— Так это же Нолан.
— Тот самый многообещающий политик?
— Интересно, что ему нужно.
Нолан уверенно направился прямо к бару. На нем была элегантная кожаная куртка, дорогая, но скромная рубашка в еле заметную узкую полоску и темные брюки. Светло-каштановые волосы слегка растрепались, что ему очень шло, и были влажными от дождя. Он широко улыбался Клео, будто несколько дней назад не он заклеймил ее книгу «порнографией».
— Здравствуй, Нолан. — Клео настороженно вглядывалась в него. — Чем обязана визиту?
— Мне необходимо с тобой поговорить.
Нолан сел на табурет рядом с Клео и бросил взгляд на Макса.
— Вы здесь недавно?
Клео поспешила ответить.
— Нолан, это Макс Форчун, наш новый служащий. Макс, это Нолан Гильдебранд.
— Гильдебранд, — кивнув головой, повторил Макс и продолжил протирать стаканы.
— Форчун, — тоже повторил Нолан. — Мне, пожалуйста, двойную порцию кофейного коктейля без кофеина и с обезжиренным молоком.
Макс поднял бровь, но промолчал и, повернувшись к кофеварке, занялся приготовлением напитка.
Клео рассеянно помешивала чай.
— Послушай, Нолан, ты ставишь под угрозу свои шансы на следующих выборах. Тебя могут увидеть со мной, а я не хочу быть причиной твоего провала.
Нолан из вежливости притворился удивленным.
— Ты справедливо на меня сердишься, Клео. Я плохо вел себя.
— А мог бы вести лучше? — спросила Клео. Она чувствовала, что Макс прислушивается к каждому их слову.
— Мне не надо было злиться только потому, что ты написала эту книгу, — покорным тоном произнес Нолан. — Дело того не стоит. Я приношу тебе извинения.
Клео удивленно открыла глаза.
— Неужели, Нолан?
Нолан смиренно кивнул, всем своим видом выражая раскаяние.
— Я вел себя, как осел. Ты можешь меня простить?
— Ну конечно. Давай обо всем забудем. Представляю, какое ты испытал потрясение, когда нашел в почтовом ящике «Зеркало», да еще в сопровождении записки.
— Ты совершенно права. — Нолан печально улыбнулся. — Я до сих пор не могу поверить, что ты написала нечто подобное. Я хочу сказать, это так на тебя не похоже, Клео. Вся эта ерунда про ленты, зеркала, шарфики и прочее.
Макс положил на стойку перед Ноланом бумажную салфетку и поставил на нее стакан с коктейлем.
— Захватывающее повествование в неоромантической манере, вы согласны?
— Как-как? — Нолан заморгал и, нахмурившись, повернулся к Максу.
Макс взял очередной стакан и принялся вытирать его полотенцем.
— На мой взгляд, «Зеркало» представляет уникальную возможность заглянуть в скрытые глубины женской сексуальности, — продолжал он.
Нолан нахмурился еще больше.
— Кто, черт возьми, вы на самом деле?
— Все зависит от ситуации. Сегодня я бармен, — пояснил Макс. — Но все-таки давайте вернемся к книге. Должен признаться, на меня произвело необыкновенное впечатление многостороннее значение некоторых сцен. А на вас?
Нолан воззрился на Клео.
— Ты утверждала, что никто, кроме меня, не знает, что ты написала книгу.
— За исключением членов семьи, — подсказал Макс.
— Семьи? Какой еще семьи? — потребовал ответа Нолан.
— Забудьте, — посоветовал ему Макс. — Разве вы не согласны, что эротика в книге имеет неординарные формы и содержание? Она выходит далеко за рамки обычной чувственности и превращается в нечто философское.
— Послушайте, я пришел сюда не за тем, чтобы обсуждать книгу Клео, — процедил Нолан сквозь зубы.
— Каждая глава, каждая сцена вызывают ответный отклик, — продолжал Макс. — Красноречивое и плавное повествование создает новую реальность, которая живет самостоятельной жизнью. Читателю-мужчине чужд этот мир, отчетливо женский по своему характеру и одновременно странно узнаваемый. Надеюсь, это не ускользнуло от вашего внимания.
— Господи, что за чушь, — пробормотал Нолан. — Клео, я хочу поговорить с тобой об очень важной вещи.
Давясь от смеха, Клео допила чай.
— Прошу тебя, Нолан, — наконец заговорила она, — что ты хотел мне сказать?
Нолан с опаской быстро взглянул на Макса и понизил голос.
— Это личное.
— Изображение женского понимания сексуальности в «Зеркале» буквально захватывает читателя Макс долил чаю в чашку Клео. — Читатель ощущает что повествующий является одновременно и соблазнителем и жертвой. Это поднимает ряд интересных вопросов, во всяком случае, для меня. К какой категории может причислить себя читатель? А каково ваше мнение?
