А очутившись дома, нисколько не удивился тому, что Юм-Юм встретила его на пороге кухни, кокетливо изгибаясь и изящно переступая передними лапками.
– Вот и она! «Мисс Кис Америка»! – воскликнул он. – А где же твой дружок? Где Коко?
Кот тут же примчался, и они с Юм-Юм, чтобы получить обед, запели дуэтом: баритональные вопли соединялись с колоратурными трелями, причём последние больше походили на визг. Квиллер нарезал кубиками любимое угощение сиамцев и красиво разложил его на их любимом блюде. Коко сразу набросился на еду, а Юм-Юм, мрачно взглянув на блюдо, отошла, понурив голову.
Квиллер встревожился. Не заболела ли она? Может, поймала и съела жука? Может, шерсти наглоталась? Или проглотила кусочек клейкой ленты? Он нежно взял кошечку на руки испросил:
– Что случилось с моей кисуленькой?
Она взглянула на него большими глазами, в которых читался упрёк.
Тем временем Коко расправился с двумя третями содержимого тарелки, оставив, по обыкновению, одну треть своей подружке. Квиллер, держа Юм-Юм на руках, поднял блюдо с пола и поставил его на кухонный стол. Юм-Юм тотчас вывернулась из объятий и с жадностью накинулась на индейку.
– Эти кошки, – проворчал Квиллер, – от них с ума сойти можно!
ТРИ
Квиллер набросал краткую заметку о Тривильеновых моделях и отправился в центр города, чтобы сдать её в редакцию «Всякой всячины». Джуниор Гудвинтер обладал чисто редакторской способностью читать со скоростью пятьдесят слов в секунду и просмотрел заметку раньше, чем Квиллер успел налить себе кофе.
– Похоже, ты отнёсся к поездам этого парня с большим энтузиазмом, – сказал Джуниор.
– Фокус в том, чтобы сделать вид, даже если это и не так, – нашёлся Квиллер. – Мне нравится, когда у читателя учащается пульс… По правде говоря, его железная дорога меня скорее потрясла, нежели умилила.
– Как насчёт того, чтобы проявить ложный восторг по поводу ещё одного задания?
– Какого, например?
– Ты, конечно, в курсе, – начал Джуниор, – что клуб собирается ставить «Сон в летнюю ночь». Мы хотим напечатать по маленькой заметочке обо всех ведущих исполнителях – около восьми дюймов каждая плюс заголовок. Это не должно быть рекламой спектакля или биографией актера, просто миниатюрное эссе о восприятии актёром своей роли и пьесы в целом.
– И всё это на восьми дюймах?
– Квилл, только ты можешь это сделать. У тебя сжатый и выразительный слог. Кроме того, читатели верят тебе, что бы ты ни писал. Твоя фамилия будет стоять под каждой заметкой, и считай, что бесплатным кофе ты обеспечен на всю жизнь.
Джуниор пытался подольститься к нему, и Квиллер на это клюнул.
– Сколько надо заметок?
– Девять или десять. Ты ведь живёшь рядом с театром, так что тебе будет нетрудно зайти на репетицию и взять интервью у актёров в перерыве. А мы предупредим их: пусть подумают, что сказать. Такие, как Дерек Катлбринк, больше думают о костюме, чем о сути роли.
– Кого же играет Дерек?
– Ника Боттома, ткача.
– Подходящая роль. Он с удовольствием покричит по-ослиному.
– О да! Как только он выйдет на сцену, все просто попадают.
Дерек, житель местечка Вайлдкэт, работал официантом в «Старой мельнице» и, благодаря подкупающей искренности и внушительному росту (шесть футов восемь дюймов, даже ближе к девяти), был любимцем завсегдатаев ресторана, театралов и впечатлительных молодых дам.
– Когда собираешься запустить серию? – поинтересовался Квиллер.
– Как только, так сразу! Мы репетируем пять вечеров в неделю… Слушай, ты поддерживаешь отношения с этой наследницей из Чикаго, которую привёз с острова Завтрак?
– Я её не привозил. Просто она оказалась в том же катере, – резко сказал Квиллер. – А почему ты спрашиваешь?
– Ну, она стала членом Театрального клуба и помогает нам с костюмами. У неё есть неплохие идеи.
«Подходяще, – подумал Квиллер. – Её собственный гардероб прямо как у Шехерезады».
– А в придачу, – с увлечением продолжал Джуниор, – они с Дереком прямо местные Ромео и Джульетта. Если правда, что у неё пятьсот тысяч годового дохода, то Дерек впервые в жизни на правильном пути.
Квиллер раздражённо хмыкнул в усы:
– Не спеши с выводами. На мой взгляд, это весьма ветреная молодая особа… Увидимся на репетиции.
– Погоди уходить! – крикнул ему вслед Джуниор. – Тебя хотел видеть наш уважаемый Главный.
