь он хоть трижды рассвященным, нам не указ. С врагами мы привыкли разговаривать на языке обнаженной стали.
Он устроился в кресле рядом с постелью больной. Пламя, пылавшее в камине, озаряло половину его лица; вторая тонула в тени. Глаза Гарольда горели. Элленхарда осторожно, не желая шуметь и обращать на себя внимание, уселась на пол, скрестив ноги. Она старалась не пропустить ни единого звука.
А Гарольд торопливо говорил, словно не в силах был удержать рвущиеся на волю слова:
— Из поколения в поколение рождались в нашей семье странные дети, наделенные необыкновенными способностями. Одни умели разговаривать с птицами и животными; другие читали землю, как книгу, и расспрашивали камни о проходивших мимо людях и зверях; третьи зажигали огонь одним движением раскрытой ладони… Появлялись среди нас и целители, и ясновидящие, и даже те, кто мог становиться по собственному желанию невидимкой. В нашем роду встречались люди мудрые и великодушные, которые становились советниками могущественных баронов и даже королей. Конечно, таковыми были не все. Большинство из нас — самые обыкновенные люди. Но мы гордимся своим родом.
Мой прадед крепко повздорил с одним бароном, но не стал с ним воевать, а вместо этого плюнул на порог его дома и ушел на новые земли. Он поставил замок на берегу моря Вилайет, где никто не мог его тронуть. Лютые, как степной ветер, кочевники нам не указ, и преющие в своих домах лавочники из Феризы нам не закон. Моя сестра Элиза и я — мы оба считаем, что Священный Совет состоит из самозванцев и негодяев, их поступки оскорбляют нашу честь.
— Каким образом? — прошептала Азания.
— Мы так считаем, — повторил Гарольд.
— Как много… как много магов в вашем роду? — спросила Азания.
На губах Гарольда показалась печальная улыбка.
— Как правило, на одно поколение приходится лишь один наделенный магическим даром. Здесь, в этом замке, его нет. А поколение Эдмуна… С Эдмуном обрывается наш род. Сам мальчик — не маг. Сильный воин, меткий стрелок из лука, отважное и благородное сердце… но никаких магических способностей.
— Жаль, — проговорила Азания и вздохнула. — Впрочем, может быть, это и к лучшему, — добавила она. — Скрывать колдовской талант очень трудно… А проявлять его бывает небезопасно… — Она улыбнулась и тотчас мучительно закашлялась.
— Отдыхай, Азания, — проговорил Гарольд. — Все позади. Ты среди друзей, и никакая опасность тебе здесь больше не угрожает.
Азания снова закрыла глаза и погрузилась в спокойный глубокий сон.
Глава одиннадцатая
ШКОЛА КАЛЛИГРАФИИ
С первого взгляда Инаэро производил очень приятное впечатление: чуть старше двадцати лет, худенький, с грустными темными глазами. Но складка у губ говорила о скрытом честолюбии, а в самой глубине глаз таился огонь. Рано потерявший родителей, хлебнувший горя почти с самого детства, Инаэро не намеревался оставаться в бедняках до конца дней своих.
Давным-давно, еще мальчишкой, дрожа от холода в лохмотьях, которые едва прикрывали тощее тело, он стоял возле мясной лавки и жадно рассматривал выставленные на продажу окорока и кровяные колбасы. От запаха съестного кружилась голова. В подобные минуты мальчик искренне завидовал даже мухам, которые невозбранно садились на розовое мясо, — голодному пареньку даже и прикоснуться-то к такому завидному товару было не дано.
Как всегда, выскочил мясник, замахнулся волосатой ручищей, понес бранить мальчишку — зачем, дескать, таскается, глазеет, только покупателей отпугивает своими вшами да лохмотьями! «Когда только приберут тебя боги! — орал мясник. — Когда только ты сдохнешь и отправишься в грязные лапы преисподних демонов!»
— Никогда! — крикнул в ответ Инаэро. — Слышишь, ты, животное? Я никогда не умру! Я еще куплю твою лавку! Я пущу тебя по миру!
Мясник запустил в него первым попавшимся камнем, валявшимся под прилавком, — скользким от рассола и дурно пахнущим. Мальчик увернулся, бросился бежать…
Уже в безопасности, прячась среди мусорных коробок, где он в последнее время ночевал, Инаэро дал себе торжественное слово: разбогатеть и взять в жены красавицу. И никогда больше не бедствовать.
К осуществлению своей мечты он упорно пробивался не один год. Преодолел немало препятствий. Наконец ему улыбнулось счастье: молодой господин Эйке, торговец шелковым товаром, взял его к себе, поверив незнакомому юнцу на слово, что тот никогда не воспользуется хозяйским доверием во вред.
Эйке был молод и счастлив — и в людях замечал только хорошее.
Поначалу все шло у Инаэро замечательно. Нашлась и невеста-красавица. Татинь. Имя как колокольчик, да и голос у девушки тонкий, певучий, точно звенящий.
И вот все рухнуло. Из-за какого-то странного недоразумения… Или чего похуже? Инаэро недоумевал: почему судьба опять занесла над ним карающую руку? Понять ли он должен что-то, пройдя через новое испытание, или же просто оказался случайной жертвой злого рока?
Случайная встреча с Ватаром, главой каллиграфической мастерской, в очередной раз круто повернула судьбу молодого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79