Шестинедельный полет на ЧТД может показаться очень долгим и скучным, отанна Джунгли. Теперь вы понимаете?
Она подумала над его словами, а потом понимающе кивнула. Ей следовало бы догадаться, что в случаях с контрактами, о которых она слышала, подразумевается нечто подобное. Волки славились своим непомерным интересом к сексу.
— Я поняла. Нет, такого рода договоренность меня не интересует.
— Почему-то мне так и показалось.
— Вы готовы заключить контракт только такого рода?
— Я вам уже говорил — меня не интересует контракт обслуживания. Один раз попробовал. Хватит. Я предпочитаю немного специального ухода между рейсами. Спасибо за приятную беседу, за приличный бифштекс. Но боюсь, договориться о совместном деле у нас не получится.
Зельда постаралась скрыть разочарование под маской безразличия:
— Да, похоже, что так. Позвольте мне заплатить за ваш обед, отан Расчет. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить за то, что вы для меня сделали.
Казалось, его это немного раздосадовало.
— Бросьте. Вы сказали, что у вас туго с деньгами, а я только что прилетел из довольно выгодного рейса на Ренессанс. Я расплачусь.
— Ах нет, я не могу этого допустить, — огорчилась она. — Ведь это я обратилась к вам и из-за меня вы потеряли столько драгоценного времени!
— Я сидел в таверне и собирался напиться. Никакого драгоценного времени я не потерял. Напиться я всегда могу. А вот поесть хорошо зажаренного мяса — далеко не всегда. — Он взял кружку и вновь отхлебнул эля. — Так. И что вы теперь собираетесь делать? Вернетесь на Клеменцию?
Зельда изумленно раскрыла глаза:
— Конечно, нет! Вы ведь только первый почтальон, к которому я обратилась. Сейчас в порту Валентин их не меньше пяти — по крайней мере так мне сказали в администрации порта. Я переговорю со всеми. Наверняка среди них найдется человек, который захочет взять работающего пассажира. А если нет, то я буду дожидаться прилета новых почтальонов. Мне сказали, что они все время прилетают и улетают. Расчет холодно посмотрел на нее:
— Думаю, что это не слишком удачная мысль, Зельда.
Беспокойство, мучившее ее, вдруг выплеснулось через край. Эта вспышка враждебности поразила Зельду даже сильнее, чем ее собеседника.
— Тем не менее это моя мысль, не так ли, Расчет? Вам можно не беспокоиться ни о ней, ни обо мне.
— А на Клеменции о вас никто не будет тревожиться?
Зельда положила неудобную вилку и решительно выпрямилась:
— Я не ребенок, Расчет. Я достигла возраста зрелости еще четыре года назад и полностью отвечаю за свои поступки. Как и вы.
— Не мне, недостойному, давать советы ученице святош, — процедил Расчет. — Удачи вам, леди. Только поосторожнее подписывайте контракт. Не забудьте прочитать все, что будет написано внизу самым мелким шрифтом. — Он встал из-за стола. — Если вы поели, я провожу вас туда, где вы остановились.
— В этом нет нужды.
— Есть, если не хотите скандала.
Он опустил кредитную карточку в небольшое отверстие стола. Когда зажегся слабый свет, подтверждая, что за еду уплачено, он вынул карточку и взял Зельду за руку.
Она не спорила, думал Расчет, проводив Зельду до отеля. Но с другой стороны, голуби почти никогда не спорят — кроме как по вопросам философии и математики. Он вспомнил, что Джед тоже всегда уходил от ссор, надевая ту же маску спокойствия и согласия, какую он видел этим вечером на лице Зельды. Расчет знал, что для святош конфликты с окружающими очень неприятны. Однако, напомнил он себе, строго говоря, Зельду нельзя считать голубкой.
И все же об этом легко забыть. Ему было понятно, почему другие — например, официанты, — принимают ее за настоящую святошу. В Зельде Джунгли было нечто очень безмятежное и аристократичное. Возможно, секрет заключался в том, как она укладывала свои длинные темно-каштановые волосы — в корону из кос. Или, может быть, в том, как ее элегантное золотистое одеяние струилось вдоль тела — стройного, грациозного и гордого, как у танцовщицы. Одежда, которую носили голуби, была такой же аристократичной и изящной, как те, кто ее носил и создавал. Женщины предпочитали платья с воротником-стойкой и широкими рукавами, собранными на манжете. Облегая талию, этот наряд красиво расширялся книзу. Вместо обычной ткани использовался тончайший, прекрасно выделанный кристалломох. Так одевалась и Зельда. Она не была высокой, но одеяние создавало иллюзию высокого роста. Еще совсем молоденькая — лет на восемь моложе его самого, — но в ее взгляде читался ум, редкий для женщины ее возраста. Конечно, напомнил себе Тэйг, если она росла на Клеменции, то скорее всего получила всестороннее и глубокое образование.