Как и всякий журналист со стажем, который всю жизнь провёл за письменным столом и посетил слишком много официальных завтраков, Арчи Райкер имел цветущий вид и брюшко. Когда Квиллер появился на пороге, Арчи в задумчивости вращался на служебном кресле с высокой спинкой.
– Входи, входи, – заикаясь, сказал он. – Наливай себе кофе.
– Спасибо. Я уже выпил чашку. Что новенького. Арчи?
– Хорошие новости… Садись… После нашей редакционной заметки о Ламбертаунском прогулочном поезде все билеты на открытие проданы, на обе смены! Билет в пятьсот долларов – неплохо для округа! И конечно, гениально придумано – пустить доход на коллегиальные стипендии.
– Это идея Двайта Сомерса, а не владельца поезда. – заметил Квиллер. – Тривильен не показался мне филантропом.
– Кстати, Двайт звонил мне и предлагал напечатать о Тривильене биографический очерк, – сказал Райкер. – Что скажешь?
– Я только что принёс материал о Тривильеновой коллекции моделей поездов. Думаю, этого пока достаточно.
– Согласен. А церемонию открытия мы представим как светскую хронику… Так ты видел Флойда? И как он тебе?
– Он не похож на обычного президента банка. Неотёсанный тип, самоучка, начинал как плотник. Он спустил целое состояние на Прогулочный поезд, а его коллекция моделей просто невероятна! И что только заставляет человека приобретать редкости?! Я никогда не понимал этой страсти к коллекционированию. А тебя. Арчи, тебя когда-нибудь кусала эта муха?
– Один раз, – признался Райкер. – Если помнишь, Рози увлекалась антиквариатом, ну и я, как псих, собирал всякие древности. Удивительно, как быстро у меня пропал к этому интерес лишь только жена, дом и коты сошли на нет – бенц, и всё!..
Квиллер мрачно кивнул, вспоминая собственное горькое прошлое, когда он сам чуть не «бенц – и всё». Его приятель был сегодня не прочь поболтать.
– Милдред сначала тоже хотела, чтобы я начал собирать что-нибудь, говорила, так будет проще делать мне подарки на Рождество. Но я ей ответил, что в таком случае мне вообще не нужно никаких подарков. И теперь у меня каждый день – Рождество… Квилл, почему вы с Полли…
– Не-на-чи-най сначала, Арчибальд, – прервал его Квиллер.
– Ладно, ладно. По крайней мере, когда Полли построит дом, вы с ней будете рядом – только свистни. Кстати, как продвигается постройка?
– Она наняла сына Флойда Тривильена. Он учился в Помойке. Его отец говорит, что он знает своё дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Вот и она! «Мисс Кис Америка»! – воскликнул он. – А где же твой дружок? Где Коко?
Кот тут же примчался, и они с Юм-Юм, чтобы получить обед, запели дуэтом: баритональные вопли соединялись с колоратурными трелями, причём последние больше походили на визг. Квиллер нарезал кубиками любимое угощение сиамцев и красиво разложил его на их любимом блюде. Коко сразу набросился на еду, а Юм-Юм, мрачно взглянув на блюдо, отошла, понурив голову.
Квиллер встревожился. Не заболела ли она? Может, поймала и съела жука? Может, шерсти наглоталась? Или проглотила кусочек клейкой ленты? Он нежно взял кошечку на руки испросил:
– Что случилось с моей кисуленькой?
Она взглянула на него большими глазами, в которых читался упрёк.
Тем временем Коко расправился с двумя третями содержимого тарелки, оставив, по обыкновению, одну треть своей подружке. Квиллер, держа Юм-Юм на руках, поднял блюдо с пола и поставил его на кухонный стол. Юм-Юм тотчас вывернулась из объятий и с жадностью накинулась на индейку.
– Эти кошки, – проворчал Квиллер, – от них с ума сойти можно!
ТРИ
Квиллер набросал краткую заметку о Тривильеновых моделях и отправился в центр города, чтобы сдать её в редакцию «Всякой всячины». Джуниор Гудвинтер обладал чисто редакторской способностью читать со скоростью пятьдесят слов в секунду и просмотрел заметку раньше, чем Квиллер успел налить себе кофе.
– Похоже, ты отнёсся к поездам этого парня с большим энтузиазмом, – сказал Джуниор.
– Фокус в том, чтобы сделать вид, даже если это и не так, – нашёлся Квиллер. – Мне нравится, когда у читателя учащается пульс… По правде говоря, его железная дорога меня скорее потрясла, нежели умилила.
– Как насчёт того, чтобы проявить ложный восторг по поводу ещё одного задания?
– Какого, например?
– Ты, конечно, в курсе, – начал Джуниор, – что клуб собирается ставить «Сон в летнюю ночь». Мы хотим напечатать по маленькой заметочке обо всех ведущих исполнителях – около восьми дюймов каждая плюс заголовок. Это не должно быть рекламой спектакля или биографией актера, просто миниатюрное эссе о восприятии актёром своей роли и пьесы в целом.
