Оригинал уже у федералов. И пообщаюсь с Донованом из отдела криминалистической экспертизы. Не исключено, ему удалось что-нибудь выудить из того, что мы обнаружили в машине. У него есть отпечаток подошвы. Надо сделать копии, пока их не заграбастали фэбээровцы. Я ничего не пропустил?
Коллеги покачали головами.
– Посмотрим, что нам удастся сделать, а после работы соберемся и все обсудим.
Эдгар и Райдер согласно кивнули.
– В пабе «Кот и скрипка» около шести часов вечера?
Детективы не ответили – увлеклись едой. А Босх, откусив первый кусок, понял, что пирог остыл.
– Главное – в деталях, – проговорил он.
– Что именно?
– Разгадка. В таких делах она всегда содержится в бумагах, протоколах, отчетах. Поверьте моему опыту.
* * *
Беседа в отделе внутренних расследований началась именно так, как предполагал Босх. Он сидел за столом в комнате для допросов рядом со своим представителем защиты Зейном. Старый кассетник «Сони» был включен, и все, что говорилось, записывалось на пленку. Частин вытягивал из Босха информацию и требовал как можно больше деталей, чтобы отразить на пленке. Потом он станет сопоставлять подробности и, если обнаружит хоть одну ложь или неточность, потянет Босха на слушание комиссии по правам. Наказание будет определяться в зависимости от признания степени лжи – от временного отстранения от службы до увольнения.
Нудным, назойливым тоном Частин, сверяясь с блокнотом, задавал заранее приготовленные вопросы, а Босх отвечал немногословно. Своеобразная игра. Босху приходилось играть в такую и раньше. Перед тем как предстать перед следователем ОВР, он пятнадцать минут беседовал разговаривал с Зейном и тот консультировал его, как будет проходить расследование и как себя надо держать. Адвокат ни разу напрямую не спросил, правда ли, что его подзащитный подбросил подозреваемому пистолет. Зейну на это было наплевать. Отдел внутренних расследований он считал своим личным врагом, а его сотрудников – плохими копами, которые гоняются за хорошими. Зейн принадлежал к старой школе и полагал, что все полицейские изначально хорошие, но иногда работа принуждает их совершать дурные поступки. Однако совершенно немыслимо, чтобы свои преследовали своих.
Полчаса все шло заведенным порядком, а затем Частин сделал неожиданный ход:
– Детектив Босх, вы знакомы с Элеонор Уиш?
Зейн выбросил вперед руку, призывая Босха не отвечать на этот вопрос:
– Гарри, не надо ничего говорить! Куда вы клоните, Частин?
– Разве не ясно? Это следует из приказа начальника полиции – я расследую поведение Босха во время выполнения служебных обязанностей. А с кем я говорил и откуда почерпнул информацию, вам на данном этапе знать не положено.
– Мы собрались обсудить предполагаемое подкидывание улики подозреваемому, что, разумеется, полная чушь.
– Может, хотите почитать приказ начальника полиции? В нем все ясно сказано.
Зейн окинул его взглядом.
– Дайте нам пять минут, чтобы мы обсудили это. А вы бы пока подточили зубы.
Частин встал и выключил магнитофон. Направляясь к двери, он обернулся и улыбнулся:
– На сей раз я возьму вас обоих. Вам не вывернуться, Босх. Да и вам, Зейн, тоже.
– Слушайте, вы, лицемер, валите отсюда, оставьте нас наедине!
Частин ушел, а Зейн наклонился над магнитофоном и убедился, что аппарат выключен. Затем встал и проверил, нет ли «жучков». Убедившись, что их не слышат посторонние, снова сел и спросил об Элеонор Уиш. Босх рассказал об их встречах, но умолчал о ее похищении и последовавшей за ним исповеди.
– Кто-то из копов сообщил ему, что вы с ней трахались, – предположил Зейн. – Но это все, что ему известно. Обвинение по ассоциации – берет вас на пушку. Признаетесь – возьмет в оборот, но это будет выстрел по воробьям. Конечно, если он не знает нечто большего. Но если вы откажетесь – станете отрицать, что с ней встречались, а ему удастся доказать, что все-таки встречались, вот тогда возникнет серьезная проблема. Мой совет: признайтесь, что были с ней. Но теперь все кончено. А что тут такого? Если это все, что он накопал, то дело не стоит выеденного яйца.
– Я не уверен.
– В каком смысле?
– Что у меня с ней все кончено.
– Тогда не говорите, если он не спросит. А спросит, будьте осмотрительны. Ну что, готовы?
Босх кивнул. Зейн открыл дверь. Частин сидел за столом.
– Эй, Частин, – усмехнулся защитник, – куда вы пропали? Мы вас заждались.