У отеля Расчет поймал бегунка, чтобы доехать до своего корабля, но мысли его остались с женщиной, с которой он только что расстался.
Он думал о том, что присущая всем святошам мягкость чувствовалась и в ней тоже, но как-то по-другому. В настоящих голубях Тэйг всегда ощущал отстраненное, сдержанное, общечеловеческое сочувствие. Зельда была другая. Расчет вспомнил, как она задержалась, чтобы помочь упавшему рудокопу в той первой таверне, и покачал головой. Он очень давно не получал «специального ухода» со стороны женщины. Слишком давно. Наверное, поэтому его воображение не правильно истолковывает поступки Зельды. Видимо, ему просто не хватает той нежности, которую иногда мужчине так необходимо получить от женщины. И почему-то ему показалось, что Зельда могла бы дать ему это.
Расчет попытался отогнать от себя эти мысли, но перед ним уже возникла картина: ее нежное стройное тело лежит под ним, ее позолоченные ногти впиваются ему в плечи. На секунду он почувствовал отвращение к себе. Неужели он стал одним из тех извращенцев, которые чувствуют влечение к умствующим и холодным голубкам? Такими мужчинами двигала только болезненная потребность осквернить нечто такое, чего они не могут ни понять, ни принять.
Расчет поспешил уверить себя, что его интерес к Зельде — это не извращение. В конце концов, эта святоша ведь сама призналась, что она — волк под маской голубя. И хоть ему не слишком часто приходилось сталкиваться с голубками, он все-таки видел их достаточно, чтобы знать, что не испытывает к ним ни малейшего влечения. А вот Зельда произвела на него впечатление удивительно чувственного создания, хотя ее внешняя безмятежность надежно скрывала таящуюся в ней жизненную энергию. Похоже, она сама о ней не подозревает.
Овечка среди волков! С некоторыми людьми Зельда будет в безопасности: большинство готовы инстинктивно защищать голубей. Однако среди почтальонов таких мало. Расчет мог пересчитать их по пальцам.
По крайней мере у нее хватило ума остановиться в отеле в относительно спокойном районе города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Она подумала над его словами, а потом понимающе кивнула. Ей следовало бы догадаться, что в случаях с контрактами, о которых она слышала, подразумевается нечто подобное. Волки славились своим непомерным интересом к сексу.
— Я поняла. Нет, такого рода договоренность меня не интересует.
— Почему-то мне так и показалось.
— Вы готовы заключить контракт только такого рода?
— Я вам уже говорил — меня не интересует контракт обслуживания. Один раз попробовал. Хватит. Я предпочитаю немного специального ухода между рейсами. Спасибо за приятную беседу, за приличный бифштекс. Но боюсь, договориться о совместном деле у нас не получится.
Зельда постаралась скрыть разочарование под маской безразличия:
— Да, похоже, что так. Позвольте мне заплатить за ваш обед, отан Расчет. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить за то, что вы для меня сделали.
Казалось, его это немного раздосадовало.
— Бросьте. Вы сказали, что у вас туго с деньгами, а я только что прилетел из довольно выгодного рейса на Ренессанс. Я расплачусь.
— Ах нет, я не могу этого допустить, — огорчилась она. — Ведь это я обратилась к вам и из-за меня вы потеряли столько драгоценного времени!
— Я сидел в таверне и собирался напиться. Никакого драгоценного времени я не потерял. Напиться я всегда могу. А вот поесть хорошо зажаренного мяса — далеко не всегда. — Он взял кружку и вновь отхлебнул эля. — Так. И что вы теперь собираетесь делать? Вернетесь на Клеменцию?
Зельда изумленно раскрыла глаза:
— Конечно, нет! Вы ведь только первый почтальон, к которому я обратилась. Сейчас в порту Валентин их не меньше пяти — по крайней мере так мне сказали в администрации порта. Я переговорю со всеми. Наверняка среди них найдется человек, который захочет взять работающего пассажира. А если нет, то я буду дожидаться прилета новых почтальонов. Мне сказали, что они все время прилетают и улетают. Расчет холодно посмотрел на нее:
— Думаю, что это не слишком удачная мысль, Зельда.
Беспокойство, мучившее ее, вдруг выплеснулось через край. Эта вспышка враждебности поразила Зельду даже сильнее, чем ее собеседника.
