Снял с цепочки ключи от дома, отдал Элеонор и продиктовал адрес.
– Дом уже не тот, каким ты, наверное, его помнишь, – сказал он. – Старое здание пострадало от землетрясения, перестроено, однако ремонт не завершен. Но ничего, сойдет. Простыни… м-м-м… надо было несколько дней назад постирать, но не хватало времени. Чистые в шкафу в коридоре.
– Не беспокойся. Я все найду, – улыбнулась Элеонор.
– Теперь тебе нечего бояться. Но на всякий случай – на дне в чемодане «глок». Вот почему я отдавал его на проверку.
– Ты его чистил, пока я была в ванной комнате? Когда я вышла, мне почудился запах оружейного масла.
Босх кивнул.
– Спасибо, но, надеюсь, пистолет мне не потребуется.
– Скорее всего нет.
Элеонор покосилась на очередь. Последние пассажиры шли на посадку.
– Гарри, ты был очень ко мне добр.
Он нахмурился.
– Не так уж и добр, если доставил тебе столько неприятностей.
Элеонор поднялась на цыпочки и поцеловала Босха в щеку.
– До свидания, Гарри.
– До свидания, Элеонор.
Она двинулась на посадку, не обернулась. У Босха вдруг шевельнулась мыслишка, что больше он ее не увидит. Но он прогнал страхи прочь и побрел по опустевшему аэропорту, чувствуя, как его захлестывает одиночество.
* * *
Заминка в судебном слушании в четверг случилась еще до того, как оно началось. Посовещавшись с клиентом, Уэйс вышел из камеры и поспешил в коридор, где Босх и Эдгар разговаривали со здешним обвинителем Липсоном, который вел заседание по экстрадиции. Грегсон из Лос-Анджелеса не прибыл – Липсон и Уэйс заверили его, что Люк Гошен не возражает против перевоза в Калифорнию.
– Детектив Босх! – произнес Уэйс. – Я только что беседовал со своим клиентом. Он требует, чтобы до начала слушания ему предоставили некую информацию. И хочет получить ответ до того, как откажется от возражений против экстрадиции. Не представляю, о чем идет речь, но надеюсь, что вы не вступали в контакт с моим клиентом.
Босх состроил озабоченную мину.
– Что он желает знать?
– Он интересуется, как прошла ночь. Что все это значит?
– Просто ответьте, что все хорошо.
– Что хорошо, детектив?
– Если ваш клиент пожелает объяснить, он сделает это. А теперь передайте сообщение.
Уэйс обиженно удалился к двери, за которой находился Гошен. А Босх посмотрел на часы. Без пяти девять. Босх по опыту знал, что ни один судья не начинает заседание точно в срок, и полез в карман за сигаретами.
– Выскочу покурю, – сказал он Эдгару.
Босх сел в лифт и спустился на первый этаж. Становилось жарко, и Босх подумал, что днем опять будет пекло. В сентябре в Лас-Вегасе – настоящая жара. И Босх радовался, что скоро уедет отсюда, хотя понимал, что вести машину по разогретой пустыне – не удовольствие.
Он не заметил Микки Торрино, пока они не оказались в нескольких футах друг от друга. Адвокат тоже вышел покурить, перед тем как посвятить день правовым делам мафии.
– Надеюсь, вы сообразили – никаких сделок, – усмехнулся Босх.
Торрино оглянулся, не смотрит ли кто-нибудь на них.
– О чем вы, детектив?
– Ну, разумеется, ваши ребята никогда ничего не понимают.
– Я понимаю одно: вы совершаете ошибку. Если вам действительно не безразлично, что происходит на самом деле.
– А я так не считаю. Даже если мы взяли не того, кто нажал на курок, у нас тип, который все это устроил. Не исключено, мы доберемся и до команды. На кого вы тогда будете работать, адвокат? Это еще в том случае, если мы и вас не прихватим.
Торрино ухмыльнулся и покачал головой, словно общался с несмышленым ребенком.
– Вы не сознаете, с кем связались. У вас ничего не получится. В лучшем случае вам достанется Гошен.
– Да, Лакки не может успокоиться, твердит, что его подставили и что мы подложили ему пистолет. Полная чушь. Но закрадывается мысль: «А если все-таки подстава?» В том смысле, что глупо прятать у себя оружие, хотя мне приходилось сталкиваться и не с такими идиотскими поступками. Однако если это подстава и не с нашей стороны, то тогда с чьей? Зачем Джою Марксу выдавать своего человека, ведь тот, попавшись, укажет на него пальцем. Не вижу смысла. По крайней мере с точки зрения Джоя. Я начинаю размышлять. Например, правая рука босса – предположим, что это вы, адвокат, – захотела возвыситься и превратиться в персону, которая принимает решения? Улавливаете мою мысль? Таким способом можно избавиться от ближайшего конкурента и от самого Джоя Маркса. Как вам это нравится?
– Если вы вздумаете повторить кому-нибудь свой бред, то очень, очень пожалеете.