Тот не ответил. Вошел, сел, включил магнитофон и продолжил игру в вопросы и ответы.
– Да, я знаю Элеонор Уиш, – признался Босх. – Да, в последние несколько дней мы проводили с ней время.
– Как много времени?
– Пару вечеров.
– Одновременно с тем, как занимались расследованием?
– Не одновременно. Вечерами. А расследованием я занимался днем. Мы не работаем круглыми сутками, как вы, Частин. – Босх улыбнулся, но без всякой иронии.
– Она проходила свидетельницей по данному делу? – Тон Частина свидетельствовал, насколько он возмущен тем, что Босх перешел запретную грань.
– Сначала я полагал, что она может выступить свидетельницей, но после того, как встретился с ней и пообщался, убедился, что ей нечего показать.
– Вы встречались с ней в то время, как были уполномочены проводить расследование?
– Да.
Прежде чем задать следующий вопрос, Частин долго сверялся с записями в своем блокноте.
– Эта женщина, то есть осужденная и отбывавшая наказание Элеонор Уиш, о которой мы говорим, она проживает сейчас в вашем доме?
Босх почувствовал, как его охватывает гнев. Его злили личные вопросы и тон Частина, но он старался остаться спокойным.
– Я не знаю ответа на ваш вопрос.
– Вы не способны ответить, живет ли в вашем доме человек или нет?
– Элеонор Уиш провела в моем доме прошлую ночь. Это то, что вы хотели услышать? Но я не знаю, останется ли она на следующую ночь. У нее есть дом в Лас-Вегасе. Она, вероятно, захочет уехать. Понятия не имею. Не спрашивал. Однако если вы настаиваете, могу позвонить и поинтересоваться, официально ли она проживает в моем доме или нет.
– В этом нет необходимости. На данный момент я услышал все, что хотел.
Частин перешел к стандартным фразам окончания допроса отделом внутренних расследований.
– Детектив Босх, вас проинформируют о ходе расследования вашего поведения. Если обвинения отдела будут признаны состоятельными, вас проинформируют о сроках слушания в комиссии по правам, где улики рассмотрят три сотрудника. Одного выберете вы, второго я, а третий будет привлечен способом случайного выбора. У вас есть вопросы?
– Всего один. Как вы можете называть себя полицейским, если все, чем вы занимаетесь, – это торчите здесь и ковыряетесь в дерьме?
Зейн накрыл его ладонь рукой.
– Ничего, все в порядке, – успокоил его Частин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Коллеги покачали головами.
– Посмотрим, что нам удастся сделать, а после работы соберемся и все обсудим.
Эдгар и Райдер согласно кивнули.
– В пабе «Кот и скрипка» около шести часов вечера?
Детективы не ответили – увлеклись едой. А Босх, откусив первый кусок, понял, что пирог остыл.
– Главное – в деталях, – проговорил он.
– Что именно?
– Разгадка. В таких делах она всегда содержится в бумагах, протоколах, отчетах. Поверьте моему опыту.
* * *
Беседа в отделе внутренних расследований началась именно так, как предполагал Босх. Он сидел за столом в комнате для допросов рядом со своим представителем защиты Зейном. Старый кассетник «Сони» был включен, и все, что говорилось, записывалось на пленку. Частин вытягивал из Босха информацию и требовал как можно больше деталей, чтобы отразить на пленке. Потом он станет сопоставлять подробности и, если обнаружит хоть одну ложь или неточность, потянет Босха на слушание комиссии по правам. Наказание будет определяться в зависимости от признания степени лжи – от временного отстранения от службы до увольнения.
Нудным, назойливым тоном Частин, сверяясь с блокнотом, задавал заранее приготовленные вопросы, а Босх отвечал немногословно. Своеобразная игра. Босху приходилось играть в такую и раньше. Перед тем как предстать перед следователем ОВР, он пятнадцать минут беседовал разговаривал с Зейном и тот консультировал его, как будет проходить расследование и как себя надо держать. Адвокат ни разу напрямую не спросил, правда ли, что его подзащитный подбросил подозреваемому пистолет. Зейну на это было наплевать. Отдел внутренних расследований он считал своим личным врагом, а его сотрудников – плохими копами, которые гоняются за хорошими. Зейн принадлежал к старой школе и полагал, что все полицейские изначально хорошие, но иногда работа принуждает их совершать дурные поступки. Однако совершенно немыслимо, чтобы свои преследовали своих.
Полчаса все шло заведенным порядком, а затем Частин сделал неожиданный ход:
– Детектив Босх, вы знакомы с Элеонор Уиш?
