Это вам не шутки, черт побери!
Я тут же протрезвел. Его живой ум уже стремительно несся по новой тропе рассуждений.
— Я вас проинструктирую… Во-первых, я хочу рассказать вам, чего вам следует ожидать. Джина Прево может знать, а может и не знать, кто убийца; вы слышали мою теорию. Но это всего лишь теория, у нас нет никаких доказательств. Но если Джина знает, Галану, по всей вероятности, удастся вытащить это из нее легче, чем целому департаменту полиции. Если бы мы могли получить магнитофонную запись…
— Бенколин, — прервал я, — кто убийца?
— Не знаю, — медленно ответил сыщик. — Ни малейшего представления. — Он помолчал и добавил: — Наверное, именно это так действует мне на нервы…
— Из-за этого все ваше философствование?
Он пожал плечами:
— Возможно. Теперь позвольте рассказать вам о последовавших за убийством событиях, как я их себе представляю. Там-то и сидит эта заноза, не дающая мне покоя. Я могу описать картину преступления и все, что предшествовало ей и что за ней последовало. Но лицо преступника остается для меня белым пятном. Вот, послушайте… — Он развернул кресло, налил себе еще стакан и заговорил так, будто начинал подкоп под крепостную стену: — Мы проследили ход событий до того момента, когда убийца наносит удар, а Джина Прево убегает из прохода. С первого же взгляда в этот проход я знал — невзирая на уверения старика Августина, что он выключил весь свет в половине двенадцатого, — что кто-то потом включал там электричество, пусть ненадолго. Пятна крови на стене, кошелек на полу — все это располагалось по прямой линии от двери в музей. Оттуда шел свет, пусть даже очень тусклый, так что убийца мог видеть свою жертву, а также кошелек — достаточно хорошо, чтобы в нем рыться. Поэтому я спросил об этом мадемуазель Августин, и она подтвердила, что минут на пять зажигала свет… Идем дальше. Убийца зачем-то рылся в кошельке. Что ему там было нужно? Не деньги, их он не тронул! Конечно же, он искал не записку, не письмо, не карточку…
— Почему?
— Надеюсь, вы согласны со мной, что свет там был настолько слабым, что с трудом можно было различить лицо стоящего рядом человека? — отозвался Бенколин. — Тогда как мог убийца найти нужный ему клочок бумаги в куче конвертов и всяких записочек в ее сумочке? Там нельзя было разобрать ни слова. Но он не взял сумочку с собой на лестничную площадку, к сатиру, где было посветлее, — нет, он все вывалил на пол… Нет, нет, это была какая-то вещь, Джефф, которую он мог распознать даже в полутьме. Прежде чем определить, что это было и нашел он это или нет, позвольте спросить вас: зачем убийца перенес тело в музей?
— Очевидно, чтобы скрыть тот факт, что она была убита в проходе. Отвести подозрение от Клуба Цветных масок.
Бенколин посмотрел на меня, подняв брови, и вздохнул.
— Мой дорогой, — сказал он с грустью, — иногда вы меня разочаровываете… Ну ладно. Значит, убийца перенес тело, чтобы казалось, будто девушку убили в музее? Но при этом он оставил ее сумку прямо посредине прохода, а дверь в музей распахнул пошире, чтобы ее было получше видно? Да еще…
— А, перестаньте! Он, наверное, спешил нести ноги и забыл о сумке.
— И все же у него хватило времени сунуть девушку в руки сатиру, поправить на ней одежду и вообще все там привести в полный порядок?… Нет, не получается. Преступнику было все равно, где найдут тело. Он затащил его в музей с вполне определенной целью, а сунуть его в руки сатиру пришло ему в голову в последний момент. Подумайте! Что вы увидели на теле?
— Боже мой! На шее… порванная золотая цепочка.
— Да. Это и была та самая вещь: что-то, что она носила на цепочке. Теперь понимаете? Убийца думал, что Клодин носит этот предмет в сумке, но, перерыв ее, обнаружил, что его там нет… Тогда он сделал вывод, что предмет должен быть на ней. Возможно, в карманах; но при таком тусклом свете ему ничего не было видно в карманах ее пальто, к тому же он не знал точно, где она могла его носить. Тогда…
Я наклонился вперед.
— Ясно! Он затащил ее на лестничную площадку в музей, где освещение было много лучше.
— Есть еще причина. Он знал, что кто-то — как нам известно, это была Джина Прево — заглядывал в проход и видел, как он зарезал девушку. Он видел, как незнакомец исчез, чтобы — как он считал — позвать полицию. Не мог же он стоять там и дожидаться, пока его арестуют! Кто-то включил свет в музее; это было опасно, но все же не так, как оставаться в проходе. Тогда убийца решил втащить девушку в музей и закрыть за собой дверь. В крайнем случае, он всегда мог там спрятаться. Он не хотел убегать, не найдя того, что искал… Поэтому он и вернулся на лестничную площадку. Еще секунда — и убийца нашел золотую цепочку и предмет на ней…
— Теперь, надеюсь, вы скажете мне, что это было?
Бенколин выпрямился в кресле, задумчиво глядя на свет.
— Я, конечно, не уверен. Но кое-что заставляет меня предположить… Так, например, даже если мы отбросим заверения мадам Мартель, что Клодин никогда не носила кулонов или чего-нибудь в этом роде, ясно, что на цепочке был не легкий медальон или даже брелок вроде тех, которые носят мужчины на часовой цепочке. Как я уже говорил вам, эта цепочка была очень прочной. Ее разорвали пополам, что свидетельствует о том, что ни искомый предмет, ни соединительное звено тоже не были хрупкими. Думаю, это был вот такой ключ…
И он вынул из ящика стола серебряный ключик. Я посмотрел на круглое отверстие в головке ключа, потом на Бенколина и кивнул…
— На цепочке висел собственный ключ Клодин Мартель, — прибавил сыщик, бросив ключ Робике на стол. — Это, признаю, чистой воды догадка, но за отсутствием более основательной гипотезы я предлагаю эту. Зачем ключик понадобился убийце? Почему убийца пошел на страшный риск быть обнаруженным, только бы добыть его?… Как бы то ни было, он делает свое дело. Ключ найден. И тогда убийце приходит в голову мысль поместить тело в объятия сатира. Так он и делает — и тут, словно занавес после окончания трагедии, в музее гаснет свет. Мадемуазель Августин убедилась, что все в порядке. После убийства прошло всего пять минут. Убийца выскальзывает в проход и уходит через бульвар; при этом он, должно быть, чертовски ломает голову, почему же тот человек, который видел его за делом, не позвал полицию!
— Предположим, ваша теория правильна; и почему же Джина Прево этого не сделала?
— Она опасалась, что полицейское расследование может вывести на дело Одетты Дюшен, к тому же не хотела быть замешана ни в каких делах, связанных с клубом. Ведь в любом случае ей пришлось бы как-то объяснять свое присутствие там… Я думаю, вы знаете, что она сделала.
— Могу догадаться, — согласился я. Правда, я довольно смутно представлял себе это, но меня сейчас больше занимал другой вопрос, и я сбросил Джину Прево со счетов, чтобы поскорее разобраться с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58