Босх приблизился к Микки Торрино и проговорил:
– Если вы вздумаете мне когда-нибудь грозить, то сами очень, очень пожалеете. А если что-нибудь еще произойдет с Элеонор Уиш, я буду считать, что виноваты лично вы, и так за вас возьмусь, что пеняйте на себя.
Торрино отступил и, не проронив ни слова, направился в здание суда.
Когда Босх вернулся на третий этаж, из зала заседаний выходил Эдгар, за ним следовали Уэйс и Липсон. Босх посмотрел на часы в коридоре. Стрелки показывали пять минут десятого.
– Гарри, ты всю пачку выкурил? – возмутился напарник.
– Что произошло?
– Гошен отказался от возражений против экстрадиции. Надо подогнать машину. Через пятнадцать минут нам его отдадут…
– Детективы, – перебил их Уэйс, – я должен знать обо всех деталях транспортировки и о принятых мерах безопасности.
Босх положил ему руку на плечо и промолвил:
– Самая главная мера безопасности – это то, что мы никому не сообщаем, каким образом возвращаемся в Лос-Анджелес. В том числе вам, мистер Уэйс. Вам достаточно знать, что завтра утром Гошена доставят в муниципальный суд Лос-Анджелеса для совершения юридических формальностей.
– Постойте, вы не можете…
– Можем, мистер Уэйс! – подхватил Эдгар, когда двери лифта открылись. – Ваш клиент отказался от возражений против экстрадиции, и через пятнадцать минут его передадут под нашу охрану. Мы не собираемся разглашать информацию о принятых мерах безопасности – ни здесь, ни там, ни по дороге туда. А теперь прошу нас извинить.
Когда двери лифта закрывались, Уэйс выкрикнул, что они не имеют права вступать в контакт с их клиентом, пока с ним не встретится его коллега в Лос-Анджелесе.
* * *
Через полчаса автомобиль уже мчался по пустыне.
– Попрощайся, Лакки, – сказал Босх. – Больше ты сюда не вернешься.
Гошен промолчал, и Гарри посмотрел на него в зеркальце заднего обзора. Великан угрюмо сидел на заднем сиденье – руки скованы наручниками, а те пристегнуты к обернутой вокруг пояса тяжелой цепи. Люк ответил ему взглядом. Босху показалось, что в его глазах промелькнуло то же выражение, что и в спальне, когда Люк таращился на него, словно испорченный ребенок, прежде чем ему удалось перебороть себя.
– Давай рули!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
– Дом уже не тот, каким ты, наверное, его помнишь, – сказал он. – Старое здание пострадало от землетрясения, перестроено, однако ремонт не завершен. Но ничего, сойдет. Простыни… м-м-м… надо было несколько дней назад постирать, но не хватало времени. Чистые в шкафу в коридоре.
– Не беспокойся. Я все найду, – улыбнулась Элеонор.
– Теперь тебе нечего бояться. Но на всякий случай – на дне в чемодане «глок». Вот почему я отдавал его на проверку.
– Ты его чистил, пока я была в ванной комнате? Когда я вышла, мне почудился запах оружейного масла.
Босх кивнул.
– Спасибо, но, надеюсь, пистолет мне не потребуется.
– Скорее всего нет.
Элеонор покосилась на очередь. Последние пассажиры шли на посадку.
– Гарри, ты был очень ко мне добр.
Он нахмурился.
– Не так уж и добр, если доставил тебе столько неприятностей.
Элеонор поднялась на цыпочки и поцеловала Босха в щеку.
– До свидания, Гарри.
– До свидания, Элеонор.
Она двинулась на посадку, не обернулась. У Босха вдруг шевельнулась мыслишка, что больше он ее не увидит. Но он прогнал страхи прочь и побрел по опустевшему аэропорту, чувствуя, как его захлестывает одиночество.
* * *
Заминка в судебном слушании в четверг случилась еще до того, как оно началось. Посовещавшись с клиентом, Уэйс вышел из камеры и поспешил в коридор, где Босх и Эдгар разговаривали со здешним обвинителем Липсоном, который вел заседание по экстрадиции. Грегсон из Лос-Анджелеса не прибыл – Липсон и Уэйс заверили его, что Люк Гошен не возражает против перевоза в Калифорнию.
– Детектив Босх! – произнес Уэйс. – Я только что беседовал со своим клиентом. Он требует, чтобы до начала слушания ему предоставили некую информацию. И хочет получить ответ до того, как откажется от возражений против экстрадиции. Не представляю, о чем идет речь, но надеюсь, что вы не вступали в контакт с моим клиентом.
Босх состроил озабоченную мину.
– Что он желает знать?
– Он интересуется, как прошла ночь. Что все это значит?
– Просто ответьте, что все хорошо.
– Что хорошо, детектив?
– Если ваш клиент пожелает объяснить, он сделает это. А теперь передайте сообщение.
