Гошен притворно зевнул, чтобы всем стало ясно, что он нисколько не напуган происходящим. На нем были только трусы, такого же черного цвета, что и простыни. На спине татуировки: на левой лопатке – обозначение одного процента, на правой – эмблема «харлей-дэвидсон». На правом предплечье еще одна татуировка – цифра «восемьдесят восемь».
– Это что, твой ай-кью? – Детектив шлепнул его по руке.
– Пошел ты, Айверсон, вместе со своим фальшивым гребаным ордером! – бросил Люк.
Босх знал, что означают его татуировки. Достаточно насмотрелся этого добра в Лос-Анджелесе. Восьмая буква английского алфавита – «Н». Следовательно, «88» – двойное «Н» и означает «Хайль Гитлер!». Значит, Гошен провел какое-то время в среде фашистов. Но Босх помнил, что большинство попадавшихся ему подонков, имевших такие татуировки, получили их в тюрьмах. Он удивился, что увидел аналогичную у Люка. За тем не числилось никакого криминала, он не провел ни суток за решеткой. Если бы с ним случилось нечто подобное, компьютер служб обработки информации распознал бы оставленные на пиджаке Алисо отпечатки пальцев. Но Босх оставил эти размышления, заметив, что Люк пытается повернуть голову и взглянуть на него.
– Это тебя… тебя должны арестовать за то, что ты сделал с Гусси.
Босх наклонился над кроватью:
– Речь не о вчерашнем вечере. Речь идет о Тони Алисо.
Айверсон рывком уложил Люка на матрас.
– Ты о чем, черт подери? Если кто-то завалил того малого, я совершенно ни при чем. Нечего на меня вешать… – Люк хотел сесть, но Айверсон крепко прижал его к кровати.
– Не рыпайся. Будет время, выслушаем и твою песню. А пока надо покопаться в твоем барахле. Вот и ордер. – Детектив положил ему ордер на грудь.
– Ничего не могу прочитать.
– Не моя вина, что тебя выперли из школы.
– Покажи!
Айверсон не обратил внимания на его слова и сказал коллегам:
– Давайте разделимся и пошарим по дому. Вы, Гарри, возьмите на себя эту комнату. Будете в компании нашего приятеля.
– Хорошо, – согласился Босх.
– Один из вас пусть тоже останется здесь, – велел детектив полицейским в форме. – Просто стойте и присматривайте за этим стервецом.
Полицейский кивнул, а его товарищ покинул спальню.
Босх и Гошен посмотрели друг другу в глаза.
– Я не могу прочитать, что написано в ордере.
– Ты уже говорил.
– У вас ничего на меня нет, потому что я ничего не совершал.
– Тогда кто? Гусси?
– Никто. Вам это не удастся на меня повесить. Требую своего адвоката.
– Получишь, как только будет зарегистрирован привод.
– На каком основании?
– На основании обвинения в убийстве, Дакки.
Гошен все отрицал и требовал адвоката, а Босх принялся осматривать комнату. Выдвигал ящики туалетного столика, но оглядывался на Люка. Ему казалось, будто он стоял рядом с клеткой льва: понимал, что находится в безопасности, но хотел лишний раз убедиться. Босх не сомневался, что Гошен наблюдает за ним в зеркало над кроватью. Когда Гошен наконец успокоился, Босх начал задавать вопросы. Он делал это небрежно, не прекращая обыска, словно его не интересовали ответы.
– Так, где ты был в пятницу вечером?
– Засунь своей маме.
– Она умерла.
– Еще бы. Ей совсем не понравилось, как ты ей засунул.
Босх прервал работу и посмотрел на арестованного. Гошен хотел, чтобы он его ударил. Он стремился к насилию – насилие было тем полем, на котором он умел играть.
– Ну, так где ты был? В пятницу?
– Спроси у моего адвоката.
– Непременно. Но сейчас ты говоришь со мной.
– Работал в клубе. Ты же знаешь, у меня адова работа.
– До которого часа ты там терся?
– До четырех. Домой приехал еще позднее.
– Где находился? В кабинете?
– Да.
– Кто-нибудь тебя видел? Ты выходил оттуда?
– Не помню. Спроси у моего адвоката.
– Не беспокойся – спросим.
Босх возобновил обыск и открыл дверь гардеробной. Она была просторной, но только на треть увешана одеждой. Гошен жил налегке.
– Это уж как пить дать! – выкрикнул Люк с кровати. – Спросишь как миленький.
Прежде всего Босх перевернул подошвами вверх две пары ботинок и кроссовки «Найк». Он изучил рисунки, но ни один даже отдаленно не напоминал тот, что отпечатался на бампере «роллс-ройса» и на бедре лежащего в багажнике Тони Алисо. Босх оглянулся на Гошена – хотел убедиться, что тот по-прежнему лежит на кровати. Гошен не двигался. Тогда он потянулся к полке над висевшей одеждой и снял полную коробку с фотографиями. Это были рекламные снимки танцовщиц. Девушки хотя и не голые, но в очень соблазнительных костюмах. Под снимками напечатаны имена каждой и номер модели с пометкой «Миллион». Босх решил, что это название местного агентства, поставляющего танцовщиц клубу. И рылся в коробке до тех пор, пока не отыскал номер с именем Лейла.
Он вглядывался в изображение женщины, которую искал накануне вечером. Гладкие, со светлой искоркой, каштановые волосы, темные глаза, пышная фигура и припухлые полураскрытые детские губы, демонстрировавшие белые зубки. Она была красивой девушкой и показалась Босху знакомой. Возможно, той сексуальной злостью, которой обладали все женщины на фотографиях и те, кого он видел вчера в клубе.
Босх вынес коробку из гардеробной и поставил на бюро. Вынул из нее снимок Лейлы.
– Что это за фотографии, Лакки?
– Всех, кого я трахал. А как дела у тебя, коп? Готов побиться об заклад, что самая худшая здесь гораздо лучше тех, что имел ты.
– И что из того? Хочешь помериться членами? Я рад, что у тебя было много женщин. Больше у тебя их не будет. Трахаться-то ты станешь, и тебя станут трахать, но только не женщины. Вот я о чем.
Гошен замолчал, обдумывая его слова. А Босх тем временем поставил фотографию Лейлы на бюро рядом с коробкой.
– Слушай, Босх, скажи, что вы там накопали, а я расскажу, что знаю сам, и мы все выясним. Я ничего не совершал, так что не будем дурить и попусту тратить время друг друга.
Босх не ответил. Он вернулся в гардеробную и поднялся на цыпочки взглянуть, нет ли чего-нибудь еще на полке. И кое-что там обнаружилось – сложенный наподобие носового платка кусочек ткани. Босх снял его с полки и развернул. Ткань пропитана маслом. Босх понюхал ее и узнал запах.
Он вышел из гардеробной и швырнул материю так, что она угодила Гошену в лицу и упала рядом с кроватью.
– Что это?
– Тряпка в оружейном масле. А где само оружие?
– Никогда не держал оружия. И это тоже не мое. Ни разу прежде не видел.
– Ладно.
– Что ладно? Говорю тебе, никогда раньше я ее не видел!
– Не психуй, Гошен.
– Ох, как с вами непросто – так настырно суете свои носы ко мне в задницу!
Босх наклонился над ночным столиком и открыл верхний ящик. Там лежала пустая пачка из-под сигарет, перламутровые серьги-колечки и нераспечатанная упаковка презервативов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94