Я хочу написать книгу о Паровой эре железных дорог.
– Ну, ему за восемьдесят, но он в здравом уме и твёрдой памяти. Мы получили разрешение врача, перед тем как позволить ему вести «девятку». Он живёт в Помойке, в Доме престарелых для железнодорожников, – сообщил Двайт, садясь в машину. На сиденье лежал пакет, который Двайт протянул Квиллеру. – Здесь видеокассета с нашим прогоном. Посмотри её и подумай, сможем ли мы продать несколько копий. Прибыль от продажи пойдёт на нужды колледжа.
– Спасибо. Обязательно этим займусь, – ответил Квиллер. – И, гм, что касается книги о железных дорогах, держи язык за зубами, договорились? Я воспользуюсь псевдонимом, и я никому, кроме тебя, о книге не говорил.
На этом мужчины расстались.
Дома Квиллер нашёл номер телефона Дома престарелых для железнодорожников, затем выяснил телефон таверны «У путей». В первую очередь он из любопытства позвонил в бар.
– ЗАКРЫТО! – прокричал в трубку разъярённый мужской голос, прежде чем швырнуть трубку.
В Доме престарелых телефонист на коммутаторе вызвал Ози Пена и препроводил старика в телевизионную.
– Алло! Кто говорит? – раздался резкий голос, выражавший удивление и недоверчивость человека, которому никогда не звонят.
– Добрый вечер, мистер Пен, – медленно и отчётливо произнёс Квиллер. – Я был в числе пассажиров Прогулочного поезда, когда вы вели старую «девятку». Превосходная прогулка. А «девятка» – замечательный образчик машиностроения.
– Да уж, она красотка!
– Меня зовут Джеймс Макинтош, и я сейчас пишу книгу о железных дорогах старых времен. Не согласитесь ли вы со мной поговорить? Вы прошли длинный и достойный путь и, уверен, знаете массу историй.
– Точно так, – сказал старик. – Массу.
– Можно навестить вас? Найдётся ли в Доме тихое местечко, где мы с вами потолковали бы? Вам, конечно, заплатят за время, которое вы потратите, Я бы хотел подъехать завтра.
– Завтра?
– В субботу.
– Как там бишь вас зовут?
– Макинтош. Джеймс Макинтош. Как насчёт часа дня?
– Я никуда не собирался.
Положив трубку, Квиллер подумал «Этот старик говорит на любопытном диалекте, который не соответствует языковой норме английского и в следующем поколении окончательно исчезнет». Речь Эдди Тривильена была просто безграмотна, как это часто случалось в Мускаунти. Ози Пен, напротив, говорил на старомускаунтском.
– Можно воспользоваться вашим телевизором? – спросил Квиллер у сиамцев, наблюдавших, как он говорит с неодушевленным предметом. Телефон был чем-то, чего Коко никак не мог уразуметь. Все трое отправились на верхний балкон, обставленный в соответствии с кошачьим вкусом: мягкий ковер, корзины с постеленными подушками, пустые коробки, разнообразные приспособления для царапания и маленький телевизор с видеоплеером. Коты моментально оккупировали единственный стул, а Квиллер уселся на пол, чтобы посмотреть видеофильм.
Это был праздничный коллаж из важных персон, прибывающих в депо или толпящихся на платформе, причём камера задерживалась на некоторых объектах, как-то: женщина в широкополой шляпе, мужчина с чересчур пышными усами, женщина в дорогом на вид брючном костюме, мужчина в шотландской юбке. (Коко без всяких видимых причин издавал пронзительные вопли при виде некоторых кадров.) Парковщики автомобилей скакали вокруг важных персон подобно красным бесенятам. Наигрывал духовой оркестр. Затем прославленная «девятка», попыхивая и пронзительно свистя, показалась из-за поворота. Пожилой машинист высунулся из кабины; двое кочегаров позировали, стоя в тамбуре с лопатами. Затем кондуктор громко объявил пункты следования, и показались ноги, поднимающиеся по ступенькам жёлтой лесенки. Когда за ужином подняли во время тоста бокалы с водой и льдом, Квиллер подумал: «Как это символично!»
Хотя камера иногда и останавливалась на живописных панорамах сельского пейзажа, всё же в основном её внимание было направлено на пассажиров, которые, возможно, захотят купить кассету, чтобы поддержать колледж. Квиллер перемотал пленку, поблагодарил сиамцев за предоставленное ему право пользования их аппаратурой и отправился вниз встречать Селию Робинсон.
Её лицо расцвело в улыбке, а из большой сумки вдруг возникла коробка с шоколадным печеньем.
– Можем устроить вечеринку, – сказала Селия. – Это печенье очень вкусно есть с молоком. У вас есть молоко, шеф?
