И причем тут дети? У нее никогда не будет детей! Как бы ей порой и хотелось стать матерью, она не будет заниматься тем, от чего рождаются дети.
— Техасцы отняли у нас право жить нормально, — сказала она тихо.
— В самом деле? Это ведь только предлог, и вы отлично знаете об этом. Вы занимаетесь конокрадством, потому что любите приключения и риск. Жизнь, которую вы ведете, слишком опасна. Вас могут убить, Нина, или с вами произойдет нечто более страшное. Теперь, после того потрясения, которое вы пережили, вам должно быть ясно, чем вы рискуете.
Она повернулась к нему, тряхнув влажными волосами и бросив палку в костер.
— А вам-то какое дело? Если вы передадите нас властям, у нас с Эмилио все равно не будет никакого будущего. Пусть мы даже захотели бы оставить конокрадство, какое значение это имеет теперь? Эмилио повесят. Возможно, меня тоже повесят! Не притворяйтесь, что вас волнует наша судьба, сеньор лейтенант! Вы ничем не отличаетесь от других! Вы предадите нас, как Иуда, вот и все! — Нина встала, вызывающе упершись руками в бока. — Где я должна спать? Мне надоел этот разговор.
Клей бросил сигару в огонь. У него дико болела голова от того, что он никак не мог решить, что ему делать с этой юной и красивой сумасбродкой. Он медленно встал с земли и махнул рукой, указывая на спальный мешок, брошенный по ту сторону костра.
— Вы можете лечь там.
— Отлично. — Она повернулась и направилась к указанному месту. Подойдя к походной постели, она села и сняла сапоги. Проверив, нет ли внутри змеи или паука, она легла, подложив под голову еще одно свернутое одеяло. В глубине души Нина готова была согласиться с лейтенантом. Можно ли столько лет жить такой жизнью?! Она услышала его шаги. Он осторожно приблизился к ее постели и опустился рядом с ней на колени.
— Скажите мне, — сказал он очень тихо. — Мне нужно знать это, Нина. Джес Хьюмс первый человек, которого вы убили?
Она нахмурилась и приподнялась на локтях, чтобы посмотреть ему в глаза. Вопрос поразил ее и пронзил сердце. Она старалась не думать о содеянном. Каким бы плохим человеком ни был Хьюмс, именно она убила его. Что скажет на это Бог? Ком застрял у нее в горле.
— Да, — ответила она. Внезапно мужество покинуло ее, и от этого Нина еще больше разозлилась на себя. Почему лейтенант спрашивает ее об этом? — У меня не было другого выхода. Он хотел меня задушить. Он издевался надо мной. Это был очень злой человек.
Клей кивнул.
— Я знаю. Вы сказали мне, что рады его смерти. Возможно, так оно и есть. Может быть, найдется и немало других людей, которые тоже порадуются этому. Но я не верю, что вы можете убить человека и не сожалеть об этом.
Его слова, словно нож, пронзили ее грудь. Нина опустила глаза и вновь легла на свою постель.
— Если вы спрашиваете меня, сеньор лейтенант, убийца ли я, то мой ответ будет отрицательным. — Ее голос дрогнул, и она почувствовала сильное желание дать волю слезам. Это желание было унизительным, но она ничего не могла с собой поделать. Отвернувшись от офицера, Нина накрылась одеялом, изо всех сил пытаясь сдержать рыдания. И в этот миг сильная, но нежная рука легла на ее плечо.
— Это все, что мне нужно было знать, — тихо сказал Клей. — Я должен знать, кого я укрываю. — Он осторожно сжал ее плечо и ушел, а Нина задумалась о том, значат ли его слова то, что он сочувствует ей. А вдруг он их отпустит?
* * *
Утром в лагере царила деловая суматоха. Люди Клея навьючили на лошадей вещи бандитов и на скорую руку позавтракали картошкой, хлебом и луком. Нина все время проявляла нежную заботу об Эмилио, и у нее не было возможности вновь поговорить с Клеем, хотя этот голубоглазый гринго, приведший ее в такое замешательство, всю ночь до утра был предметом размышлений девушки.
Перед тем как покинуть лощину, Клей собрал всех у могил, где были похоронены трое бандитов, и, приказав военным снять головные уборы, произнес краткую речь.
— Возможно, покойные были убийцами и ворами, — говорил он, — но теперь уже мы не можем судить их. Пусть Господь вершит над ними последний суд.
Когда он стал читать молитву по мертвым, Нина вновь почувствовала, как сжалось ее сердце. Она взглянула на лейтенанта, который, на мгновенье перехватив ее взгляд, начал отдавать приказы военным. Глядя на него теперь уже при ярком солнечном свете, Нина дивилась красоте этого гринго. Самые противоречивые переживания рвали ее душу на части. Она по-прежнему желала ненавидеть его, не смея ему доверять. Но в то же время она помнила вселяющее надежду и исполненное понимания прикосновение его руки к ее плечу.
