Тут Нина поняла, что это ни кто иной, как тот самый гринго из Индианолы, лейтенант Янгблад!
У нее не было времени думать о том, как лейтенант нашел ее. Во время схватки Хьюмс выстрелил в верблюда, но пуля лишь задела животное, приведя его в ярость. Зрелище было таким необычным, что Нина замерла, не в силах выстрелить в главаря. Раненый верблюд плюнул большим черным куском жвачки прямо в лицо Хьюмсу. Тот кричал и ругался, а в это время к костру подбежали еще два солдата. Раздались выстрелы, а потом Нина услышала, как военные приказывают бандитам бросить оружие. Раненный верблюд все еще нападал на Хьюмса, пока араб в чалме не крикнул ему что-то на своем языке.
Хьюмс пятился в сторону Нины, в отчаяние вытирая лицо и неистово вопя. Он схватил девушку и потащил ее за собой, натянув ремень на ее шее до предела. Задыхаясь и испытывая дикую ненависть к этому человеку, она приставила к его груди револьвер и выстрелила. Хьюмс судорожно дернулся и упал на землю. Нина отскочила в сторону и схватилась за ремень, пытаясь ослабить петлю.
Внезапно рядом с ней оказался какой-то человек. Он выхватил у нее из рук револьвер и отбросил его в сторону. Она попыталась вырваться, но тот обхватил ее сзади своими крепкими руками.
— Спокойно, Нина, — услышала она твердый, но успокаивающий голос. — Я — лейтенант Янгблад. Не двигайся. Сейчас я сниму с тебя эту петлю.
Ее дыхание участилось, миллионы всяких мыслей роились у девушки в голове. Она замерла, не зная, можно ли полагаться на этого гринго, и лучше ли он, чем Джес Хьюмс. Она слышала, как он ругается, ощупывая петлю на ее шее.
— Господи Иисусе, — пробормотал он. — Капрал Миллс, принесите сюда кусок горящего дерева, мне нужен свет!
Нина, дрожа всем телом, ждала, что же будет дальше. Лейтенант держал ее в своих руках. Странно, но она не испытывала никакого страха. Напротив — полностью успокоилась.
— Все будет хорошо, — сказал ей лейтенант.
— Он… мертв, — проговорила Нина с отвращением. Ненависть переполняла ее. — Мертв! Я убила его, и я рада, что сделала это!
— Замолчи! — приказал ей Клей и обнял крепче. — Ты и так в беде. Запомни, его убила не ты. Я это сделал. Понимаешь?
Нина нахмурилась, мысли ее путались. Хотел ли этот гринго уберечь ее от неприятностей? Он, должно быть, уже знает, что она и Эмилио — конокрады. Имеет ли он в виду то, что если никто не узнает, что она убила человека, то у нее будет меньше неприятностей с властями?
К ним подошел какой-то военный, держа в руках, словно факел, горящий сук.
— Сэр, вы ранены!
— Ничего серьезного. Надо снять петлю с шеи этой женщины, пока она не затянулась на ней. Петля такая тугая, что я не могу справиться с ней в темноте. Я боюсь поранить женщину.
Человек поднес горящий сук ближе, а Клей сказал Нине, чтобы она легла на землю. Она побаивалась американца, но это не шло ни в какое сравнение с тем страхом, который она испытывала перед Хьюмсом. В конце концов, ведь лейтенант рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее. Она легла, а Клей осторожно откинул ее длинные волосы, которые падали девушке на лицо, чтобы они не мешали ему снимать петлю. Ее порванная и застегнутая на несколько пуговиц блузка спустилась с плеч, почти обнажив грудь, и Клей изо всех сил гнал от себя мысли о том, как хороша эта девушка и как она влечет его к себе. Она ведь его пленница, не так ли? Несмотря на все испытания, выпавшие на ее долю, она все же оставалась конокрадкой.
Он вынул нож, а капрал, который тоже заметил упругую женскую грудь, заставил себя сосредоточиться на выполнении своих обязанностей. Он поднес факел еще ближе, когда Клею удалось просунуть лезвие ножа под ремень. Нож слегка задел шею Нины, и девушка вскрикнула от боли.
— Извините, — сказал Клей. — Я стараюсь резать как можно осторожней. — Он поддел ремень ножом, рванул и освободил стиснутую шею. — Не двигайтесь, — приказал он Нине. Она охнула и приложила руку к горлу. Клей крикнул, чтобы кто-нибудь принес одеяло, и стал искать в сумках бандитов бинт: нужно было остановить кровь.
Нина видела, как человек в чалме тихо разговаривал с верблюдами, успокаивая того, который был ранен. Двое бандитов, Билли и Джон, остались живы, хотя последний и стонал, держась рукой за голову, по которой пришелся удар прикладом. Один из солдат держал негодяев под прицелом, в то время как другой искал то, о чем просил лейтенант. Хэйден, Хьюмс и Брэд лежали на земле мертвые.