Уэйс обиженно удалился к двери, за которой находился Гошен. А Босх посмотрел на часы. Без пяти девять. Босх по опыту знал, что ни один судья не начинает заседание точно в срок, и полез в карман за сигаретами.
– Выскочу покурю, – сказал он Эдгару.
Босх сел в лифт и спустился на первый этаж. Становилось жарко, и Босх подумал, что днем опять будет пекло. В сентябре в Лас-Вегасе – настоящая жара. И Босх радовался, что скоро уедет отсюда, хотя понимал, что вести машину по разогретой пустыне – не удовольствие.
Он не заметил Микки Торрино, пока они не оказались в нескольких футах друг от друга. Адвокат тоже вышел покурить, перед тем как посвятить день правовым делам мафии.
– Надеюсь, вы сообразили – никаких сделок, – усмехнулся Босх.
Торрино оглянулся, не смотрит ли кто-нибудь на них.
– О чем вы, детектив?
– Ну, разумеется, ваши ребята никогда ничего не понимают.
– Я понимаю одно: вы совершаете ошибку. Если вам действительно не безразлично, что происходит на самом деле.
– А я так не считаю. Даже если мы взяли не того, кто нажал на курок, у нас тип, который все это устроил. Не исключено, мы доберемся и до команды. На кого вы тогда будете работать, адвокат? Это еще в том случае, если мы и вас не прихватим.
Торрино ухмыльнулся и покачал головой, словно общался с несмышленым ребенком.
– Вы не сознаете, с кем связались. У вас ничего не получится. В лучшем случае вам достанется Гошен.
– Да, Лакки не может успокоиться, твердит, что его подставили и что мы подложили ему пистолет. Полная чушь. Но закрадывается мысль: «А если все-таки подстава?» В том смысле, что глупо прятать у себя оружие, хотя мне приходилось сталкиваться и не с такими идиотскими поступками. Однако если это подстава и не с нашей стороны, то тогда с чьей? Зачем Джою Марксу выдавать своего человека, ведь тот, попавшись, укажет на него пальцем. Не вижу смысла. По крайней мере с точки зрения Джоя. Я начинаю размышлять. Например, правая рука босса – предположим, что это вы, адвокат, – захотела возвыситься и превратиться в персону, которая принимает решения? Улавливаете мою мысль? Таким способом можно избавиться от ближайшего конкурента и от самого Джоя Маркса. Как вам это нравится?
– Если вы вздумаете повторить кому-нибудь свой бред, то очень, очень пожалеете.
Босх приблизился к Микки Торрино и проговорил:
– Если вы вздумаете мне когда-нибудь грозить, то сами очень, очень пожалеете. А если что-нибудь еще произойдет с Элеонор Уиш, я буду считать, что виноваты лично вы, и так за вас возьмусь, что пеняйте на себя.
Торрино отступил и, не проронив ни слова, направился в здание суда.
Когда Босх вернулся на третий этаж, из зала заседаний выходил Эдгар, за ним следовали Уэйс и Липсон. Босх посмотрел на часы в коридоре. Стрелки показывали пять минут десятого.
– Гарри, ты всю пачку выкурил? – возмутился напарник.
– Что произошло?
– Гошен отказался от возражений против экстрадиции. Надо подогнать машину. Через пятнадцать минут нам его отдадут…
– Детективы, – перебил их Уэйс, – я должен знать обо всех деталях транспортировки и о принятых мерах безопасности.
Босх положил ему руку на плечо и промолвил:
– Самая главная мера безопасности – это то, что мы никому не сообщаем, каким образом возвращаемся в Лос-Анджелес. В том числе вам, мистер Уэйс. Вам достаточно знать, что завтра утром Гошена доставят в муниципальный суд Лос-Анджелеса для совершения юридических формальностей.
– Постойте, вы не можете…
– Можем, мистер Уэйс! – подхватил Эдгар, когда двери лифта открылись. – Ваш клиент отказался от возражений против экстрадиции, и через пятнадцать минут его передадут под нашу охрану. Мы не собираемся разглашать информацию о принятых мерах безопасности – ни здесь, ни там, ни по дороге туда. А теперь прошу нас извинить.
Когда двери лифта закрывались, Уэйс выкрикнул, что они не имеют права вступать в контакт с их клиентом, пока с ним не встретится его коллега в Лос-Анджелесе.
* * *
Через полчаса автомобиль уже мчался по пустыне.
– Попрощайся, Лакки, – сказал Босх. – Больше ты сюда не вернешься.
Гошен промолчал, и Гарри посмотрел на него в зеркальце заднего обзора. Великан угрюмо сидел на заднем сиденье – руки скованы наручниками, а те пристегнуты к обернутой вокруг пояса тяжелой цепи. Люк ответил ему взглядом. Босху показалось, что в его глазах промелькнуло то же выражение, что и в спальне, когда Люк таращился на него, словно испорченный ребенок, прежде чем ему удалось перебороть себя.
– Давай рули!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94