— Тем не менее это моя мысль, не так ли, Расчет? Вам можно не беспокоиться ни о ней, ни обо мне.
— А на Клеменции о вас никто не будет тревожиться?
Зельда положила неудобную вилку и решительно выпрямилась:
— Я не ребенок, Расчет. Я достигла возраста зрелости еще четыре года назад и полностью отвечаю за свои поступки. Как и вы.
— Не мне, недостойному, давать советы ученице святош, — процедил Расчет. — Удачи вам, леди. Только поосторожнее подписывайте контракт. Не забудьте прочитать все, что будет написано внизу самым мелким шрифтом. — Он встал из-за стола. — Если вы поели, я провожу вас туда, где вы остановились.
— В этом нет нужды.
— Есть, если не хотите скандала.
Он опустил кредитную карточку в небольшое отверстие стола. Когда зажегся слабый свет, подтверждая, что за еду уплачено, он вынул карточку и взял Зельду за руку.
Она не спорила, думал Расчет, проводив Зельду до отеля. Но с другой стороны, голуби почти никогда не спорят — кроме как по вопросам философии и математики. Он вспомнил, что Джед тоже всегда уходил от ссор, надевая ту же маску спокойствия и согласия, какую он видел этим вечером на лице Зельды. Расчет знал, что для святош конфликты с окружающими очень неприятны. Однако, напомнил он себе, строго говоря, Зельду нельзя считать голубкой.
И все же об этом легко забыть. Ему было понятно, почему другие — например, официанты, — принимают ее за настоящую святошу. В Зельде Джунгли было нечто очень безмятежное и аристократичное. Возможно, секрет заключался в том, как она укладывала свои длинные темно-каштановые волосы — в корону из кос. Или, может быть, в том, как ее элегантное золотистое одеяние струилось вдоль тела — стройного, грациозного и гордого, как у танцовщицы. Одежда, которую носили голуби, была такой же аристократичной и изящной, как те, кто ее носил и создавал. Женщины предпочитали платья с воротником-стойкой и широкими рукавами, собранными на манжете. Облегая талию, этот наряд красиво расширялся книзу. Вместо обычной ткани использовался тончайший, прекрасно выделанный кристалломох. Так одевалась и Зельда. Она не была высокой, но одеяние создавало иллюзию высокого роста. Еще совсем молоденькая — лет на восемь моложе его самого, — но в ее взгляде читался ум, редкий для женщины ее возраста. Конечно, напомнил себе Тэйг, если она росла на Клеменции, то скорее всего получила всестороннее и глубокое образование.
У отеля Расчет поймал бегунка, чтобы доехать до своего корабля, но мысли его остались с женщиной, с которой он только что расстался.
Он думал о том, что присущая всем святошам мягкость чувствовалась и в ней тоже, но как-то по-другому. В настоящих голубях Тэйг всегда ощущал отстраненное, сдержанное, общечеловеческое сочувствие. Зельда была другая. Расчет вспомнил, как она задержалась, чтобы помочь упавшему рудокопу в той первой таверне, и покачал головой. Он очень давно не получал «специального ухода» со стороны женщины. Слишком давно. Наверное, поэтому его воображение не правильно истолковывает поступки Зельды. Видимо, ему просто не хватает той нежности, которую иногда мужчине так необходимо получить от женщины. И почему-то ему показалось, что Зельда могла бы дать ему это.
Расчет попытался отогнать от себя эти мысли, но перед ним уже возникла картина: ее нежное стройное тело лежит под ним, ее позолоченные ногти впиваются ему в плечи. На секунду он почувствовал отвращение к себе. Неужели он стал одним из тех извращенцев, которые чувствуют влечение к умствующим и холодным голубкам? Такими мужчинами двигала только болезненная потребность осквернить нечто такое, чего они не могут ни понять, ни принять.
Расчет поспешил уверить себя, что его интерес к Зельде — это не извращение. В конце концов, эта святоша ведь сама призналась, что она — волк под маской голубя. И хоть ему не слишком часто приходилось сталкиваться с голубками, он все-таки видел их достаточно, чтобы знать, что не испытывает к ним ни малейшего влечения. А вот Зельда произвела на него впечатление удивительно чувственного создания, хотя ее внешняя безмятежность надежно скрывала таящуюся в ней жизненную энергию. Похоже, она сама о ней не подозревает.
Овечка среди волков! С некоторыми людьми Зельда будет в безопасности: большинство готовы инстинктивно защищать голубей. Однако среди почтальонов таких мало. Расчет мог пересчитать их по пальцам.
По крайней мере у нее хватило ума остановиться в отеле в относительно спокойном районе города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90