— Ты не могла бы заставить его замолчать? — попросил Нолан Клео.
Клео посмотрела на Макса и заметила лукавый блеск в его глазах.
— Боюсь, что нет.
— К примеру, читатель должен задать себе вопрос, — продолжал Макс назидательно-педантичным тоном, — кто же соблазнитель в книге? Не является ли это произведение прославлением аутоэротизма? Не соблазняет ли автор сам себя, когда он смотрит в зеркало?
Именно так и решили критики, подумала Клео. С чувством обреченности она ждала дальнейших суждений Макса.
— Дайте нам наконец поговорить наедине, — еле сдерживаясь, потребовал Нолан. Макс полностью игнорировал его.
— Лично я считаю, что тут имеет место нечто более значительное. Женщин-авторов в первую очередь интересуют взаимоотношения. Я считаю, что фигура в зеркале это иное, мужское существо, мужчина, который изначально и является соблазнителем. Но книга содержит еще одну проблему. На мой взгляд, человек в зеркале такой же пленник своего, созданного им мира, как и автор своего.
Клео застыла на месте. Ни один из рецензентов «Зеркала» не понял этого основного факта. Ее глаза встретились с глазами Макса, и она прочла в его взгляде глубокий чувственный отклик.
Клео с трудом удержалась на табурете, голова пошла кругом; она ухватилась за край стоики, словно утопающий за соломинку. Удивительный момент молчаливого общения подействовал на нее сильнее, чем любые игры воображения, когда она писала книгу. Лед, окружающий пламя, растаял.
Макс улыбнулся ей медленной улыбкой. Вместо того чтобы подать ей новую салфетку со второй чашкой чая, он положил рядом с чашкой игральную карту. Из кармана он вытащил небольшой предмет и поместил его сверху карты.
Клео боялась взглянуть на карту, но не выдержала и уступила соблазну.
Когда она посмотрела вниз, подтвердились ее худшие страхи. Карта была дамой червей. На даме червей лежал знакомый маленький ключ. Она узнала ключ от комнаты в мансарде. Клео поймала взгляд Макса, и у нее перехватило дыхание.
— Что тут происходит? — Нолан с раздражением смотрел на карту и ключ. — Что это такое?
— Я не знаю, — призналась Клео.
Слова предназначались Максу, а не Нолану. Она почти не замечала Нолана. Для нее теперь существовал только Макс.
— Есть единственный способ разгадать загадку, — тихо сказал Макс. — Вы должны воспользоваться ключом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Тот самый многообещающий политик?
— Интересно, что ему нужно.
Нолан уверенно направился прямо к бару. На нем была элегантная кожаная куртка, дорогая, но скромная рубашка в еле заметную узкую полоску и темные брюки. Светло-каштановые волосы слегка растрепались, что ему очень шло, и были влажными от дождя. Он широко улыбался Клео, будто несколько дней назад не он заклеймил ее книгу «порнографией».
— Здравствуй, Нолан. — Клео настороженно вглядывалась в него. — Чем обязана визиту?
— Мне необходимо с тобой поговорить.
Нолан сел на табурет рядом с Клео и бросил взгляд на Макса.
— Вы здесь недавно?
Клео поспешила ответить.
— Нолан, это Макс Форчун, наш новый служащий. Макс, это Нолан Гильдебранд.
— Гильдебранд, — кивнув головой, повторил Макс и продолжил протирать стаканы.
— Форчун, — тоже повторил Нолан. — Мне, пожалуйста, двойную порцию кофейного коктейля без кофеина и с обезжиренным молоком.
Макс поднял бровь, но промолчал и, повернувшись к кофеварке, занялся приготовлением напитка.
Клео рассеянно помешивала чай.
— Послушай, Нолан, ты ставишь под угрозу свои шансы на следующих выборах. Тебя могут увидеть со мной, а я не хочу быть причиной твоего провала.
Нолан из вежливости притворился удивленным.
— Ты справедливо на меня сердишься, Клео. Я плохо вел себя.
— А мог бы вести лучше? — спросила Клео. Она чувствовала, что Макс прислушивается к каждому их слову.
— Мне не надо было злиться только потому, что ты написала эту книгу, — покорным тоном произнес Нолан. — Дело того не стоит. Я приношу тебе извинения.
Клео удивленно открыла глаза.
— Неужели, Нолан?
Нолан смиренно кивнул, всем своим видом выражая раскаяние.
— Я вел себя, как осел. Ты можешь меня простить?
— Ну конечно. Давай обо всем забудем. Представляю, какое ты испытал потрясение, когда нашел в почтовом ящике «Зеркало», да еще в сопровождении записки.
— Ты совершенно права. — Нолан печально улыбнулся. — Я до сих пор не могу поверить, что ты написала нечто подобное. Я хочу сказать, это так на тебя не похоже, Клео. Вся эта ерунда про ленты, зеркала, шарфики и прочее.