— Мисс Хуарес, вы можете ехать на вашей лошади, — обратился он к ней. — Мне кажется, вы говорили, что вон тот черный мерин принадлежит вам.
— Да, — ответила Нина, приближаясь к лейтенанту. — Он принадлежит мне законно. Это не краденый конь.
Клей улыбнулся.
— Мне такое даже в голову не приходило.
Она удивленно вскинула брови.
— Неужели?
Клей засмеялся заразительным смехом, и Нина обрадовалась тому, что у него хорошее настроение.
— Куда мы едем? — спросила она.
— В Сан-Антонио, — ответил он. Они шли туда, где Эмилио делал отчаянные попытки встать на ноги. — Там я передам вас техасским полицейским. Пусть они решат, что с вами делать.
Нина остановилась. Эмилио, находящийся на расстоянии всего нескольких футов от Клея и слышавший эти слова, в упор посмотрел на лейтенанта.
— Так вы все-таки хотите сдать нас властям? — переспросила Нина.
Клей поправил шляпу. Прядь русых волос упали ему на лоб.
— Да. Мы также оставим там людей Хьюмса, их лошадей и вещи.
Нина взглянула на него исподлобья.
— Но я думала…
— Что вы думали, мисс Хуарес? Я — военный человек. И должен передать властям конокрадов и доставить верблюдов в Кэмп Верде. Вот те две задачи, которые стоят передо мной. Сан-Антонио находится на пути к нашей цели, поэтому именно там я намереваюсь избавиться от вас.
Почему он называет ее мисс Хуарес? Только ради того, чтобы произвести впечатление на своих людей? Чтобы показать им, что не питает к ней никаких симпатий? Холодность, с которой он беседовал с ней этим утром, злила девушку. Он что, считает ее за дуру? Нина упрямо тряхнула головой.
— Конечно, — процедила она сквозь зубы, — вы не можете питать к нам никакого сочувствия! Какое вам дело до того, что мы с братом никому не причинили никакого вреда! Какое вам дело до того, что мы попали в беду из-за военных, вроде вас, и какое вам дело до того, что мы собираемся вернуться в Мексику и уже больше никогда не заниматься тем, чем занимались раньше! Мы молоды, но какое это имеет значение? Зачем вам давать нам шанс начать все сначала, даже помня о том, что именно благодаря нам вы захватили бандитов, которых долго искали? В конце концов, мы всего лишь мексиканцы, все дело только в этом, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Техасцы отняли у нас право жить нормально, — сказала она тихо.
— В самом деле? Это ведь только предлог, и вы отлично знаете об этом. Вы занимаетесь конокрадством, потому что любите приключения и риск. Жизнь, которую вы ведете, слишком опасна. Вас могут убить, Нина, или с вами произойдет нечто более страшное. Теперь, после того потрясения, которое вы пережили, вам должно быть ясно, чем вы рискуете.
Она повернулась к нему, тряхнув влажными волосами и бросив палку в костер.
— А вам-то какое дело? Если вы передадите нас властям, у нас с Эмилио все равно не будет никакого будущего. Пусть мы даже захотели бы оставить конокрадство, какое значение это имеет теперь? Эмилио повесят. Возможно, меня тоже повесят! Не притворяйтесь, что вас волнует наша судьба, сеньор лейтенант! Вы ничем не отличаетесь от других! Вы предадите нас, как Иуда, вот и все! — Нина встала, вызывающе упершись руками в бока. — Где я должна спать? Мне надоел этот разговор.
Клей бросил сигару в огонь. У него дико болела голова от того, что он никак не мог решить, что ему делать с этой юной и красивой сумасбродкой. Он медленно встал с земли и махнул рукой, указывая на спальный мешок, брошенный по ту сторону костра.
— Вы можете лечь там.
— Отлично. — Она повернулась и направилась к указанному месту. Подойдя к походной постели, она села и сняла сапоги. Проверив, нет ли внутри змеи или паука, она легла, подложив под голову еще одно свернутое одеяло. В глубине души Нина готова была согласиться с лейтенантом. Можно ли столько лет жить такой жизнью?! Она услышала его шаги. Он осторожно приблизился к ее постели и опустился рядом с ней на колени.
— Скажите мне, — сказал он очень тихо. — Мне нужно знать это, Нина. Джес Хьюмс первый человек, которого вы убили?
Она нахмурилась и приподнялась на локтях, чтобы посмотреть ему в глаза. Вопрос поразил ее и пронзил сердце. Она старалась не думать о содеянном. Каким бы плохим человеком ни был Хьюмс, именно она убила его. Что скажет на это Бог? Ком застрял у нее в горле.
— Да, — ответила она. Внезапно мужество покинуло ее, и от этого Нина еще больше разозлилась на себя. Почему лейтенант спрашивает ее об этом? — У меня не было другого выхода. Он хотел меня задушить. Он издевался надо мной. Это был очень злой человек.