Зейн выбросил вперед руку, призывая Босха не отвечать на этот вопрос:
– Гарри, не надо ничего говорить! Куда вы клоните, Частин?
– Разве не ясно? Это следует из приказа начальника полиции – я расследую поведение Босха во время выполнения служебных обязанностей. А с кем я говорил и откуда почерпнул информацию, вам на данном этапе знать не положено.
– Мы собрались обсудить предполагаемое подкидывание улики подозреваемому, что, разумеется, полная чушь.
– Может, хотите почитать приказ начальника полиции? В нем все ясно сказано.
Зейн окинул его взглядом.
– Дайте нам пять минут, чтобы мы обсудили это. А вы бы пока подточили зубы.
Частин встал и выключил магнитофон. Направляясь к двери, он обернулся и улыбнулся:
– На сей раз я возьму вас обоих. Вам не вывернуться, Босх. Да и вам, Зейн, тоже.
– Слушайте, вы, лицемер, валите отсюда, оставьте нас наедине!
Частин ушел, а Зейн наклонился над магнитофоном и убедился, что аппарат выключен. Затем встал и проверил, нет ли «жучков». Убедившись, что их не слышат посторонние, снова сел и спросил об Элеонор Уиш. Босх рассказал об их встречах, но умолчал о ее похищении и последовавшей за ним исповеди.
– Кто-то из копов сообщил ему, что вы с ней трахались, – предположил Зейн. – Но это все, что ему известно. Обвинение по ассоциации – берет вас на пушку. Признаетесь – возьмет в оборот, но это будет выстрел по воробьям. Конечно, если он не знает нечто большего. Но если вы откажетесь – станете отрицать, что с ней встречались, а ему удастся доказать, что все-таки встречались, вот тогда возникнет серьезная проблема. Мой совет: признайтесь, что были с ней. Но теперь все кончено. А что тут такого? Если это все, что он накопал, то дело не стоит выеденного яйца.
– Я не уверен.
– В каком смысле?
– Что у меня с ней все кончено.
– Тогда не говорите, если он не спросит. А спросит, будьте осмотрительны. Ну что, готовы?
Босх кивнул. Зейн открыл дверь. Частин сидел за столом.
– Эй, Частин, – усмехнулся защитник, – куда вы пропали? Мы вас заждались.
Тот не ответил. Вошел, сел, включил магнитофон и продолжил игру в вопросы и ответы.
– Да, я знаю Элеонор Уиш, – признался Босх. – Да, в последние несколько дней мы проводили с ней время.
– Как много времени?
– Пару вечеров.
– Одновременно с тем, как занимались расследованием?
– Не одновременно. Вечерами. А расследованием я занимался днем. Мы не работаем круглыми сутками, как вы, Частин. – Босх улыбнулся, но без всякой иронии.
– Она проходила свидетельницей по данному делу? – Тон Частина свидетельствовал, насколько он возмущен тем, что Босх перешел запретную грань.
– Сначала я полагал, что она может выступить свидетельницей, но после того, как встретился с ней и пообщался, убедился, что ей нечего показать.
– Вы встречались с ней в то время, как были уполномочены проводить расследование?
– Да.
Прежде чем задать следующий вопрос, Частин долго сверялся с записями в своем блокноте.
– Эта женщина, то есть осужденная и отбывавшая наказание Элеонор Уиш, о которой мы говорим, она проживает сейчас в вашем доме?
Босх почувствовал, как его охватывает гнев. Его злили личные вопросы и тон Частина, но он старался остаться спокойным.
– Я не знаю ответа на ваш вопрос.
– Вы не способны ответить, живет ли в вашем доме человек или нет?
– Элеонор Уиш провела в моем доме прошлую ночь. Это то, что вы хотели услышать? Но я не знаю, останется ли она на следующую ночь. У нее есть дом в Лас-Вегасе. Она, вероятно, захочет уехать. Понятия не имею. Не спрашивал. Однако если вы настаиваете, могу позвонить и поинтересоваться, официально ли она проживает в моем доме или нет.
– В этом нет необходимости. На данный момент я услышал все, что хотел.
Частин перешел к стандартным фразам окончания допроса отделом внутренних расследований.
– Детектив Босх, вас проинформируют о ходе расследования вашего поведения. Если обвинения отдела будут признаны состоятельными, вас проинформируют о сроках слушания в комиссии по правам, где улики рассмотрят три сотрудника. Одного выберете вы, второго я, а третий будет привлечен способом случайного выбора. У вас есть вопросы?
– Всего один. Как вы можете называть себя полицейским, если все, чем вы занимаетесь, – это торчите здесь и ковыряетесь в дерьме?
Зейн накрыл его ладонь рукой.
– Ничего, все в порядке, – успокоил его Частин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94