Макс положил на стойку перед Ноланом бумажную салфетку и поставил на нее стакан с коктейлем.
— Захватывающее повествование в неоромантической манере, вы согласны?
— Как-как? — Нолан заморгал и, нахмурившись, повернулся к Максу.
Макс взял очередной стакан и принялся вытирать его полотенцем.
— На мой взгляд, «Зеркало» представляет уникальную возможность заглянуть в скрытые глубины женской сексуальности, — продолжал он.
Нолан нахмурился еще больше.
— Кто, черт возьми, вы на самом деле?
— Все зависит от ситуации. Сегодня я бармен, — пояснил Макс. — Но все-таки давайте вернемся к книге. Должен признаться, на меня произвело необыкновенное впечатление многостороннее значение некоторых сцен. А на вас?
Нолан воззрился на Клео.
— Ты утверждала, что никто, кроме меня, не знает, что ты написала книгу.
— За исключением членов семьи, — подсказал Макс.
— Семьи? Какой еще семьи? — потребовал ответа Нолан.
— Забудьте, — посоветовал ему Макс. — Разве вы не согласны, что эротика в книге имеет неординарные формы и содержание? Она выходит далеко за рамки обычной чувственности и превращается в нечто философское.
— Послушайте, я пришел сюда не за тем, чтобы обсуждать книгу Клео, — процедил Нолан сквозь зубы.
— Каждая глава, каждая сцена вызывают ответный отклик, — продолжал Макс. — Красноречивое и плавное повествование создает новую реальность, которая живет самостоятельной жизнью. Читателю-мужчине чужд этот мир, отчетливо женский по своему характеру и одновременно странно узнаваемый. Надеюсь, это не ускользнуло от вашего внимания.
— Господи, что за чушь, — пробормотал Нолан. — Клео, я хочу поговорить с тобой об очень важной вещи.
Давясь от смеха, Клео допила чай.
— Прошу тебя, Нолан, — наконец заговорила она, — что ты хотел мне сказать?
Нолан с опаской быстро взглянул на Макса и понизил голос.
— Это личное.
— Изображение женского понимания сексуальности в «Зеркале» буквально захватывает читателя Макс долил чаю в чашку Клео. — Читатель ощущает что повествующий является одновременно и соблазнителем и жертвой. Это поднимает ряд интересных вопросов, во всяком случае, для меня. К какой категории может причислить себя читатель? А каково ваше мнение?
— Ты не могла бы заставить его замолчать? — попросил Нолан Клео.
Клео посмотрела на Макса и заметила лукавый блеск в его глазах.
— Боюсь, что нет.
— К примеру, читатель должен задать себе вопрос, — продолжал Макс назидательно-педантичным тоном, — кто же соблазнитель в книге? Не является ли это произведение прославлением аутоэротизма? Не соблазняет ли автор сам себя, когда он смотрит в зеркало?
Именно так и решили критики, подумала Клео. С чувством обреченности она ждала дальнейших суждений Макса.
— Дайте нам наконец поговорить наедине, — еле сдерживаясь, потребовал Нолан. Макс полностью игнорировал его.
— Лично я считаю, что тут имеет место нечто более значительное. Женщин-авторов в первую очередь интересуют взаимоотношения. Я считаю, что фигура в зеркале это иное, мужское существо, мужчина, который изначально и является соблазнителем. Но книга содержит еще одну проблему. На мой взгляд, человек в зеркале такой же пленник своего, созданного им мира, как и автор своего.
Клео застыла на месте. Ни один из рецензентов «Зеркала» не понял этого основного факта. Ее глаза встретились с глазами Макса, и она прочла в его взгляде глубокий чувственный отклик.
Клео с трудом удержалась на табурете, голова пошла кругом; она ухватилась за край стоики, словно утопающий за соломинку. Удивительный момент молчаливого общения подействовал на нее сильнее, чем любые игры воображения, когда она писала книгу. Лед, окружающий пламя, растаял.
Макс улыбнулся ей медленной улыбкой. Вместо того чтобы подать ей новую салфетку со второй чашкой чая, он положил рядом с чашкой игральную карту. Из кармана он вытащил небольшой предмет и поместил его сверху карты.
Клео боялась взглянуть на карту, но не выдержала и уступила соблазну.
Когда она посмотрела вниз, подтвердились ее худшие страхи. Карта была дамой червей. На даме червей лежал знакомый маленький ключ. Она узнала ключ от комнаты в мансарде. Клео поймала взгляд Макса, и у нее перехватило дыхание.
— Что тут происходит? — Нолан с раздражением смотрел на карту и ключ. — Что это такое?
— Я не знаю, — призналась Клео.
Слова предназначались Максу, а не Нолану. Она почти не замечала Нолана. Для нее теперь существовал только Макс.
— Есть единственный способ разгадать загадку, — тихо сказал Макс. — Вы должны воспользоваться ключом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83