Клей кивнул.
— Я знаю. Вы сказали мне, что рады его смерти. Возможно, так оно и есть. Может быть, найдется и немало других людей, которые тоже порадуются этому. Но я не верю, что вы можете убить человека и не сожалеть об этом.
Его слова, словно нож, пронзили ее грудь. Нина опустила глаза и вновь легла на свою постель.
— Если вы спрашиваете меня, сеньор лейтенант, убийца ли я, то мой ответ будет отрицательным. — Ее голос дрогнул, и она почувствовала сильное желание дать волю слезам. Это желание было унизительным, но она ничего не могла с собой поделать. Отвернувшись от офицера, Нина накрылась одеялом, изо всех сил пытаясь сдержать рыдания. И в этот миг сильная, но нежная рука легла на ее плечо.
— Это все, что мне нужно было знать, — тихо сказал Клей. — Я должен знать, кого я укрываю. — Он осторожно сжал ее плечо и ушел, а Нина задумалась о том, значат ли его слова то, что он сочувствует ей. А вдруг он их отпустит?
* * *
Утром в лагере царила деловая суматоха. Люди Клея навьючили на лошадей вещи бандитов и на скорую руку позавтракали картошкой, хлебом и луком. Нина все время проявляла нежную заботу об Эмилио, и у нее не было возможности вновь поговорить с Клеем, хотя этот голубоглазый гринго, приведший ее в такое замешательство, всю ночь до утра был предметом размышлений девушки.
Перед тем как покинуть лощину, Клей собрал всех у могил, где были похоронены трое бандитов, и, приказав военным снять головные уборы, произнес краткую речь.
— Возможно, покойные были убийцами и ворами, — говорил он, — но теперь уже мы не можем судить их. Пусть Господь вершит над ними последний суд.
Когда он стал читать молитву по мертвым, Нина вновь почувствовала, как сжалось ее сердце. Она взглянула на лейтенанта, который, на мгновенье перехватив ее взгляд, начал отдавать приказы военным. Глядя на него теперь уже при ярком солнечном свете, Нина дивилась красоте этого гринго. Самые противоречивые переживания рвали ее душу на части. Она по-прежнему желала ненавидеть его, не смея ему доверять. Но в то же время она помнила вселяющее надежду и исполненное понимания прикосновение его руки к ее плечу.
— Мисс Хуарес, вы можете ехать на вашей лошади, — обратился он к ней. — Мне кажется, вы говорили, что вон тот черный мерин принадлежит вам.
— Да, — ответила Нина, приближаясь к лейтенанту. — Он принадлежит мне законно. Это не краденый конь.
Клей улыбнулся.
— Мне такое даже в голову не приходило.
Она удивленно вскинула брови.
— Неужели?
Клей засмеялся заразительным смехом, и Нина обрадовалась тому, что у него хорошее настроение.
— Куда мы едем? — спросила она.
— В Сан-Антонио, — ответил он. Они шли туда, где Эмилио делал отчаянные попытки встать на ноги. — Там я передам вас техасским полицейским. Пусть они решат, что с вами делать.
Нина остановилась. Эмилио, находящийся на расстоянии всего нескольких футов от Клея и слышавший эти слова, в упор посмотрел на лейтенанта.
— Так вы все-таки хотите сдать нас властям? — переспросила Нина.
Клей поправил шляпу. Прядь русых волос упали ему на лоб.
— Да. Мы также оставим там людей Хьюмса, их лошадей и вещи.
Нина взглянула на него исподлобья.
— Но я думала…
— Что вы думали, мисс Хуарес? Я — военный человек. И должен передать властям конокрадов и доставить верблюдов в Кэмп Верде. Вот те две задачи, которые стоят передо мной. Сан-Антонио находится на пути к нашей цели, поэтому именно там я намереваюсь избавиться от вас.
Почему он называет ее мисс Хуарес? Только ради того, чтобы произвести впечатление на своих людей? Чтобы показать им, что не питает к ней никаких симпатий? Холодность, с которой он беседовал с ней этим утром, злила девушку. Он что, считает ее за дуру? Нина упрямо тряхнула головой.
— Конечно, — процедила она сквозь зубы, — вы не можете питать к нам никакого сочувствия! Какое вам дело до того, что мы с братом никому не причинили никакого вреда! Какое вам дело до того, что мы попали в беду из-за военных, вроде вас, и какое вам дело до того, что мы собираемся вернуться в Мексику и уже больше никогда не заниматься тем, чем занимались раньше! Мы молоды, но какое это имеет значение? Зачем вам давать нам шанс начать все сначала, даже помня о том, что именно благодаря нам вы захватили бандитов, которых долго искали? В конце концов, мы всего лишь мексиканцы, все дело только в этом, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102