Нина поняла, что теперь бандиты ей уже не страшны. В эту минуту она не думала о том, что замышляет лейтенант, и хотя она хотела бы ненавидеть его, радостные слезы появились на глазах девушки, когда он прикоснулся рукой к ее плечу. Другой рукой он откинул волосы с ее лица. Нина лежала на боку, пытаясь успокоиться, но едва сдерживала плач при одной мысли о том, что могла оказаться в Сан-Антонио, где ее отдали бы в это ужасное заведение.
— Мой брат! — воскликнула она хриплым голосом: ведь совсем недавно она чуть не задохнулась в этой петле.
— С ним все в порядке. Он в нашем лагере, который находится в полумиле отсюда, — успокоил ее Клей. — Это он привел нас сюда.
Вытерев слезы, Нина увидела, что кто-то уже принес одеяло и бинты, положив их рядом с ней.
— Накройте ее, — приказал Клей. Нина была удивлена и благодарна ему, зная, что ее блузка расстегнулась. — Отрежьте мне кусок бинта, я перевяжу ей шею, — скомандовал он.
— А как же ваша рука, сэр?
— К черту мою руку. Женщина нуждается в помощи.
Нина почувствовала осторожное прикосновение к своей шее.
— Лежите спокойно, пока не прекратится кровотечение, — сказал ей Клей.
— Спасибо, — прошептала она.
Внезапно ей стало стыдно. Он, должно быть, знает, как с ней обращались бандиты и что они собирались сделать. Одно воспоминание об этом было унизительно, не говоря уже о том, что ее рвало и она обмочилась.
— Как только остановится кровь, мы вас помоем, — сказал Клей, как будто читая ее мысли. — Я послал человека к каравану, чтоб он позвал сюда всех остальных. Мы расположимся здесь лагерем до утра и похороним мертвых. На огне можно согреть воду. В нашей полевой кухне есть большой котел. Мы наполним его водой, и вы вымоетесь.
— Нет, — сказала она, сжимая колени.
Клей прикладывал бинты к ее ране. Он нагнулся к ней.
— Нина, здесь вас никто не обидит. Мы соорудим палатку из одеял. Никто не увидит вас и не станет к вам приставать. — Он понимал, что не должен испытывать никаких чувств к этой девушке. Она — конокрадка и его пленница. Однако он не мог не чувствовать жалости к ней. При взгляде на девушку становилось ясно, что, хотя мексиканку и не изнасиловали, обошлись с ней довольно грубо. После того, как Эмилио рассказал ему об участи, постигшей их мать, лейтенант понимал, что должна была пережить Нина.
Она вдруг почувствовала страшную усталость, все ее члены занемели, мысли в ее голове смешались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
У нее не было времени думать о том, как лейтенант нашел ее. Во время схватки Хьюмс выстрелил в верблюда, но пуля лишь задела животное, приведя его в ярость. Зрелище было таким необычным, что Нина замерла, не в силах выстрелить в главаря. Раненый верблюд плюнул большим черным куском жвачки прямо в лицо Хьюмсу. Тот кричал и ругался, а в это время к костру подбежали еще два солдата. Раздались выстрелы, а потом Нина услышала, как военные приказывают бандитам бросить оружие. Раненный верблюд все еще нападал на Хьюмса, пока араб в чалме не крикнул ему что-то на своем языке.
Хьюмс пятился в сторону Нины, в отчаяние вытирая лицо и неистово вопя. Он схватил девушку и потащил ее за собой, натянув ремень на ее шее до предела. Задыхаясь и испытывая дикую ненависть к этому человеку, она приставила к его груди револьвер и выстрелила. Хьюмс судорожно дернулся и упал на землю. Нина отскочила в сторону и схватилась за ремень, пытаясь ослабить петлю.
Внезапно рядом с ней оказался какой-то человек. Он выхватил у нее из рук револьвер и отбросил его в сторону. Она попыталась вырваться, но тот обхватил ее сзади своими крепкими руками.
— Спокойно, Нина, — услышала она твердый, но успокаивающий голос. — Я — лейтенант Янгблад. Не двигайся. Сейчас я сниму с тебя эту петлю.
Ее дыхание участилось, миллионы всяких мыслей роились у девушки в голове. Она замерла, не зная, можно ли полагаться на этого гринго, и лучше ли он, чем Джес Хьюмс. Она слышала, как он ругается, ощупывая петлю на ее шее.
— Господи Иисусе, — пробормотал он. — Капрал Миллс, принесите сюда кусок горящего дерева, мне нужен свет!
Нина, дрожа всем телом, ждала, что же будет дальше. Лейтенант держал ее в своих руках. Странно, но она не испытывала никакого страха. Напротив — полностью успокоилась.
— Все будет хорошо, — сказал ей лейтенант.
— Он… мертв, — проговорила Нина с отвращением. Ненависть переполняла ее. — Мертв! Я убила его, и я рада, что сделала это!
— Замолчи! — приказал ей Клей и обнял крепче. — Ты и так в беде. Запомни, его убила не ты. Я это сделал. Понимаешь?