– Нет, только заменитель молока под названием «чёрный кофе», – извинился он, – но зато я большой мастер по его приготовлению. – Он торжественно нажал кнопку автоматической кофеварки, которая тут же начала молоть, булькать и капать. По мнению Селии, варево получилось вкусное, но ужасно крепкое.
Когда они устроились с кофе и печеньем, Квиллер зловещим голосом проговорил:
– Селия, за вами был полицейский хвост.
– Что?! – вскричала она. – Что я сделала?
– Я пошутил, не тревожьтесь. Шеф полиции видел вашу красную машину на стоянке и знает, что вы живёте в каретном сарае, а детективы, которые следят за имением Тривильена, знают, что вы приезжали в Круглый дом. Вскоре они увидят, как вы ездите через Чёрный Лес на эти вот встречи.
– Так мне следует перекрасить машину?
– Думаю, это не понадобится, но слежка только подчёркивает необходимость держать операцию «Свисток» в секрете. И вот что я вам предлагаю в качестве прикрытия: вы намерены создать службу специального обслуживания – горячие блюда для лежачих больных… прохладительные напитки для детских дней рождений… изысканные деликатесы для собак и кошек. Для начала неплохо бы дать объявление в газету.
– Вы это всерьёз?
– Только чтобы надуть копов. Вам нужно будет захватить какое-нибудь горячее блюдо для Флорри, просто на случай, если вас остановят… Ну а теперь – весь внимание. Вы взяли с собой Ригли?
– О, он был гвоздем программы! Он уселся к Флорри на колени, и она гладила его и выглядела такой счастливой! Тиш не захотела пропустить эту сцену, поэтому она приготовила ланч и дала Ригли немного тунца. Спустя какое-то время я спросила у неё, как называется их банк и можно ли мне открыть там счёт. Тиш сказала, что это Ссудный банк, в основном для железнодорожников, и вдруг занервничала. Довольно скоро она объявила, что должна идти за продуктами. Потом мне в голову пришёл подленький вопросик, который я намеревалась задать Флорри… Было бы замечательно, если бы я могла записывать эти разговоры, шеф.
– Это вызовет подозрения, – сказал Квиллер.
– То есть я имею в виду скрытый диктофон. У моего внука есть такой, он им пользовался во Флориде. Я ему позвоню, и он вышлет мне его ночной почтой.
– Сепия, это противозаконно – без спроса записывать на магнитофон чьи-либо разговоры. Да, тысячи людей этим занимаются, и им всё сходит с рук, но если в нашем случае это всплывет, то у вас будут неприятности и операция «Свисток» окажется скомпрометированной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Ну, ему за восемьдесят, но он в здравом уме и твёрдой памяти. Мы получили разрешение врача, перед тем как позволить ему вести «девятку». Он живёт в Помойке, в Доме престарелых для железнодорожников, – сообщил Двайт, садясь в машину. На сиденье лежал пакет, который Двайт протянул Квиллеру. – Здесь видеокассета с нашим прогоном. Посмотри её и подумай, сможем ли мы продать несколько копий. Прибыль от продажи пойдёт на нужды колледжа.
– Спасибо. Обязательно этим займусь, – ответил Квиллер. – И, гм, что касается книги о железных дорогах, держи язык за зубами, договорились? Я воспользуюсь псевдонимом, и я никому, кроме тебя, о книге не говорил.
На этом мужчины расстались.
Дома Квиллер нашёл номер телефона Дома престарелых для железнодорожников, затем выяснил телефон таверны «У путей». В первую очередь он из любопытства позвонил в бар.
– ЗАКРЫТО! – прокричал в трубку разъярённый мужской голос, прежде чем швырнуть трубку.
В Доме престарелых телефонист на коммутаторе вызвал Ози Пена и препроводил старика в телевизионную.
– Алло! Кто говорит? – раздался резкий голос, выражавший удивление и недоверчивость человека, которому никогда не звонят.
– Добрый вечер, мистер Пен, – медленно и отчётливо произнёс Квиллер. – Я был в числе пассажиров Прогулочного поезда, когда вы вели старую «девятку». Превосходная прогулка. А «девятка» – замечательный образчик машиностроения.
– Да уж, она красотка!
– Меня зовут Джеймс Макинтош, и я сейчас пишу книгу о железных дорогах старых времен. Не согласитесь ли вы со мной поговорить? Вы прошли длинный и достойный путь и, уверен, знаете массу историй.
– Точно так, – сказал старик. – Массу.
– Можно навестить вас? Найдётся ли в Доме тихое местечко, где мы с вами потолковали бы? Вам, конечно, заплатят за время, которое вы потратите, Я бы хотел подъехать завтра.
– Завтра?
– В субботу.
– Как там бишь вас зовут?
– Макинтош. Джеймс Макинтош. Как насчёт часа дня?
– Я никуда не собирался.