– И всё это на восьми дюймах?
– Квилл, только ты можешь это сделать. У тебя сжатый и выразительный слог. Кроме того, читатели верят тебе, что бы ты ни писал. Твоя фамилия будет стоять под каждой заметкой, и считай, что бесплатным кофе ты обеспечен на всю жизнь.
Джуниор пытался подольститься к нему, и Квиллер на это клюнул.
– Сколько надо заметок?
– Девять или десять. Ты ведь живёшь рядом с театром, так что тебе будет нетрудно зайти на репетицию и взять интервью у актёров в перерыве. А мы предупредим их: пусть подумают, что сказать. Такие, как Дерек Катлбринк, больше думают о костюме, чем о сути роли.
– Кого же играет Дерек?
– Ника Боттома, ткача.
– Подходящая роль. Он с удовольствием покричит по-ослиному.
– О да! Как только он выйдет на сцену, все просто попадают.
Дерек, житель местечка Вайлдкэт, работал официантом в «Старой мельнице» и, благодаря подкупающей искренности и внушительному росту (шесть футов восемь дюймов, даже ближе к девяти), был любимцем завсегдатаев ресторана, театралов и впечатлительных молодых дам.
– Когда собираешься запустить серию? – поинтересовался Квиллер.
– Как только, так сразу! Мы репетируем пять вечеров в неделю… Слушай, ты поддерживаешь отношения с этой наследницей из Чикаго, которую привёз с острова Завтрак?
– Я её не привозил. Просто она оказалась в том же катере, – резко сказал Квиллер. – А почему ты спрашиваешь?
– Ну, она стала членом Театрального клуба и помогает нам с костюмами. У неё есть неплохие идеи.
«Подходяще, – подумал Квиллер. – Её собственный гардероб прямо как у Шехерезады».
– А в придачу, – с увлечением продолжал Джуниор, – они с Дереком прямо местные Ромео и Джульетта. Если правда, что у неё пятьсот тысяч годового дохода, то Дерек впервые в жизни на правильном пути.
Квиллер раздражённо хмыкнул в усы:
– Не спеши с выводами. На мой взгляд, это весьма ветреная молодая особа… Увидимся на репетиции.
– Погоди уходить! – крикнул ему вслед Джуниор. – Тебя хотел видеть наш уважаемый Главный.
Как и всякий журналист со стажем, который всю жизнь провёл за письменным столом и посетил слишком много официальных завтраков, Арчи Райкер имел цветущий вид и брюшко. Когда Квиллер появился на пороге, Арчи в задумчивости вращался на служебном кресле с высокой спинкой.
– Входи, входи, – заикаясь, сказал он. – Наливай себе кофе.
– Спасибо. Я уже выпил чашку. Что новенького. Арчи?
– Хорошие новости… Садись… После нашей редакционной заметки о Ламбертаунском прогулочном поезде все билеты на открытие проданы, на обе смены! Билет в пятьсот долларов – неплохо для округа! И конечно, гениально придумано – пустить доход на коллегиальные стипендии.
– Это идея Двайта Сомерса, а не владельца поезда. – заметил Квиллер. – Тривильен не показался мне филантропом.
– Кстати, Двайт звонил мне и предлагал напечатать о Тривильене биографический очерк, – сказал Райкер. – Что скажешь?
– Я только что принёс материал о Тривильеновой коллекции моделей поездов. Думаю, этого пока достаточно.
– Согласен. А церемонию открытия мы представим как светскую хронику… Так ты видел Флойда? И как он тебе?
– Он не похож на обычного президента банка. Неотёсанный тип, самоучка, начинал как плотник. Он спустил целое состояние на Прогулочный поезд, а его коллекция моделей просто невероятна! И что только заставляет человека приобретать редкости?! Я никогда не понимал этой страсти к коллекционированию. А тебя. Арчи, тебя когда-нибудь кусала эта муха?
– Один раз, – признался Райкер. – Если помнишь, Рози увлекалась антиквариатом, ну и я, как псих, собирал всякие древности. Удивительно, как быстро у меня пропал к этому интерес лишь только жена, дом и коты сошли на нет – бенц, и всё!..
Квиллер мрачно кивнул, вспоминая собственное горькое прошлое, когда он сам чуть не «бенц – и всё». Его приятель был сегодня не прочь поболтать.
– Милдред сначала тоже хотела, чтобы я начал собирать что-нибудь, говорила, так будет проще делать мне подарки на Рождество. Но я ей ответил, что в таком случае мне вообще не нужно никаких подарков. И теперь у меня каждый день – Рождество… Квилл, почему вы с Полли…
– Не-на-чи-най сначала, Арчибальд, – прервал его Квиллер.
– Ладно, ладно. По крайней мере, когда Полли построит дом, вы с ней будете рядом – только свистни. Кстати, как продвигается постройка?
– Она наняла сына Флойда Тривильена. Он учился в Помойке. Его отец говорит, что он знает своё дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57