Бойцы вскочили на мотоцикл и рванули следом.
"Лексус", рыча мощным мотором, мчался по мосту, обходя неторопливо движущиеся машины. Кривой так и сидел, согнувшись, хотя никто пока и не думал стрелять по ним, не говоря уже о том, что машина изнутри была бронирована.
Али-Баба сидел, насмешливо поглядывая на босса: слаб стал Кривой, всего боится Всюду ему опасности мерещатся! Скоро братва на него начнет косо посматривать - кому же охота труса над собой видеть? А там. глядишь, и его час настанет, и Али-Баба в большие люди выбьется! Главное сейчас - в деле с Киргизом не облажаться! Большое дело, большие деньги, это Кривой правильно сказал Сейчас Киргиз ждет их, и если они договорятся - вся партия дури пройдет через их руки...
Али-Баба оглянулся. Мотоцикл патруля поотстал, но все еще висел на хвосте. Если бы это была засада, не посмели бы они так нагло держаться, сразу отвалили бы. А раз так упорно висят - значит, настоящая ДПС.
Свяжутся со своими по рации, перехватят... конечно, ничего серьезного не будет, откупиться всегда можно запросто, но задержаться можно прилично, а Киргиз уже ждет...
"Лексус" мчался уже по Литейному проспекту, мелкие лохи шарахались от него на своих "Жигулях" и "фордах", как рыбья мелочь от акулы, и вдруг из-за угла навстречу, нарушая все правила движения, вывернул по встречной полосе красный "фордовский" микроавтобус и попер на "лексус" лоб в лоб.
Нервы у водителя не выдержали, он крутанул руль, одновременно до полу вжав педаль тормоза. "Лексус" вылетел на тротуар, сплющил в лепешку будку холодного сапожника и остановился.
Надувшиеся подушки безопасности прижали водителя и пассажиров к сиденьям, предохранив от увечий, но лишив возможности двигаться.
Дверцы красного микроавтобуса открылись, и на улицу медленным торжественным шагом вышли две фигуры, какие могут привидеться только в кошмарном сне.
Али-Баба смотрел на этих призраков в длинных развевающихся белых балахонах, не веря своим глазам. Выходит, не врали пацаны?
Вместо лиц у этих двоих были золотые маски с темными провалами глаз. Белая одежда струилась и колыхалась, как утренний туман на кладбище. Что за фигня? Али-Баба никогда не верил во всякую чертовщину, но собственным глазам приходилось верить.
Двое призраков приближались медленно, как будто им некуда было торопиться, но ни Али-Баба, ни Кривой не могли и пальцем пошевелить не только потому, что были скованы ужасом, но еще и из-за проклятых подушек безопасности.
Сейчас очень не помешали бы бойцы дорожно-патрульной службы, но они, как назло, бесследно исчезли.
Златолицые с двух сторон подошли к "лексусу", распахнули дверцы, выдернули из машины Кривого и Али-Бабу, как безвольных тряпичных кукол.
Али-Баба чувствовал себя, как будто он в дурном сне, но никак не может проснуться.
Железные руки златолицего призрака сжимали его, как тисками. Прямо перед глазами у него второй призрак держал Кривого. На мгновение он отпустил авторитета, тот попытался повернуться, вырваться, потянулся к револьверу, но в руке у златолицего возник короткий широкий меч, описал яркую дугу, и голова босса, слетев с костлявой шеи, покатилась по вымощенному плитками тротуару.
Али-Баба впервые в жизни захотел прочесть молитву, но не вспомнил ни одной.
На мгновение руки златолицего разжались, бандит дернулся, но не успел ничего сделать - короткий широкий меч опустился на его шею.
Возле раздавленной будки холодного сапожника лежала на тротуаре в луже крови старая айсорка с раздробленными ногами.
Она была в сознании и расширенными от ужаса глазами смотрела, как два златолицых призрака, обезглавив вытащенных из серебристой машины людей, забрались в красный микроавтобус и уехали.
- Отче наш, - зашептала тетя Галия, - иже еси на небесех, да святится имя Твое...
От шока и ужаса она не чувствовала пока боли в собственных раздробленных ногах, но потеряла уже так много крови, что провалилась в беспамятство, не дочитав до конца молитву.
***
В этот день Надежда, не дожидаясь звонка матери, сама сорвалась и поехала к ней - с самого утра сердце было не на месте.
На Литейном, недалеко от маминого подъезда, тротуар и половина проезжей части были перегорожены. Стояли милицейские машины и одна "скорая помощь". Надежда решила не тратить времени на расспросы зевак и поскорее проскочила в подъезд - благо пропустили.
Мать была вся в хлопотах: она отпаивала лекарствами соседку Александру Михайловну, которой приспичило с утра пораньше отправиться в магазин, таким образом она оказалась непосредственной свидетельницей происшедшего. Милиция уже сняла с нее предварительные показания и отпустила пока передохнуть.
- Я иду, а он несется на полной скорости, - захлебываясь, в который раз начала рассказывать потрясенная соседка, - а тот, красный такой автобус - навстречу.
Ну, джип-то и свернул на всем ходу в сторону. И в ларек врезался со всего размаха.
Я как увидела, так сердце и зашлось: Галия-то всегда в это время там! Хочу бежать, кричать, а ноги к земле приросли, с места не сдвинуться.
- И слава Богу, что не кричала, - заметила мать.
- Да, - подтвердила соседка, - потому что выходят из красного автобуса два таких чудища в золотых масках. Сами все в белых простынях, и бороды рыжие.
- Златолицые! - ахнула Надежда.
- Я к стенке прислонилась, стою ни жива ни мертва, а они выдернули из джипа двоих мужиков, как репку с грядки, головы им поотрубали и уехали. А головы с собой увезли. Пресвятая Богородица, думаю, что же это на свете делается? А потом гляжу - наша Галия на асфальте лежит без памяти, вся в крови. Тут я сама чуть сознание не потеряла.
- Выпей чаю, Александра! - вступила мать. - Может, полегчает.
- А тетя Вася слышала? - тихонько спросила Надежда.
- Слышала, - мать махнула рукой. - Александра уже восьмой раз эту историю пересказывает, все никак успокоиться не может. Да и то сказать это же кошмар какой-то, на всю жизнь заикой стать можно!
- Милиция приехала, я все рассказываю, как есть, - продолжала Александра Михайловна. - Они было меня на смех подняли. Какие еще златолицые, бабке, мол, со страху показалось. А потом хватились - тела лежат, а голов-то нету! Тут уж я все высказала, что о них думаю!
Через некоторое время в дверь позвонил Шоша. Взглянув на него, женщины поняли, что дело плохо. Действительно, Шоша сообщил, что бабушка умерла в больнице, не приходя в сознание.
- Вот так, - молвила тетя Вася, показавшись на пороге своей комнаты.
- Я был у жреца, - заговорил Шоша, - и спросил у него по-ассирийски, за что убили старую женщину. Он сделал мне замечание, чтобы я говорил по-русски - не все, видите ли, понимают и могут обидеться.
Тогда я обозвал его шакальей падалью и ослиным навозом, и он не понял!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60