Положив трубку, Квиллер подумал «Этот старик говорит на любопытном диалекте, который не соответствует языковой норме английского и в следующем поколении окончательно исчезнет». Речь Эдди Тривильена была просто безграмотна, как это часто случалось в Мускаунти. Ози Пен, напротив, говорил на старомускаунтском.
– Можно воспользоваться вашим телевизором? – спросил Квиллер у сиамцев, наблюдавших, как он говорит с неодушевленным предметом. Телефон был чем-то, чего Коко никак не мог уразуметь. Все трое отправились на верхний балкон, обставленный в соответствии с кошачьим вкусом: мягкий ковер, корзины с постеленными подушками, пустые коробки, разнообразные приспособления для царапания и маленький телевизор с видеоплеером. Коты моментально оккупировали единственный стул, а Квиллер уселся на пол, чтобы посмотреть видеофильм.
Это был праздничный коллаж из важных персон, прибывающих в депо или толпящихся на платформе, причём камера задерживалась на некоторых объектах, как-то: женщина в широкополой шляпе, мужчина с чересчур пышными усами, женщина в дорогом на вид брючном костюме, мужчина в шотландской юбке. (Коко без всяких видимых причин издавал пронзительные вопли при виде некоторых кадров.) Парковщики автомобилей скакали вокруг важных персон подобно красным бесенятам. Наигрывал духовой оркестр. Затем прославленная «девятка», попыхивая и пронзительно свистя, показалась из-за поворота. Пожилой машинист высунулся из кабины; двое кочегаров позировали, стоя в тамбуре с лопатами. Затем кондуктор громко объявил пункты следования, и показались ноги, поднимающиеся по ступенькам жёлтой лесенки. Когда за ужином подняли во время тоста бокалы с водой и льдом, Квиллер подумал: «Как это символично!»
Хотя камера иногда и останавливалась на живописных панорамах сельского пейзажа, всё же в основном её внимание было направлено на пассажиров, которые, возможно, захотят купить кассету, чтобы поддержать колледж. Квиллер перемотал пленку, поблагодарил сиамцев за предоставленное ему право пользования их аппаратурой и отправился вниз встречать Селию Робинсон.
Её лицо расцвело в улыбке, а из большой сумки вдруг возникла коробка с шоколадным печеньем.
– Можем устроить вечеринку, – сказала Селия. – Это печенье очень вкусно есть с молоком. У вас есть молоко, шеф?
– Нет, только заменитель молока под названием «чёрный кофе», – извинился он, – но зато я большой мастер по его приготовлению. – Он торжественно нажал кнопку автоматической кофеварки, которая тут же начала молоть, булькать и капать. По мнению Селии, варево получилось вкусное, но ужасно крепкое.
Когда они устроились с кофе и печеньем, Квиллер зловещим голосом проговорил:
– Селия, за вами был полицейский хвост.
– Что?! – вскричала она. – Что я сделала?
– Я пошутил, не тревожьтесь. Шеф полиции видел вашу красную машину на стоянке и знает, что вы живёте в каретном сарае, а детективы, которые следят за имением Тривильена, знают, что вы приезжали в Круглый дом. Вскоре они увидят, как вы ездите через Чёрный Лес на эти вот встречи.
– Так мне следует перекрасить машину?
– Думаю, это не понадобится, но слежка только подчёркивает необходимость держать операцию «Свисток» в секрете. И вот что я вам предлагаю в качестве прикрытия: вы намерены создать службу специального обслуживания – горячие блюда для лежачих больных… прохладительные напитки для детских дней рождений… изысканные деликатесы для собак и кошек. Для начала неплохо бы дать объявление в газету.
– Вы это всерьёз?
– Только чтобы надуть копов. Вам нужно будет захватить какое-нибудь горячее блюдо для Флорри, просто на случай, если вас остановят… Ну а теперь – весь внимание. Вы взяли с собой Ригли?
– О, он был гвоздем программы! Он уселся к Флорри на колени, и она гладила его и выглядела такой счастливой! Тиш не захотела пропустить эту сцену, поэтому она приготовила ланч и дала Ригли немного тунца. Спустя какое-то время я спросила у неё, как называется их банк и можно ли мне открыть там счёт. Тиш сказала, что это Ссудный банк, в основном для железнодорожников, и вдруг занервничала. Довольно скоро она объявила, что должна идти за продуктами. Потом мне в голову пришёл подленький вопросик, который я намеревалась задать Флорри… Было бы замечательно, если бы я могла записывать эти разговоры, шеф.
– Это вызовет подозрения, – сказал Квиллер.
– То есть я имею в виду скрытый диктофон. У моего внука есть такой, он им пользовался во Флориде. Я ему позвоню, и он вышлет мне его ночной почтой.
– Сепия, это противозаконно – без спроса записывать на магнитофон чьи-либо разговоры. Да, тысячи людей этим занимаются, и им всё сходит с рук, но если в нашем случае это всплывет, то у вас будут неприятности и операция «Свисток» окажется скомпрометированной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57