Нина нахмурилась, мысли ее путались. Хотел ли этот гринго уберечь ее от неприятностей? Он, должно быть, уже знает, что она и Эмилио — конокрады. Имеет ли он в виду то, что если никто не узнает, что она убила человека, то у нее будет меньше неприятностей с властями?
К ним подошел какой-то военный, держа в руках, словно факел, горящий сук.
— Сэр, вы ранены!
— Ничего серьезного. Надо снять петлю с шеи этой женщины, пока она не затянулась на ней. Петля такая тугая, что я не могу справиться с ней в темноте. Я боюсь поранить женщину.
Человек поднес горящий сук ближе, а Клей сказал Нине, чтобы она легла на землю. Она побаивалась американца, но это не шло ни в какое сравнение с тем страхом, который она испытывала перед Хьюмсом. В конце концов, ведь лейтенант рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее. Она легла, а Клей осторожно откинул ее длинные волосы, которые падали девушке на лицо, чтобы они не мешали ему снимать петлю. Ее порванная и застегнутая на несколько пуговиц блузка спустилась с плеч, почти обнажив грудь, и Клей изо всех сил гнал от себя мысли о том, как хороша эта девушка и как она влечет его к себе. Она ведь его пленница, не так ли? Несмотря на все испытания, выпавшие на ее долю, она все же оставалась конокрадкой.
Он вынул нож, а капрал, который тоже заметил упругую женскую грудь, заставил себя сосредоточиться на выполнении своих обязанностей. Он поднес факел еще ближе, когда Клею удалось просунуть лезвие ножа под ремень. Нож слегка задел шею Нины, и девушка вскрикнула от боли.
— Извините, — сказал Клей. — Я стараюсь резать как можно осторожней. — Он поддел ремень ножом, рванул и освободил стиснутую шею. — Не двигайтесь, — приказал он Нине. Она охнула и приложила руку к горлу. Клей крикнул, чтобы кто-нибудь принес одеяло, и стал искать в сумках бандитов бинт: нужно было остановить кровь.
Нина видела, как человек в чалме тихо разговаривал с верблюдами, успокаивая того, который был ранен. Двое бандитов, Билли и Джон, остались живы, хотя последний и стонал, держась рукой за голову, по которой пришелся удар прикладом. Один из солдат держал негодяев под прицелом, в то время как другой искал то, о чем просил лейтенант. Хэйден, Хьюмс и Брэд лежали на земле мертвые.
Нина поняла, что теперь бандиты ей уже не страшны. В эту минуту она не думала о том, что замышляет лейтенант, и хотя она хотела бы ненавидеть его, радостные слезы появились на глазах девушки, когда он прикоснулся рукой к ее плечу. Другой рукой он откинул волосы с ее лица. Нина лежала на боку, пытаясь успокоиться, но едва сдерживала плач при одной мысли о том, что могла оказаться в Сан-Антонио, где ее отдали бы в это ужасное заведение.
— Мой брат! — воскликнула она хриплым голосом: ведь совсем недавно она чуть не задохнулась в этой петле.
— С ним все в порядке. Он в нашем лагере, который находится в полумиле отсюда, — успокоил ее Клей. — Это он привел нас сюда.
Вытерев слезы, Нина увидела, что кто-то уже принес одеяло и бинты, положив их рядом с ней.
— Накройте ее, — приказал Клей. Нина была удивлена и благодарна ему, зная, что ее блузка расстегнулась. — Отрежьте мне кусок бинта, я перевяжу ей шею, — скомандовал он.
— А как же ваша рука, сэр?
— К черту мою руку. Женщина нуждается в помощи.
Нина почувствовала осторожное прикосновение к своей шее.
— Лежите спокойно, пока не прекратится кровотечение, — сказал ей Клей.
— Спасибо, — прошептала она.
Внезапно ей стало стыдно. Он, должно быть, знает, как с ней обращались бандиты и что они собирались сделать. Одно воспоминание об этом было унизительно, не говоря уже о том, что ее рвало и она обмочилась.
— Как только остановится кровь, мы вас помоем, — сказал Клей, как будто читая ее мысли. — Я послал человека к каравану, чтоб он позвал сюда всех остальных. Мы расположимся здесь лагерем до утра и похороним мертвых. На огне можно согреть воду. В нашей полевой кухне есть большой котел. Мы наполним его водой, и вы вымоетесь.
— Нет, — сказала она, сжимая колени.
Клей прикладывал бинты к ее ране. Он нагнулся к ней.
— Нина, здесь вас никто не обидит. Мы соорудим палатку из одеял. Никто не увидит вас и не станет к вам приставать. — Он понимал, что не должен испытывать никаких чувств к этой девушке. Она — конокрадка и его пленница. Однако он не мог не чувствовать жалости к ней. При взгляде на девушку становилось ясно, что, хотя мексиканку и не изнасиловали, обошлись с ней довольно грубо. После того, как Эмилио рассказал ему об участи, постигшей их мать, лейтенант понимал, что должна была пережить Нина.
Она вдруг почувствовала страшную усталость, все ее члены занемели, мысли в ее голове смешались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102